Юрий ПРОДАНОВ: “Наш театр – гордость России”

Юрию Георгиевичу Проданову, заслуженному работнику культуры России, 9 апреля исполняется 70 лет. 40 из них отданы Театру им. Моссовета. Драматург, заместитель директора Театра им. Моссовета, он работал с великими актерами – Любовью Орловой, Ростиславом Пляттом, Фаиной Раневской.

– Юрий Георгиевич, как ваша жизнь оказалась связанной с театром?

– Вообще-то я театральный работник с детства, даже с люльки. Мама была актрисой, бабка – тоже актриса императорских театров, поэтому вся жизнь, хотел я того или нет, вертится вокруг театра. Поначалу, конечно, мечтал стать актером, но не получилось. Становиться плохим актером не захотел. Однако то, чем живет театр, чем он дышит, я наблюдал с самого раннего возраста и прекрасно знал всю театральную кухню. Но надежду связать свою жизнь с театром не оставлял. Получилось так, что одно время работал в Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, и меня пригласили на первый конкурс П.И. Чайковского, причем приставили к королеве Елизавете. В мои обязанности входило ей помогать, переводить, устраивать какие-то вещи и т.д. А после конкурса К. Нужин предложил меня администратором М. Никинову, директору Театра им. Моссовета. Так, в 28 лет я стал главным администратором Моссовета. Очень старался, работал упорно, а поскольку по натуре я не бегун из одного театра в другой, то естественным образом остался. Тем более что работать пришлось с такими людьми, которые тогда составляли гордость нашей сцены.

– Какие воспоминания у вас сохранились об этих людях?

– Мне очень повезло в жизни, потому что я смог работать с такими людьми, как Юрий Александрович Завадский, Любовь Петровна Орлова, Фаина Георгиевна Раневская, Вера Петровна Марецкая, Николай Георгиевич Мордвинов и многими другими. Мне было очень интересно с ними работать в одном театре, и я их очень любил как актеров. Поначалу на меня были навалены и гастроли, и снабжение, и реквизит, и все остальное, что составляет обратную сторону театральной жизни. Конечно же, от таких людей остаются самые светлые воспоминания, ведь, помимо каких-то людских качеств, они были мне учителями, чьи уроки не забываются. Но несмотря на то, что театр того времени мне нравился больше, сейчас в Моссовете остается одна из сильнейших театральных трупп. У нас есть актеры, которыми мы гордимся: Георгий Тараторкин, Борис Иванов, Ольга Остроумова.

– Существует ли барьер в общении известного актера и начинающего?

– Нет, никакой разницы между известным и неизвестным актером нет. Есть лишь разница в людях и в воспитании. Ростислав Янович Плятт, например, мог найти теплые и ласковые слова для всех – от директора до уборщицы. Именно за такие качества его любили и продолжают любить те, кто с ним работал. Вообще же театр очень уравновешивает людей. Основными категориями здесь являются труд и упорство в достижении цели, ведь любой талант надо развивать, на одной лишь “искре Божьей” далеко не уедешь. А когда работаешь с известными людьми, то сам начинаешь тянуться за ними, хочешь себя проявить, где-то подглядываешь, чтобы научиться чему-то… Положа руку на сердце могу сказать, что безумно люблю всех актеров. Даже в отпуске не могу находиться больше двух недель – начинаю тосковать и стремлюсь на работу.

– Существует ли в самом театре подразделение на нужные и второстепенные профессии?

– Что вы, такого никогда не было и нет. В театре все нужны – и актеры, и осветители, и уборщицы. У нас был столяр, великолепный мастер своего дела. Он создавал, например, кресла и стулья XV-XVI веков, не отличимые от антикварных оригиналов, если того требовала постановка. Есть бутафор Лева, так у него руки, как мы говорим, просто бриллиантовые. Он может сделать такое кольцо, которое с виду ничем не отличается от бриллиантового. По сравнению с работой наших костюмеров все модельеры мира выглядят новичками и любителями. Так что все профессии в театре важны. Главное, чтобы человек был специалистом в своем деле – тогда ему и цены нет. Часто очень обидно, когда о театре судят только по актерам, забывая, что за ними стоит еще целая армия профессионалов и специалистов, “делающих” самого актера. Театр – это коллектив, где каждый помогает и замещает друг друга, чтобы сделать спектакль для зрителя.

– Выезд театра на гастроли – это отдых или еще большая нагрузка для всех его работников?

– Гастроли планируются заранее. Раньше, конечно, география была обширнее, а сегодняшние малые гастроли не дают ничего театру. Сейчас актеров вывозят на два-три дня в другой город – вот и все гастроли. Хотя по-настоящему на гастроли мы ездим на месяц минимум. Тяжело приходится в крупных городах: Петербурге, Киеве, Харькове, то есть там, где много собственных театров и надо играть еще лучше и блистательнее, чем дома, чтобы продемонстрировать свой уровень, собрать аншлаги и не ударить лицом в грязь. То есть гастроли ни в коем случае не отдых, это испытание коллектива и людей на прочность. Естественно, мы стараемся вывозить лучших актеров, интереснейшие спектакли, что обсуждается на общем собрании. К гастролям нельзя относиться легкомысленно. На карту ведь поставлено имя театра. Однажды, после гастролей в Югославии, публика на руках несла Любовь Орлову и ее машину, настолько она покорила их сердца.

– Судя по вашим рассказам в театре царит не феерическая творческая атмосфера, а строгая дисциплина.

– В нашем театре все актеры были и остаются чрезвычайно дисциплинированными. Никто никогда не опаздывает на репетиции, спектакли. Если такое случалось, так это было ЧП. Актеры не имеют права ничего выпить, если предстоит выход на сцену. Пьяных актеров на сцене нет и быть не должно. Это категорически запрещено. Ни один популярный артист до такого не опустится, потому что его имидж и рейтинг театра тут же упадет. Актер, да и любой другой сотрудник, должен думать о театре и о спектакле, а не о выпивке, халтуре и т.д. А вот создать ему условия для творчества – задача дирекции.

– Юрий Георгиевич, помимо административной работы, вы являетесь драматургом. Для кого вы пишете и где ставите свои спектакли?

– Да, я пишу пьесы для детей. В моем активе уже двенадцать поставленных спектаклей. В своем Отечестве нет пророка, так что они поставлены не в Моссовете. Хотя это и правильно. Потому что иначе мне бы каждый актер говорил исправить то-то и то-то, тут и там, а в другом театре со мной считаются и в споры не лезут. Сейчас вот написал по мотивам калмыцких сказок пьесу “Легенда о любви, или о белом лотосе”. В ней богатый сын должен выполнить желание своей бедной возлюбленной, чтобы жениться на ней. Она просит его достать белый цветок лотоса, цветок любви. И он идет за ним в Индию, приносит, но успевает лишь к ее кончине. И с ней на руках он уходит в Волгу, а над ними появляются эти белые лотосы. Кажется сказкой, но ведь это реально существующее место у истоков Волги, где цветет лотос. Эта пьеса еще нигде не поставлена, так что я раскрываю небольшой секрет. Она могла бы стать красивым балетом, потому что там такое либретто… И мне хочется найти композитора, который был бы в меру современен, но обязательно бы и чувствовал народную калмыцкую музыку.

– А изменяется ли что-то с течением времени в зрителях?

– Очень, очень отличаются зрители прошлые и сегодняшние. Вы ведь знаете, что у каждого театра была своя публика, которая постоянно ходила на спектакли. Сейчас зритель стал более равнодушным. Во многом, конечно, это зависит от режиссеров и от постановки. Не могу понять современных постановок Шекспира или Уайльда, когда из классических произведений получаются совершенно новые. Молодежи они нравятся, она на них ходит. Я же, наоборот, становлюсь все более консервативным. Хотя, например, спектакль “Не будите мадам” нравится. Раньше все-таки был какой-то голод на определенного рода откровения. В театр ходила в основном интеллигенция. Времена изменились, и новое поколение почему то приходит сначала в буфет, чтобы чего-нибудь выпить, а потом идет и портит стулья, лестницы. Нам приходится ужесточать меры борьбы. Но остается непонятным принцип: если ты идешь увидеть труд людей, игру актеров, то зачем же к нему так потребительски и неуважительно относиться? Так что пошел такой зритель.

– Что же изменилось в самом театре на рубеже веков?

– Многое изменилось. Мне кажется, что нет той отдачи от актеров, которая была в конце 60-х. Бывает, что режиссер увлекается одним актером, ставит его на все спектакли, забывая об остальных. Еще одна современная тенденция в том, что перестали гримироваться. Грим помогает создать образ, войти в роль, донести сущность героя до зрителя, и отказ от него вредит театру. К тому же изменились и условия работы. Зарплата актера мизерная, даже если он трижды заслуженный и народный. И приходится думать о хлебе насущном, а не о творчестве. Раньше тоже было тяжело, но работа двигалась благодаря подвижничеству и полной самоотдаче. Сейчас это большая редкость. Но, еще раз повторю, это мое личное мнение.

– Есть ли, на ваш взгляд, будущее у театра в нашей стране?

– Был определенный момент, когда после известных катастрофических событий люди перестали ходить в театр. И он опустел. В лучшем случае собиралось процентов сорок зрителей. Это после его триумфального шествия в 60-80-е годы. Начался некий период застоя. Сейчас театр опять набирает силу, сегодня аншлаги уже не редкость. Так или иначе люди устают от того, что им предлагает радио и телевидение. Людям не хватает нормального катарсиса. Театр ожил, и даже если мне не нравится современная публика, она же все равно идет на спектакли. Вот парадокс! “Иисус Христос – суперзвезда” стал любимым спектаклем школьников. Они ходят на него толпами, что в любом случае гораздо лучше, чем болтание по улицам. В театре нет жестокости, в наших спектаклях присутствует жизнеутверждение, любовь. Поэтому молодежь создает себе кумиров, и хорошо, если это актер театра. Так что театр будет жить, переживая взлеты и падения, но никогда не прекратит своего существования.

– Что значит театр лично для вас? Театр – это образ жизни?

– Как бы банально это ни звучало, но он для меня больше, чем жизнь. Здесь люди открываются, здесь царит особая атмосфера, и если уж ты раз “отравился” ею, то никогда не сможешь порвать с театром. Сорок лет, которые я работаю в театре, пролетели как один миг. Я стал семидесятилетним стариком. Но представить себя на пенсии не могу. Нет еще той силы, которая бы оторвала меня от работы в театре. Наверное, поэтому я ни о чем не жалею и хочу остаться со своим любимым Моссоветом до конца. Все актеры без сцены – не актеры, им любое выступление нужно как воздух, а мне, чтобы дышать, нужен Театр им. Моссовета.

Роман КУПЦОВ