Юрий ГРЫМОВ:

Времена 90‑х запомнились в истории не только всеобщим развалом, нищетой, криминалом и «сникерсами», но еще и небывалой творческой свободой. Именно в эту эпоху Юрий Грымов стал известен как создатель успешных рекламных роликов, фильмов и спектаклей, лауреат многочисленных премий, представитель нового на тот момент креативного класса. Сегодня режиссер возглавляет один из самых прогрессивных московских театров – «Модерн», а его работы остаются современными и интересными, в том числе и для молодой аудитории.

– В июне состоится премьера вашего спектакля «Нирвана». Почему вас во второй раз заинтересовала биография Курта Кобейна, насколько сегодня этот спектакль вновь актуален?
– Наш спектакль «Нирвана», с одной стороны, посвящен большому музыканту Курту Кобейну, который повлиял на мировую культуру. С другой – актуализирует проблему наркотиков, о которой в нашем обществе, по-моему, все забыли. Молодому поколению нужно разъяснять, открыто говорить, что наркотики – большое зло. Даже среди поклонников группы существует расхожее мнение, что Курт Кобейн писал гениальную музыку благодаря наркотикам. Но наркотики не пишут музыку. Иначе не существовало бы так много бездарных наркоманов. Музыку пишет человек. Трагедия в том, что Кобейна убило не ружье, его убил наркотик. Именно эту мысль нужно донести до ребенка. В том числе с помощью театра.
Именно театр сегодня берет на себя социальную ответственность, решает задачи нравственного воспитания. Кино же перешло в категорию развлечений, зрителю предлагают спортивные драмы, фильмы о войне совершенно низкого уровня… Все эти картины трудно назвать продолжением великого советского кино, на котором я воспитывался. А вот русский театр не только сохранил свои лучшие традиции, но и постоянно развивается, эволюционирует, экспериментирует. Многие зрители, приходя в театр, по аналогии с кино требуют: «Давайте развлечений». Нет. Уникальность театра в том, что здесь вы не теряете время, а приобретаете его. Здесь вы проживаете еще одну жизнь. Несмотря на то что в России много театров, на хорошие постановки трудно попасть. И я не делю театры на классические и современные, потому что театр всегда современен. Он здесь и сейчас.
– А школьники приходят в ваш театр?
– По моему опыту и опыту моих коллег, школьников редко приводят в театры классами. Я готов приглашать учащихся в театр «Модерн» и обсуждать вместе с ними и труппой наши спектакли. Но возникает вопрос: готовы ли педагоги тратить личное время на внеклассное посещение театров? Мне стыдно, что воспитатели детского сада и педагоги в школах получают такую маленькую зарплату. Это самое стыдное, что может быть в России. Ужасно большой грех берет на себя правительство. Такой же большой грех берет на себя сам педагог, который халатно относится к своей работе. От того, каким школьник выйдет из учебного заведения и пойдет в мир взрослого человека, зависит наше будущее.
– В своих публичных выступлениях вы не раз называли себя самоучкой, но даже у самых закоренелых самоучек были учителя. Кто повлиял на вас? Какими качествами были наделены эти люди?
– Мне повезло, что на моем пути встречались люди, которые научили меня по-особому относиться к творчеству – служить ему. Работать не ради денег, а ради желания поделиться чем-то, громко прокричать о том, что тебя волнует, или даже громко об этом промолчать. Это тоже поступок. Я много чем занимался: и кино, и шоу-бизнесом, и клипами. Сейчас занимаюсь театром, потому что это территория абсолютной свободы. Я не очень понимаю, как можно делать что-то по заказу государства. Откуда чиновник в свои 30‑35 лет знает, что нужно зрителю? Влиять на культуру невозможно, она сама развивается вне желания чиновника. Конечно, благодаря умному чиновнику культура может развиваться более стремительно, но повлиять на ее ход невозможно.
– Не так давно, в 2018 году, вы были советником губернатора Орловской области по вопросам куль­туры…
– Я это делал в течение четырех месяцев.
– Да, и не раз отмечали, что этот опыт был скорее печальным. Часть ваших дел была направлена на помощь местным школьникам. С какими трудностями, на ваш взгляд, сталкиваются школы вот в таких обычных регионах нашей страны?
– Они сталкиваются с тем, что чиновники совершенно не уделяют внимания культуре. У меня было желание системно привозить учащихся из деревень на автобусах в центр города, не один раз в пять лет, а так, чтобы они регулярно посещали музеи и театры. Сотрудники музеев и театров подготовили специальную программу по нашей просьбе. Нам удалось осуществить этот план. Но какие трудности мы встретили на пути к его воплощению! У людей, которые сегодня руководят в регионах, на многое просто нет денег. Но деньги часто становятся прикрытием колоссальной инерции. Мало кто хочет брать на себя ответственность и сопровождать детей в дороге. А сколько я бился по поводу организации общественных туалетов в туристических зонах! Люди вынуждены справлять нужду прямо на этих маленьких улочках. А это тоже, кстати, культура. И никто не размещает стоянки автобусов так, чтобы они не перекрывали памятники архитектуры, в той же Орловской области.
Разговор о культуре на уровне правительства Орловской области практически не ведется. Они не понимают, что культура – это первое, что нужно обсуждать. Если нет культуры, бизнес превращается в преступность, а чиновник – в коррупционера. Нужно всем объяснить, что культура – это мы и есть, это то, как мы говорим, что надеваем, едим, смотрим. После четырех месяцев работы я создал туристическую карту, передал ее правительству и ушел сам, потому что понял, что у чиновников слова сильно расходятся с действием. Все говорят «да», а потом ничего не делают. При этом в Орле потрясающие музеи, в которых работают очень интересные и самоотверженные люди, удивительные памятники и учреждения культуры.
– Вы всегда охотно работаете с молодежью. Один из ваших проектов – журнал «Факел», который был ориентирован на юношество…
– Это было очень давно, это была другая страна. Такой страны, как СССР, больше не существует. Той страны, которая перешла от СССР к новой России, сегодня также нет. Мы живем уже совсем в другой стране. Посмотрите сводку новостей – вы увидите, какое количество коррупции, посмотрите, как живут люди, как у них становится все меньше денег. Это совсем другая страна.
– Но я хотела спросить вас о другом: почему вам так интересен этот возраст? Кем вы себя ощущаете рядом с молодежью – ровесником или наставником?
– Я никогда не мыслю категориями «молодой» или «немолодой». Когда я ставлю детский спектакль, я не думаю, что я ставлю его для детей. Возраст иллюзорен. Мне кажется, нужно делать только то, что тебе самому интересно. А если твои интересы разделяет молодежь, то это хорошо. Я никогда не ставлю перед собой цель – заниматься молодежью или заниматься пожилым возрастом. Я стараюсь делать то, что мне близко. А зрители сами разберутся, кому это надо.
– Почему вас заинтересовал YouTube в качестве площадки для самореализации? Речь о вашем проекте «Большая рыба».
– Он меня практически не заинтересовал. Я только попробовал. Эта площадка для меня не до конца понятна, кроме того, этому надо уделять много времени, которое в основном у меня уходит сейчас на театр. Я совсем не развиваю свой YouTube-канал, потому что не очень чувствую все это. И максимум, где я присутствую, – это Facebook и Instagram.
– А насколько вам вообще интересен мир Интернета? Следите ли за какими-либо блогерами?
– Нет, мне это почти неинтересно. Хотя я, конечно, заходил на страницы всевозможных популярных блогеров-миллионников и с содроганием сердца смотрел на то, из чего состоит их контент, что там показывают: все какие-то туфельки, какая-то губная помада… Девушка просто фотографирует саму себя, а на нее подписаны миллионы людей… Посмотрите на госпожу Бузову: мне совершенно неинтересны ни ее туфли, ни даже ее мнение. Это же все крайне скучно, в этом нет никакой информативности. Меня эта ситуация удивляет. Количество подписчиков для меня даже стало показателем качества аккаунта. У людей с интересным контентом, как правило, их мало. А большинство популярных блогеров все больше кажутся мне случайными и часто поверхностными людьми.
– А почему, на ваш взгляд, люди так активно выставляют свою жизнь напоказ?
– Я связываю это с тем, что они ничего не могут производить. Они не творцы. Они могут комментировать и транслировать, это гораздо легче. Есть такая пословица: «Языком трепать – не мешки ворочать». Люди написали 10 постов, зарабатывают какие-то деньги, думают, как легко они им дались. А ты попробуй сделать табуретку. Понятия производства в умах молодежи не существует. Написать не одно предложение, а целую книгу – это уже большой поступок. Я уже даже не говорю про качество этой книги. А создать что-то – снять фильм, поставить спектакль, сделать какой-нибудь стол, нарисовать картину – большое, законченное произведение, – на это никого уже не хватает. Это время пройдет, случится переоценка ценностей. В конечном итоге должен побеждать человек, который что-то создает. Пока непонятно даже то, кто такой блогер. Если ты журналист, то это одна ответственность, если ты писатель, то это другая ответственность. «Блогер» для меня пока такое же непонятное слово, как «друзья» в Facebook. Какие они мне друзья? Они мои читатели, а не друзья, как сильно бы мы ни хотели. Они не друзья.
– Во многих своих интервью вы отмечали, что ваши родители никак не препятствовали проявлению вашей творческой индивидуальности, поэтому вы всегда выглядели ярко и чувствовали себя свободно. Как, на ваш взгляд, нужно воспитывать ребенка, чтобы он ощущал себя так же?
– Воспитывать личным примером. Если родители говорят о какой-то нравственности, о красоте отношений между мужчиной и женщиной, но при этом публично в семье ругаются, оскорбляют друг друга, то вся эта педагогика уходит на второй план. Я не помню, кто сказал эту фразу, но она мне очень нравится: любой поступок, совершенный публично, – это педагогика. Разговоры не должны быть отделены от действительности. Нужно объединять то, что происходит на улицах, с тем, что написано в книгах, возвращать романтические отношения в любви, потому что у нас незаметно появилось понятие «партнер». Раньше был «любимый», а теперь «партнер». И такого очень много. Но все равно молодежь сейчас замечательная, во многом лучше нас, потому что она сейчас серьезно занимается образованием, языками. Сегодня нужно развивать людей таким образом, чтобы они учились рассуждать, вести философские разговоры. Детей нужно учить быть творцами своей жизни, а не потребителями.
– Ваш жизненный путь как будто включает в себя судьбы нескольких человек. Вам удалось проявить себя в моде, рекламе, журналистике, редакторской деятельности, театре и кино, при этом добиться успехов в каждой из этих отраслей. Как вы считаете, если бы вы изначально свернули на дорогу режиссуры, вы добились бы больших успехов на этом поприще или меньших?
– Я не знаю, потому что никогда не находился в поиске. Я счастливый человек: всегда занимался тем, что не было для меня работой в привычном понимании этого слова. Это моя жизнь. Я никогда не считаю дни недели до выходного, не мечтаю об отпуске. Я свободен в своих действиях и сочувствую людям, которые ненавидят свою работу, своего начальника и мечтают как можно быстрее убежать домой. Им надо менять свою жизнь, другой жизни нет, она сейчас происходит. Я рад, что деньги меня догоняли, хотя сейчас в театре я получаю не те деньги, которые я зарабатывал когда-то в рекламе. Но от этого я не менее счастлив. Театры в России, может быть, живут небогато, но очень достойно. Мне всегда хотелось что-то производить, высказываться, спорить, делать что-то субъективно для себя, а не объективно для всех, радоваться, что у меня есть мнение, а не слушать чужое мнение. В этом есть какой-то интерес и импульс жизни.