Юбилей Осень за карточным столом

…Осень уже вступала в свои права, когда дворянин Александр Пушкин в первый раз приехал в Болдино. Мать будущей жены поставила условие: жених не должен быть нищим. Пусть обзаводится крестьянами. Отец выделил Пушкину в пожизненное пользование часть соседнего сельца Кистенева, около двухсот душ мужиков. Приехал Пушкин в Болдино, чтобы вступить во владение наследством, да тут холера или, как тогда говорили, “индийская зараза”. Из-за карантинных постов уехать назад было нельзя.

В одной из комнат маленькой усадьбы сидел он за карточным столом и писал. Ему нравилось писать за столами с зеленым сукном… Сто семьдесят лет назад, с сентября по ноябрь, в Болдине были созданы “Повести Белкина”, две последние главы “Евгения Онегина”, поэма “Домик в Коломне”, “Сказка о попе и работнике его Балде”, несколько стихотворений, ставших впоследствии шедеврами пушкинской лирики – “Элегия” (“Безумных лет угасшее веселье”), “Прощанье”, “Бесы”.
Нет ничего особенного в Болдине и его окрестностях. Пруд, скромная усадебка с конюшнями, белая церковь напротив. Вот и я в той самой комнате, где писал он. Смотрю в окно на белую колокольню. В то же окно, в которое и он смотрел…

Попробуй, сладим ли с проклятою хандрой.
Смотри, какой здесь вид: избушек ряд убогий,
За ними чернозем, равнины скат отлогий,
Над ними серых туч густая полоса.
Где нивы светлые? Где темные леса?
Где речка? На дворе у низкого забора
Два бедных деревца, и то из них одно
Дождливой осенью совсем обнажено.
И листья на другом, размокнув и желтея,
Чтоб лужу засорить, лишь только ждут Борея.
И только. На дворе живой собаки нет.
Вот, правда, мужичок,
За ним две бабы вслед.
Без шапки он; несет под мышкой гроб ребенка
И кличет издали ленивого попенка,
Чтоб тот отца позвал да церковь отворил.
Скорей! Ждать некогда! Давно бы схоронил…

Но бывали дни без хандры. Без дождя. И погода позволяла кататься с утра на лошади, съездить на родник. Потом забраться в ванну. Встречается у Пушкина это слово – символ современного уюта. А что такое ванна сто семьдесят лет назад? Обычная бочка с теплой водой.
Все теперь в этой усадьбе по-музейному. Копии рукописей на зеленом сукне стола, воссозданный по случайному рисунку поэта уголок его комнаты с античным бюстом и книгами. Все призвано сохранить дух того времени. Только возможно ли это?
Старую книгу с ятями и ижицами вы будете читать с иным чувством. Эти старинные знаки открывают особый контекст, который исчезает в современном издании, с современной орфографией. А текст вроде бы тот же… Так и в музее. Вдруг натыкаешься взглядом на батарею отопления и понимаешь: а ведь все вокруг бутафория, все – не такое! И ощущаешь бессилие перед временем. Вот и возок в пушкинской конюшне вроде бы такой, как в начале того, девятнадцатого века, и в то же время другой. Современный. “Все отцветет и прейдет”, – сказано в псалме. Если что и вечно, то это природа и стихи.
Деревья стояли еще зеленые, когда автобус компании “Москва Тур” привез нас в Болдино. В пруду у пушкинской усадьбы плавала ряска возле берегов. Старые ивы шелестели листьями. На улицах ни души, только мы, туристы, стояли кучкой у дороги… Ночь выдалась теплая, со звездами. С черным небом, глядя в которое, чувствуешь потерянность на этой большой земле. И одиночество бесконечное. Ты и вечность. Ты смотришь в ее глаза, она в твои. И она спрашивает, что ты сделал, чтобы остаться в ней? А что надо сделать?
Попробуем найти ответ у Пушкина. Он знал. Иначе бы не было у него “Памятника”. Иначе бы не было у него Болдинской осени…

Виктор БОЧЕНКОВ