Языковые заимствования и картина мира

Язык отражает определенный способ восприятия и устройства мира – «языковую картину мира». Совокупность представлений о мире, заключенных в значении разных слов и выражений данного языка, складывается в некую единую систему взглядов и предписаний, которая навязывается всем носителям языка.

Представления, формирующие картину мира, входят в значения слов в неявном виде, так что человек принимает их на веру, не задумываясь. Пользуясь языковыми выражениями, содержащими неявные смыслы, человек, сам того не замечая, принимает и заключенный в них взгляд на мир (языковую картину мира), который может отличаться от взгляда, закодированного в других языках.

Нетривиальной чертой русской языковой картины мира, как она сложилась к концу XIX века и сохранилась вплоть до 1990-х годов, является подозрительное отношение к выгоде, успеху и получению удовольствия. Не случайно слово корысть, означавшее выгоду (это значение осталось основным во многих славянских языках), приобрело в русском языке ярко отрицательную окраску; для прилагательного преуспевающий было характерно использование в отрицательных контекстах.

При заимствовании сталкиваются языковые картины мира языка-донора и языка-реципиента и, если заимствуемое слово содержит семантические компоненты, противоречащие языковой картине мира языка-реципиента, возникает некоторая коллизия. Может оказаться, что заимствованное слово меняет свое значение, приспосабливаясь к языковой картине мира заимствующего языка. Так, в польском языке есть слово, обозначающее важную ценность польской языковой картины мира, – honor (не вполне точный перевод – «честь»). Оно предполагает жертвенность и чувство собственного достоинства, не позволяющее унижаться и отступать от собственных принципов ради выгоды или избавления от опасностей. Однако в русском восприятии поведение, вытекающее из такой установки, может представать как высокомерие, надменность, отсутствие подлинного смирения. Дело в том, что в соответствии с укорененным в русской культуре представлением, согласно которому не следует слишком высоко оценивать самого себя, слова, указывающие на высокую самооценку, окрашены отрицательно: самомнение, самоуверенность, самонадеянность. Соответственно в русском языке слово honor, будучи заимствованным (в виде гонор), вошло в ряд таких слов, как спесь, кичливость, самоуверенность, самомнение и т. д.

Несколько иной семантический сдвиг претерпело французское слово courage – «храбрость, мужество, бодрость», – которое при заимствовании в русский язык существенно изменило свое значение, втянувшись в поле лингвоспецифичных слов удаль, размах, загул, отсылающих к сквозному мотиву «широты», в результате оказалось в числе труднопереводимых русских слов. Сходная история произошла с французским словом aventure – «приключение», которое в русском языке в соответствии с некоторыми особенностями русского восприятия мира, сузив свое значение, стало указывать на рискованное предприятие, предпринятое в надежде на случайный успех, – авантюру. Во всех случаях такого рода имеет место заимствование внешней оболочки слова с изменением его значения в направлении «приспособления» к семантической системе заимствующего языка.

Иногда с некоторым временным разрывом слово претерпевает два противоположно направленных семантических сдвига: сначала слово «подстраивается» под концептуализацию мира, характерную для заимствующего языка, а затем приобретает новое значение, заимствованное из иноязычной концептуализации мира. Так, заимствованное слово деликатный (из французского dеўlicat – «нежный, тонкий; вкусный; хрупкий; щекотливый; впечатлительный; тактичный; прихотливый») в русском языке весьма сузило значение и употребляется только для оценки тактичного поведения в сфере человеческих отношений. Это соответствует вниманию к отношениям между людьми, характерному для русской языковой картины мира. Такое заимствование можно считать вполне оправданным: слово деликатный не полностью синонимично таким прилагательным, как чуткий или тактичный. Однако в последнее время слово деликатный стало «расширять» свое значение. Конечно, на самом деле речь может идти не столько о «расширении» значения, сколько о том, что это слово заново заимствуется из западных языков (при этом, скорее всего, не из французского, а из английского языка) и употребляется, например, в таких сочетаниях, как деликатная ткань или деликатная стирка. Такое вторичное заимствование расшатывает сложившийся фрагмент русской языковой картины мира, в котором понятие деликатности занимает весьма важное место и как бы сводит на нет долгую работу русского языка по «оттачиванию» значения этого слова.

Именно изменения такого рода являются подлинными языковыми изменениями, поскольку непременно должны найти отражение в лексикографическом описании языка. Словарные статьи таких слов, как успешный, эффективный, амбициозный, карьера, не соответствуют их употреблению в современной речи. Скажем, в словаре С.И. Ожегова (1972) дважды приводится слово карьерный: как прилагательное от слова карьер – «самый быстрый конский бег, ускоренный галоп» и карьер – «место открытой разработки неглубоко залегающих ископаемых (угля, песка и пр.)»; однако от слова карьера такое прилагательное не предусмотрено. Но если мы обратимся к современным текстам, мы увидим, что подавляющее большинство примеров с прилагательным карьерный – это производные от слова карьера (например, в сочетании карьерный рост). Иными словами, лексикографическое описание слова карьерный и других упомянутых и аналогичных слов приходится приводить в соответствие с современным узусом.

Можно сделать и более общее утверждение. Самые важные изменения в современной русской речи связаны с изменениями закодированной в языке концептуализации мира. Эти изменения нередко воспринимаются как снижение речевой культуры носителей языка, а по мере того как они конвенционализуются, можно говорить о языковых изменениях. Сказанное касается самых разных уровней языковой системы. Так, давно говорилось о тенденции к росту аналитизма, характерной для современного русского языка. При этом активизация этой тенденции в настоящее время (ср. Комет гель; Тульста кресло; блеск шампунь; вкус йогурт; Актимель малина клюква; Пемолюкс гель сода эффект; Новая зубная паста гель колгейт прополис свежесть дыхания) может быть связана с особенностями восприятия мира, характерными для общества потребления. Это же касается и речевого этикета. Пожелание Хорошего вам дня или Хорошего вечера некоторые продавцы магазинов стали в последнее время использовать в качестве формулы прощания с покупателем, звучит по-русски не вполне естественно, так как может восприниматься как неуместное вторжение в частную жизнь адресата, поскольку подразумевает гипотезу о том, чем адресат собирается заниматься в ближайшее время. Дело в том, что в традиционной русской языковой картине мира время суток релятивизовано относительно человеческой деятельности – в противоположность концептуализации мира в западноевропейских языках, в которых время суток гораздо в большей степени связано с положением стрелок на часах. Пожелание Хорошего дня является калькой и так же, как и приветствие Доброе утро, обращенное к коллеге, которого говорящий встретил на работе, противоречит нормам русского речевого этикета. Однако по мере распространения этих речевых формул их использование может быть симптомом того, что традиционная концептуализация времени суток заменяется другой, более близкой к западноевропейской модели.

Мысль о том, что концептуализация мира в разных языках различна, является аксиомой современной семантики. Однако, как показали исследования последних лет, концептуализация мира в русском языке не оставалась постоянной на протяжении двадцатого столетия. При этом ее изменения, происходящие параллельно с изменениями типов речевой культуры, системы речевых жанров и манеры общения современных носителей русского языка, нередко ощущаются как «порча языка» и разрушение норм культуры речи. В связи с этим возникает необходимость модификации самой концепции культуры речи: она должна стать динамичной и включить в себя представления о закономерностях изменения языковой концептуализации мира и взаимосвязи между социальными, культурными и языковыми процессами.

Алексей ШМЕЛЕВ, доктор филологических наук заведующий отделом культуры русской речи Института русского языка РАН