Языковой барьер. На вид – интеллигентные люди, но как откроют рот..

В психиатрии есть синдром Жиля де ла Туретта. Малоизученное заболевание имеет массу признаков и в том числе «вокальные симптомы». Проще говоря, недуг выражается в том, что больной …выражается. То есть ругается матом без удержи. Есть даже специальное слово «копролалия» – для обозначения тех случаев, когда человек, до того выдержанный и скромный, вдруг начинает материться, да так, что не может остановиться. Недуг этот, разумеется, обнаружили западные психиатры. И то потому, что в России никогда не были. А если бы постояли на школьном пороге, где курят старшеклассники, то диагноз пришлось бы ставить если не каждому первому, то через одного. Что было бы с этими психиатрами после прослушивания «вокальных симптомов» мам и пап этих школьников, и представить трудно.

Комментарий «УГ»…Не употреблять мат всуе – значит контролировать свои эмоции. Разве в школе этому учат? Обвиняя детей в распущенности и безнравственности, мы как-то забываем, что в каждом образовательном учреждении, по логике вещей, есть свой психолог……В российском законодательстве предусмотрены меры наказания за нецензурную брань в общественных местах. Статья 20-1 Кодекса РФ об административных правонарушениях расценивает ее как мелкое хулиганство. На матерщинника может быть наложен штраф в размере от 500 до 1000 рублей или административный арест на срок до 15 суток. А если он к тому же выказал неповиновение «требованию представителя власти или иного лица, исполняющего обязанности по охране общественного порядка», размер штрафа возрастает до 2500 рублей……Пока, правда, заведены всего четыре «матерных дела». А казалось бы, деньги так и посыпятся. Но арсенал средств у местного самоуправления невелик. Сами оштрафовать матерщинника глава и депутаты не вправе. Им приходится действовать через участкового……Граждане могут реагировать на мат, обращаясь не с увещеваниями к сквернослову, а с жалобами в сельский совет или милицию……Хотя матом «баловались» и великие (кто не читал «матерщинные» творения Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Чехова?), общепринято, что современная его модификация – признак агрессии и деградации. Что же такое с нашими детьми – учим их, учим, а они деградируют?..

Нецензурная болезнь

Педагоги бьют тревогу – дети не хотят разговаривать культурно по-русски. Беспокоятся и чиновники – то объявят Год русского языка, то организуют День без мата, как в Димитровграде, то, как в Барнауле, выдадут рабочим спецсловари, в которых для каждого нецензурного выражения приводится его литературный аналог.

Софья Степановна АРЕФЬЕВА, глава администрации поселка Ачаир Омской области, четверть века отработала директором местной школы. И хотя сейчас у нее немало хозяйственных забот, решила взяться за воспитание вверенного ей населения. Совет депутатов Ачаирского сельского поселения нынешней весной утвердил программу по профилактике сквернословия, предназначенную для повышения культурного уровня граждан. С ее целями и задачами можно ознакомиться прямо на крыльце здания сельской администрации. Это, как написано на рекламном щите, «усиление воспитательной работы среди населения с разъяснением, что русский язык богат и выразителен, формирование у подростков негативного отношения к нецензурной брани, повышение правовой ответственности лиц, выражающихся нецензурной бранью в общественных местах…» и так далее. Более всего Софья Степановна беспокоится по поводу языковой распущенности среди молодежи:

– Люди в возрасте тоже могут непечатно выразиться на публике. Но они хоть иногда этого стесняются. А у молодежи никакого стеснения нет. Ладно, при мне, бывшем директоре школы, они не выражаются. Но вообще для них мат – это что-то обычное, естественное. Идут такие красивые, хорошо одетые. На вид – интеллигентные люди. А как рот раскроют – страшно становится.

По мнению Софьи Арефьевой, особый вклад в то, что молодежь не видит в публичном употреблении нецензурных выражений ничего страшного, вносят средства массовой информации.

– Сейчас, слава богу, – рассуждает она, – хоть мат в эфире звучать перестал. Его запикивают. Но все равно ясно, что стоит за этими пиками. Ни одного фильма нет, где бы показывали, как люди работают. Только пиво пьют, красиво и праздно живут. У нас-то, взрослых, есть ко всему этому иммунитет. А дети смотрят и думают, что это норма, так должно быть.

Закон не для всех

Меня лично статья эта умиляет. Ничего в ней не сказано насчет того, что нехорошо нецензурно изъясняться в присутствии несовершеннолетних.

– Эта статья существует еще со времен Советского Союза, но она неэффективна, – говорит Арефьева. – Милиционеры относятся к таким правонарушениям с сарказмом. Потому мы и решили принимать меры. Прежде чем программа по профилактике сквернословия была утверждена депутатами, ее обсудили на сельских сходах. И большинство людей согласились со мной – надо что-то делать.

Штрафуют сельчан во время культурных мероприятий и спортивных состязаний. Использование ненормативной лексики обходится «антилингвистам» в 200-500 рублей. Причем штраф назначается в зависимости от ситуации: если в момент нарушения рядом находятся дети, сумма больше. Граждане могут реагировать на мат, обращаясь не с увещеваниями к сквернослову, а с жалобами в сельский совет или милицию. В программу, при разработке которой депутаты использовали опыт других регионов России, входит перечень из 22 запланированных мероприятий, среди которых семинары и конкурсы. По словам Софьи Арефьевой, бюджет района ожидает солидных поступлений: в Ачаирское сельское поселение входит пять населенных пунктов, где живут четыре тысячи человек. Половина средств, поступивших как штраф, направляется в федеральный бюджет, вторая половина – в районный. Софья Степановна планирует использовать деньги для укрепления материально-технической базы учреждений культуры и спорта. К этому способу борьбы за культуру в скором времени может добавиться и наказание за появление несовершеннолетних на улице в позднее время – ачаирские депутаты собираются добавить такой пункт в программу.

Пока, правда, заведены всего четыре «матерных дела». А казалось бы, деньги так и посыпятся. Но арсенал средств у местного самоуправления невелик. Сами оштрафовать матерщинника глава и депутаты не вправе. Им приходится действовать через участкового. Арефьева считает, что следует принять поправку к закону, позволяющую сельской власти самостоятельно бить рублем матерщинников, направляя средства на пополнение местного бюджета, который сегодня на две трети дотационен. А для тех, кто штраф заплатить не в состоянии, можно предусмотреть альтернативу: общественные работы.

– У нас есть что благоустраивать, а государству не пришлось бы оплачивать общественные работы. Я больше все же рассчитываю на воспитательный эффект программы, а не на финансовый. Ведь дети постоянно слышат брань и думают, что это нормально. Теперь они поймут, что это вовсе не «круто», а просто некрасиво.

Кое-какие подвижки, считает Арефьева, уже заметны. Есть случаи, когда люди сами пишут заявления участковому с жалобой на соседей, ругающихся матом. А это говорит о формировании определенного общественного мнения.

– Конечно, на каждого мы повлиять не можем, – рассуждает Софья Степановна. – Но если хотя бы человек десять-двадцать отучим от пагубной привычки, это будет ощутимая победа.

Моральное давление бывает посильнее, чем денежное. Тем более что со многих селян и взять-то нечего – зарплата оставляет желать лучшего.

Нет слов…

Софья Арефьева – не пионер в борьбе с матом. Ругательства пытались запретить с давних пор посредством многочисленных церковных циркуляров и указов иерархов. Окончательный статус «нецензурного» мат приобрел лишь к XVIII веку, а до того c лихвой использовался даже в официальных документах. Но народ продолжает материться. Правда, иначе, чем прежде. В православной России самой большой скверной считалось богохульство – послать к чертовой матери было пострашнее, чем в какое-нибудь другое место.

Хотя матом «баловались» и великие (кто не читал «матерщинные» творения Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Чехова?), общепринято, что современная его модификация – признак агрессии и деградации. Что же такое с нашими детьми – учим их, учим, а они деградируют? Как объясняет психолог Юлия Лещинская, на генетическом уровне мы воспринимаем мат – из своих уст по крайней мере – не как оскорбление, а как защиту. Поэтому подростки ругаются – для них мир еще слишком враждебен, и они пытаются от него защититься, как умеют. А лучший способ для этого, как известно, – нападение. За изощренной бранью мальчишки и девчонки пытаются скрыть свои слабости, казаться сильнее, жестче и неприступнее. С точки зрения психологии агрессия – необходимое звено духовного развития. Детям нужно объяснять, почему не следует выражаться, а не просто запрещать. И уж тем более не показывать примера. Увы, бранные примеры рождаются в семьях и на улице, и, может быть, Софья Степановна избрала верный способ воспитания взрослых. Часто причина детского мата – равнодушие родителей и учителей.

Я не верю педагогам, которые сокрушаются по поводу ругательств учеников, ничего при этом не предпринимая. Запрет – обратная сторона равнодушия. Он мало помогает взрослым, а тем более детям. Не надо, конечно, составлять списки «вредных» выражений, но стоит, по-моему, рассказать, чем они вредны – вовсе не сексуальным подтекстом, который нам часто слышится по незнанию, а уничижительной, убийственной силой слова. Может быть, мат, раз уж он существует, надо показывать школьникам, как определенный пласт русского языка? Трудно надеяться, что русский человек ни разу в жизни не произнесет бранного слова. Кстати, почему-то считается, что сквернословие – исконно русская привычка. И потому мы так плохо живем. На самом деле мат существует у всех народов. По словам Владимира Жельвиса, профессора Ярославского университета, посвятившего свою жизнь изучению сквернословия, «каждый народ считает матом те ругательства, которые задевают его священные вещи». Просто наш – наиболее колоритный.

Не употреблять мат всуе – значит контролировать свои эмоции. Разве в школе этому учат? Обвиняя детей в распущенности и безнравственности, мы как-то забываем, что в каждом образовательном учреждении, по логике вещей, есть свой психолог, который за что-то получает деньги. Впрочем, бог с ними, с психологами. На мой непросвещенный взгляд, гораздо большая опасность для русского языка исходит … от самих учителей. Почему мы не боремся за успеваемость, а ведем за нее борьбу? Кстати, борьба – слово, в школе очень распространенное, тоже не из миротворческих. Почему мы не работаем, а «ведем работу»? Не делаем, а «предпринимаем шаги»? Не помогаем, а «оказываем помощь»? Засилье канцеляризмов для меня лично – гораздо более опасное явление, чем повальная матерщина, от которой все же есть иммунитет – повышение общей культуры. А чиновничий язык настолько заразителен и вроде бы безобиден, что им заболели и педагоги. Я не могу слушать доклады на конференциях и съездах – перестаю соображать примерно на пятой минуте. Такого русского языка мой мозг не выносит. Самое плохое в нем – потеря активного глагола. Речь теряет живость, а мы автоматически перестаем действовать. Ведь в начале было Слово… А если слов нет? И это уже, извините, деградация – не только духовная, но и физическая.

«Дети, проверьте наличие тетрадей в портфелях», – говорит учительница первоклассникам! Бедные дети. Я их вполне понимаю – после этого действительно хочется как-то …выразиться.