На чтение: ≈ 14 мин.Когда я катил на велосипеде вокруг Черного моря, со мной были солнце, море, ветра, звезды, спутник, с которым делил ломоть хлеба. Вот ценности (еще – семья, дети, родители), которыми жил и продолжаю жить. Коллеги удивлялись моей аполитичности. Честно говоря, мне и самому в ней стыдно признаться. Все же признаюсь. До выборов я даже не знал, кто у нас является председателем Верховной рады. Первый тур выборов вообще проигнорировал. Поехал на рыбалку. Кстати, рыбой забил полхолодильника. Этим и оправдывался, если уж очень доставали: никакой президент не накормит мою семью, если я сам этого не сделаю. Кусок хлеба в доме не от власти, не с неба. Но вот произошло то, что произошло. Пришлось вникнуть, узнать всех пофамильно и даже поименно. Пришлось пойти и проголосовать. За кого? Мне было не важно. Я голосовал против обмана. Обмана власти. Тотального, наглого, открытого. О нем я узнал из уст знакомого директора школы. Вместе с другими руководителями учебно-воспитательных учреждений его вызвал городской голова и очень детально объяснил, кого и как нужно обмануть во время выборов. Детально и подробно объяснил. Мы о многом в тот вечер говорили с молодым директором. От обмана на выборах плавно перешли к обману в системе преподавания. И в первую очередь это коснулось языка, на котором это преподавание ведется. Тема оказалась более насущной, чем смена власти. Хотя к ней имеющая непосредственное отношение. Но об этом чуть позже.
Начну с географии. «Это было пестрое сборище самых отчаянных людей пограничных наций. Дикий горец, ограбленный россиянин, убежавший от деспотизма панов польский холоп, даже беглец исламизма татарин, может быть, положили первое начало этому странному обществу по ту сторону Днепра», – писал незабвенный Николай Гоголь про обитателей края за днепровскими порогами в статье «Взгляд на составление Малороссии». Позже к этому «сборищу» присоединились переселенцы из центральной Украины и российской глубинки, ногайцы, раскольники-старообрядцы, болгарские беженцы, немцы-меннониты. Гостей со всех волостей охотно принимало вольное Запорожье. Так называли степной край за порогами, сегодня это его столица – областной центр с почти миллионным населением. На каком языке общалось это «сборище»? Судя по некоторым казацким документам, официальным циркулярам, письменным распоряжениям местных властей, на понятном всем русском. Он был и остается основным языком общения в крае. Есть, конечно, села, где преимущественно звучит украинская речь (и то специфическая «суржиковая»), однако ни в Запорожье, ни в крупных городах – Мелитополе, Бердянске, Энергодаре – вы не услышите ни слова по-украински.
Таковы факты, такова история. Можно ли ее переписать заново? И на каком языке? Возможно ли «украинизировать» население, создать такие условия, чтобы оно поголовно общалось на украинском языке? Ситуация в стране и крае изменилась после того, как Украина стала независимой республикой, в которой украинский язык получил статус государственного. Украинский язык стал для чиновников чем-то вроде парадного мундира. Пусть не очень удобного, скроенного на скорую руку и шитого белыми нитками, однако яркого и представительного. Что-то вроде пестрого костюма запорожского казака, который, как «забряжчит, то все слухают».
Власть «слухать» обязаны. Не в последнюю очередь те, кто ведает образованием. И вот уже многие школы стали украинскими. Сначала многие, а потом и большинство. Недавно я узнал, что средняя школа имени Пушкина, где учится мой сын, скоро тоже станет украинской. То есть все поголовно предметы будут преподаваться на украинском языке. Русская литература тоже! Уже появились хрестоматии, где даже русские стихи превратились в украинские «вирши». Есть удачные переводы, сделанные признанными мастерами слова, большинство все-таки слабоватых, сделанных наспех, немало и совсем никудышных. Однако не в этом дело. Ученики гораздо лучше воспринимают текст на русском языке. Более того. Стихи того же Пушкина на украинском языке воспринимаются как чужеродные. Нельзя сказать, что это никого не волнует. Старые учителя-гуманитарии хватаются за сердце. Более молодые переквалифицировались и стали украиноязычными преподавателями зарубежной литературы (русская, естественно, к ней отнесена тоже). Многие все-таки выискивают возможность пусть и в усеченном виде, но все же представлять русских писателей на том языке, на котором написаны их произведения.
Я обращался к чиновникам различных рангов, разговаривал и с теми, кто ведает в городе образованием. Беседовали мы (в непринужденной неофициальной обстановке) исключительно на русском языке. Все относились с пониманием, соглашались, сочувственно кивали головами. Однако, когда речь заходила о противоречиях и даже несуразностях и путях их исправления, конкретных действиях, разводили руками и ссылались на законы, постановления и циркуляры, которыми стольный град не устает засыпать провинцию.
В огороде, как известно, бузина, а в Киеве всемогущий дядько, которому ничего не стоит превратить эту бузину, скажем, в подсолнух. И вот уже депутаты с благословения этого пресловутого «дядьки» вносят поправку в закон о рекламе, обязывающую даже название иностранных торговых марок писать на украинском языке, предлагают отменить льготы украинским изданиям, выходящим на русском языке, и обязать все телеканалы вещать на украинском языке и дублировать на украинский язык русскоязычные фильмы. До всего этого дело пока не дошло. Сегодня. А завтра? Чиновникам от образования кажется, что с высот киевских холмов им виднее, как обустроить Украину и на западе, и на востоке. На бумаге вроде бы все у них логично и гладко. Украинцев в Украине большинство. Значит, и украинских школ должно быть больше. И язык украинский должен быть не только единственным государственным, но и основным языком общения. Должен… Однако таковым не становится. Дело в том, что многие украинцы (я тоже принадлежу к их числу) считают своим родным языком русский, на котором не только разговаривают, но и думают. В огромной по европейским меркам Украине сложились разные языковые ситуации. На востоке и юге население в своем подавляющем большинстве независимо от национальности русскоговорящее и русскодумающее. Не меньше львовян или полещуков они любят Украину, не меньше их хотели бы видеть ее процветающей и уважаемой в мире державой. Державой, в которой не кичились бы только национальным языковым мундиром, в которой уважались бы любые языки. И прежде всего родной язык. Родной не по национальной принадлежности, а по жизненной сути, по привычной с детства культурной и языковой среде, по тому, на каком языке формируется и выражается главное достояние человека – его мысль.
В путешествиях, оказавшись среди других народов, я ее выражал на языке, понятном собеседнику. В ход шли английский язык, отдельные слова из тюркского, чаще всего вообще прибегал к жестам. Сама ситуация подсказывала, с кем и на каком языке мне общаться. Мне нравится украинский язык, в котором много мудрости, лиризма, юмора, древнерусских корней, диалектных, эмоционально окрашенных вариантов. Свою народоведческую книгу-энциклопедию «Мы – украинцы» я написал на украинском языке. Потом перевел на русский. Трудная была работа, но и интересная. А главное нужная. И украинцам, и россиянам, и жителям других стран. Потом была предназначенная в основном для учителей и школьников книга о родном крае. На русском языке. Мне так удобнее и привычнее было думать и писать, а читателю – читать. О себе. О крае. Об Украине и украинском народе. Утверждают, что человек хорош, когда на себя похож.
Может, здесь и собака зарыта? Может, люди – жители конкретного региона, края (особенно если площадь его сравнима с размерами небольшой европейской страны) – должны сами определять, на каком языке им общаться и обучать своих детей? Если человеку холодно, он (поверх мундира!) надевает пальто, при сильном морозе даже облачается в шубу, если ему жарко, он не только пальто, но мундир снимает. То же обстоит и с языком. Может, дело не в нем, а в свободе его выбора? В выборной свободе вообще? Почему кандидаты в президенты, депутаты начинают говорить о языке только накануне выборов? Почему тот же Запорожский областной совет, как субъект законодательной инициативы, вместе с советами других юго-восточных регионов (представляете, какая это была бы сила!) не вынес предложение парламенту рассмотреть вопрос о статусе русского языка? Почему у себя в крае он не может разобраться с официальным хождением языков в стенах учебно-воспитательных учреждений? Мне кажется, дело тут в привычке слепо и безропотно повиноваться приказам столичного «дядьки», который, как когда-то дядьки и дьяки в церковноприходских школах, может за любую провинность высечь розгами. Дело в привычке обман считать нормой жизни. Часто весьма комфортной для чиновников всех рангов. Руководствуясь честью мундира и великодержавной национальной помпой, сверху спускается циркуляр об украинизации школ, внизу его торопятся выполнить. Отрапортовали о выполнении, преподнесли начальству на блюдечке красивые процентики (за что и получили соответствующее вознаграждение!), можно снять мундир и примерить одежду посвободнее, поудобнее – пообщаться на русском языке с коллегами и детьми, пришедшими из школы, почитать на родном языке газету (пресса, кстати, в крае почти вся русскоязычная), полистать книжную новинку, естественно, на русском языке (на нем продается почти восемьдесят процентов массовой литературы). Так и живем. Одно на уме, другое на языке – не важно на каком.
В народе по этому и другим подобным поводам говорят: «Скачи, баба, хоть задом, хоть передом, а дела идут своим чередом». Это, кстати, и радует. В моем родном крае за днепровскими порогами человек когда-то, вдыхая благорастворенный степной воздух, был волен и всем доволен. Другое время, другой воздух вокруг, однако память о той казацкой воле в крови моих современников по обоим берегам Днепра-Славутича. Испокон веков его русло от истока до устья – между разными языковыми берегами. В этом слава великой реки и сила ее народов.
Выбор читателей
Комментарии