На чтение: ≈ 15 мин.Космическая одиссея в музыке началась для мальчика-вундеркинда Дидье в 7 лет, когда юного пианиста потряс до глубины души полет Гагарина. Но серьезно заняться сочинением электронной музыки Маруани смог, только будучи студентом Парижской консерватории, когда позади уже были совместные гастроли с Джо Дассеном и Джонни Холидеем. Первый же альбом «Волшебный полет», записанный 23-летним композитором и его группой «Спейс», разошелся миллионными тиражами и принес им мировую славу. В Советский Союз «Принц синтезаторов» (так прозвали Маруани журналисты) впервые приехал в 1983 году. Тогда на безумной волне спейсомании за три дня было продано на его концерты 600 тысяч билетов. С тех пор благодарный француз не только полюбил нашу публику, но и записал альбом с Краснознаменным ансамблем имени Александрова. А в последнем его проекте «Симфония космической мечты» задействовано 150 музыкантов симфонического оркестра Санкт-Петербурга.
И вот легендарной группе «Space» («Космос») исполнилось 30 лет. Мировое турне в честь этого юбилея Дидье Маруани начал с России (Санкт-Петербург, Москва, Самара и Казань), с которой у него связаны самые теплые воспоминания молодости и где живут самые верные поклонники его «космических» композиций.
Когда на концерте в Кремлевском дворце в финале своего лазерного шоу энергичный француз взорвал зал, превратив чопорный партер (билеты около 10 тысяч рублей) в дискотеку, стало понятным, что хоть эпоха Дидье Маруани осталась в 80-х, его «космическая» музыка жива в сердцах нынешних 40-50-летних, кто сейчас реально и «управляет миром». А такие поклонники дорогого стоят. Буквально лучась от счастья, композитор выдохнул: «Москов публик – ах, калашо!»
В своем напряженном гастрольном графике Дидье Маруани нашел время, чтобы побеседовать с нашим корреспондентом.
– Мсье Маруани, в последние годы в России популярны французские мюзиклы. Молодежь сходила с ума по «Норт-Дам де Пари» Ришара Коччианте, а сейчас аншлаги на «Ромео и Джульетту» Жерара Пресгурвика. Нет ли у вас желания попробовать свои силы в этом жанре?
– Мне, конечно, приятно, что в России ценят французскую музыку. Лет 20 назад на театральных подмостках во всем мире лидировали только американские и британские мюзиклы. Считалось, что если исполнители поют не по-английски, то у такого проекта не может быть международного успеха. Но французы доказали, что хорошие песни найдут дорогу к сердцу любого человека, преодолев языковой барьер. Сначала пробилась «Стармания» Мишеля Берже, потом «Отверженные» Клода-Мишеля Шонберга. А теперь вот названные вами спектакли идут во многих странах.
У меня уже был опыт работы в этом жанре. В 1988 году я записал двойной альбом «Le Reve de Mai» («Майская мечта»), посвященный студенческим волнениям 1968 года во Франции. Спеть согласились десять первоклассных певцов, у каждого из которых была своя громкая карьера. Проект имел успех. Сейчас я обдумываю идею мюзикла о вашей Октябрьской революции 1917 года. Пока не знаю, кто будет петь партию, скажем, Ленина, царя Николая Второго или Инессы Арманд. Честно говоря, я никак не могу найти хорошего поэта, который бы разработал удачное либретто и сочинил подходящие стихи. Но сама тема представляется мне благодатной и будет интересна самым разным зрителям в России, Штатах, во Франции…
– А более близкая по духу группе «Спейс» тематика вас не привлекает?
– Например, «Марсианские хроники» Рэя Бредбери или сюжеты из «Звездных войн»? Ха-ха. Это, конечно, все здорово. Но мюзиклы сами по себе – вещь дорогостоящая. А если брать в разработку еще и «космическую тему», то бюджет взлетит до небес. Я не привык витать в облаках. Если кто мне и даст такие сумасшедшие деньги, то вряд ли когда-нибудь получится их вернуть. Другое дело – русская революция!
– А я всегда думал, что ради космоса Дидье Маруани готов на все…
– Я действительно с самого детства им увлечен. Первые воспоминания детства – это рассказы папы о том, как в Советском Союзе запустили космический корабль с собакой на борту, потом мы внимательно следили за полетом Юрия Гагарина. А как радовались, когда американцы высадились на Луне! Увлечение космосом отражено и в названии моей группы. Я тогда не мог выступать под своим настоящим именем, потому что как певец был связан контрактом с другой фирмой. Даже вынужден был подписываться под композициями псевдонимом Экама. На первых концертах мы появлялись перед публикой в серебристых скафандрах и космических шлемах, чтобы нас нельзя было узнать. Как потом выяснилось, это оказался удачный маркетинговый ход. Первый же наш альбом «Маgic fly» («Волшебный полет») разлетелся тиражом в 5 миллионов.
– Вы не отказались бы слетать в космос в качестве туриста? Звездный билет стоимостью в 20 миллионов долларов вам по карману?
– Увы, увы, для меня это слишком дорого. Помогите найти спонсоров, и я с удовольствием приступлю к тренировкам в Звездном городке прямо с завтрашнего дня. Обещаю быть прилежным учеником. На лишние кнопки нажимать без спросу не буду, военные тайны выведывать не стану. Немного сомневаюсь, помещусь ли я со своим высоким ростом в кабине космического корабля. А в остальном все будет в полном порядке. Даже концерт могу дать, витая в невесомости. «Space» в космосе – что может быть естественней.
Кстати, в 1987 году, когда я записывал альбом «Спейс опера», то решил объединить в нем творческие силы двух стран-лидеров в освоении космоса – СССР и США. А именно: Краснознаменный ансамбль имени Александрова и хор Гарвардского университета. Американцы сразу же согласились, а насчет русских военных музыкантов мне пришлось обращаться за письменным разрешением к министру культуры СССР. Слава Богу, все получилось. И даже удалось уговорить ваш Центр управления полетами, чтобы диск с готовой записью передали космонавтам на станцию «Мир». С тех пор ваша страна сильно изменилась, многие вопросы решаются куда проще.
– В чем секрет успеха вашей музыки, перешагнувшей 30-летний рубеж?
– Это, к счастью, не поддается исследованию. Объяснить можно провал: ошибся продюсер, сплоховал пресс-атташе – причин масса. Но успех объяснить невозможно. Поэтому, как правило, терпят неудачу попытки повторить удачный проект. Как, например, в кино: ни один сиквел не смог сравниться с первым фильмом. Просто надо не цепляться за старую славу, а все время искать что-то новое.
Успех ко мне пришел очень рано. Но я сумел удержаться ногами на земле, несмотря на то, что голова часто витала среди звезд. Сейчас мне очень помогает моя семья: жена и три сына. После концертов, где меня околдовывают аплодисменты и в мою честь поют дифирамбы, я возвращаюсь к родным мне людям и опять чувствую себя самым обычным мужем и отцом. Поэтому моя семья всегда со мной в гастрольных поездках. Это позволило мне не пропустить такие важные события, как первые шаги и первые слова моих детей.
– Аудиопираты вас не грабят?
– На Западе такой проблемы не существует. На этот счет в Европе очень строгие законы, которые подробно регламентируют все этапы создания и распространения творческого продукта. А вот в России ситуация не столь радужна. Русские пираты бессовестно тиражируют мою музыку, а мне ни копейки не платят. Недавно я видел диск, изданный в формате МП-3, в который втиснуты 7 моих альбомов разных лет. Это недопустимо! Сейчас мои адвокаты разбираются с этим случаем.
– Ваша музыка очень кинематографична. Вы пробовали пробиться в индустрию кино или там мафия, которая не пускает к себе чужих?
– Да, у меня есть очень большое желание поработать для кинематографа. Я не считаю, что там есть мафия. Проблема в другом. В кино композитор должен найти своего режиссера, который смог бы соединить его представление о видеообразах с представление композитора о музыке. Все это слить воедино, и получился бы замечательный тандем, как, например, у Эрика Серра с Люком Бессоном, у Нино Рота с Федерико Феллини, у Френсиса Лея с Клодом Лелюшем. Можно, конечно, делать и одноразовые проекты. Но хотелось бы найти такого человека, с которым захочется надолго слиться в таком тандеме и создавать замечательные проекты. Сейчас у меня есть одно предложение. Я начал работать с очень известным английским режиссером над фильмом, действие которого будет происходить в Москве. И там есть космическая тема. Больше пока ничего не могу рассказывать. Я немного суеверен. Да и коммерческую тайну нужно соблюдать.
– Вы едва ли не единственная западная мега-звезда, которая приняла участие в благотворительной акции в помощь пострадавшим в Беслане. Как вы сработались с руководителем проекта, главным дирижером Мариинки Валерием Гергиевым?
– Я счастлив, что мне удалось поработать с величайшим маэстро академической музыки и сыграть в «Реквиеме по погибшим в Беслане». Это была страшная трагедия, которая не могла оставить равнодушным никого. Артисты, которые пользуются определенной известностью, всегда должны откликаться на подобные события. Поэтому я бесплатно участвовал в этом концерте.
– В Москву не раз приезжал со своими лазерными шоу другой француз-электронщик Жан-Мишель Жарр. У вас с ним не возникает конфликтов на почве взаимопроникновения идей?
– Нет, мы не конфликтуем. У Жарра, конечно, тоже много электронной музыки, но для него важны спецэффекты, а мелодизм уходит на второй план. У меня все наоборот: мелодия – самое главное, вокруг нее крутится все остальное. Мы с ним разные люди и вместе никогда не играли. Время от времени пересекаемся – музыкальный мир тесен, но особой дружбы между нами нет.
– А много народу сейчас с вами гастролирует по миру?
– Команда, конечно, большая, но ездят не все. Например, для концертов в России мы многих добрали здесь на месте. Русские специалисты – очень хорошие.
– Говорят, вы привезли в два раза больше аппаратуры, чем в прошлый свой приезд. Сколько тонн?
– Я не люблю мерить музыку на вес. Знаю, что взяли с собой очень много всего. Причем техника самого последнего поколения. В области музыкальной электроники прогресс движется стремительно. Это не скрипка Страдивари, которую однажды купил и всю жизнь играешь. Приходится постоянно обновлять всю аппаратуру. На это уходят колоссальные средства. История шоу-бизнеса знает немало примеров, когда известные артисты инвестировали в технику и сценическое оборудование очень большие деньги, а потом прогорали и совершенно разорялись. Поэтому в вопросах финансирования нужно быть очень осторожным. Я, например, за все плачу из своего кармана. За мной не стоит какая-либо фирма, которая в случае неудачи может подстраховаться другими проектами. Но я не боюсь рисковать. Ведь для композитора-электронщика по мере движения прогресса все время открываются новые возможности. Нынешнее наше звучание в сравнении с тем, что вы слышали три года назад, – небо и земля.
Выбор читателей
Комментарии