Я открыта для безумной любви. Наталья Седых

Ее голос, ангельский, тихий, кроткий, безошибочно узнаешь из сотен других. И за прошедшие годы он практически не изменился. Разговаривая с актрисой и балериной Натальей Седых у нее дома, я представлял ее то падчерицей Настенькой в старой доброй киносказке «Морозко», то Аленушкой в «Огне, воде и… медных трубах»…

Еще я вспоминал, как она танцует на сцене Большого театра, где она блистала то в роли Кити в «Анне Карениной», то в роли Маши в «Чайке», то Феи в «Спящей красавице»…

– Наташа, говорят, в тихом омуте черти водятся…

– Это в самом деле про меня, такая уж я родилась! До пятнадцати лет была такой же кроткой, как мои героини в киносказках. А потом выяснилось, что вполне способна за себя постоять: и накричать, если надо, и поскандалить. Правда, только дома. Скандалить на работе считаю дурным тоном.

– Но разве кроткая и беззащитная девочка, какой вы себя считали, смогла бы, занимаясь с четырех лет фигурным катанием, дойти до первого места в городских соревнованиях?

– Согласна, для этого нужен характер. Видимо, стремление добиваться поставленной цели у меня было заложено подспудно.

– Каким образом Наташа Седых стала Настенькой в «Морозко»?

– После того как я поступила в хореографическое училище, то на коньках уже почти не каталась, потому что совмещать балет с фигурным катанием по негласному внутреннему правилу строго запрещалось. Изредка, для собственного удовольствия, все-таки выходила на лед. Как-то на новогодние праздники мне позвонили со стадиона, где я в свое время занималась фигурным катанием, и попросили выступить с номером. Концерт должен был транслироваться по телевидению. Я подумала, что никто из балетного училища телевизор не смотрит (занятость), и согласилась. Действительно, мой номер «Умирающий лебедь» на коньках никто не посмотрел, зато увидел его кинорежиссер Александр Артурович Роу, который попросил ассистентов меня найти. Вот так я и попала в эту сказку.

– Вас взяли без проб?

– Нет, фотопробы были. Смотрела я на фотографии своих потенциальных соперниц и думала: «Какие же они все красивые, что мне тут делать?». В финале нас осталось двое: я и Надежда Румянцева, которая к тому времени была уже известной актрисой. Я была уверена, что выберут именно ее, поэтому особенно не беспокоилась. Но через два месяца мне позвонили и сказали, что я могу приступать к съемкам.

– После выхода картины на экран, наверное, вас завалили письмами?

– Завалили. Писали в основном мужчины, юноши, мальчики. Александр Артурович учил меня, что на письма надо отвечать, но я отвечала только на письма из зоны, потому что очень боялась: вдруг не отвечу и меня зарежут.

– Что только вам не приходилось делать в «Морозко»…

– Да, я каталась на самоходных санях, которые, помню, привязывали к мощному грузовику. Сцену встречи с Дедом Морозом снимали на Кольском полуострове под Мурманском. Было очень холодно. Иван в одной из сцен в поисках Настеньки бегал по лесу и постоянно проваливался в снег – буквально по пояс. А мне под елочку, где я сидела, подложили фанерку, иначе я тоже бы провалилась в сугробы. Пришлось и в грязный пруд прыгать, когда я спасала Марфушеньку-душеньку, которую играла Инна Чурикова. Я несколько раз с горки сбегала, но останавливалась у самого берега: никак не могла решиться прыгнуть в воду. И тогда впервые Александр Артурович на меня наорал. С испугу я и прыгнула.

– Вам, говорят, нравился артист, который играл роль Ивана.

– Очень нравился, но это была детская влюбленность. Эдуарду Изотову исполнилось уже 33 года, а мне было всего пятнадцать. Он относился ко мне, как к ребенку, я тоже вида не подавала, что влюблена в него. Помню, как замирало сердце, когда на съемках надо было с ним целоваться, тем более что это был первый в моей жизни поцелуй.

– Для вас было неожиданностью, когда вас в 1992 году пригласили в Голливуд на презентацию фильма «Морозко»?

– Огромной неожиданностью. Дело в том, что в Москву приезжал президент одной из голливудских фирм. Он отсматривал на Киностудии имени Горького наши киносказки и выбрал именно «Морозко». Роскошная презентация состоялась в огромном кинотеатре. Картину блестяще продублировали, когда я смотрела, у меня ни разу не возникло ощущения, что на экране говорила не я.

– Почему вы снялись только в семи фильмах?

– Ощущать себя кинозвездой приятно какое-то время, а потом все надоедает. Неприятно, что тебя обсуждают, словно ты шкаф или какая-то другая мебель… Вообще-то кино мне очень нравилось. С удовольствием вспоминаю картины со своим участием: «Дети Дон Кихота», «После бала», «Девочка и жизнь», «Голубой лед», «Любовь к трем апельсинам». Но после хореографического училища я стала танцевать в Большом театре, работа там требовала полной отдачи. Я не могла делить себя между балетом и кинематографом, поэтому в двадцать лет официально заявила, чтобы на всех студиях мое досье аннулировали.

– Не пожалели потом, что сделали выбор в пользу балета?

– Нет, никогда. Балет – это такая профессия, когда надо поддерживать форму ежедневно. Съемки же предполагают экспедиции, поездки отнимали несколько месяцев, что для меня было невозможным. Я же с детства мечтала танцевать, ради балета оставила и фигурное катание.

– Как вас встретил Большой театр?

– Никогда Большой театр не встречает с распростертыми объятиями молодых артистов. Пару лет, как и многие, я танцевала в кордебалете. Потом был «Танец маленьких лебедей» в «Лебедином озере». Первой моей сольной ролью была Кити в «Анне Карениной». Танцевала вместе с Майей Плисецкой и Марисом Лиепой. Кстати, именно Майя Михайловна пригласила меня в этот спектакль. Но моя любимая партия – Маша в «Чайке», где Майя Михайловна танцевала Заречную.

– Трудно было выжить в Большом театре?

– Мне было очень трудно все двадцать лет, пока там работала. Но я старалась не участвовать ни в каких интригах, так как понимала, что это бессмысленно.

– Говорят, у вас в Большом театре было много романов.

– Правильно говорят, и в основном эти романы были счастливые.

– Почему все-таки вышли замуж не за москвича, а за петербуржца?

– Однажды на гастролях в Петербурге я познакомилась с композитором Виктором Лебедевым, он известен музыкой ко многим фильмам – «Гардемарины, вперед!», «Небесные ласточки», «Ищите женщину», «Будьте моим мужем», «Пьеса для пассажира», «Время танцора», «Зависть богов»… Я в него влюбилась без памяти. Мы поженились, у нас родился сын. Наш брак продолжался десять лет. И все эти годы прошли в бесконечных путешествиях из Петербурга в Москву и обратно. Я не тяготилась этим браком, хотя, конечно, было тяжело мотаться с ребенком по вокзалам, без конца доставать билеты на «Стрелу», постоянно с чемоданами, сумками. А Витя любит дом, уют, ему была нужна домашняя жена, которая убирала бы квартиру, готовила, стирала, а не балерина, которой то ногу на подушку надо положить, то кофе в постель подать… Я очень уставала, и, конечно, мне не хотелось чистить картошку и мыть полы. И вообще готовить я просто не-на-ви-жу. Так и расстались. Правда, отношения у нас остались очень хорошие.

– Замужество с Лебедевым – единственное в вашей жизни?

– Единственное. Возможно, в свое время я слишком легкомысленно отнеслась к собственной личной жизни, хотя если бы переехала в Петербург, то винила бы себя и мужа за сломанную карьеру.

– Неужели в планах не стоит еще одно замужество?

– Только если опять по безумной любви, для которой я внутренне открыта.

– В кино вас приглашают?

– Иногда приглашают. Не так давно снялась в картине «Синоптик», она еще не вышла на большой экран. До этого были фильмы «Я свободен, я ничей», «Трень-брень».

– Значит, роман с кино продолжается?

– Хотелось бы на это надеяться…