На чтение: ≈ 13 мин.Скоро на экраны выйдет сиквел «Ирония судьбы-2», о котором в последние годы так много судачили, что уже и не верилось, возможно ли это сделать вообще. Постановку осуществил режиссер «Дозоров» Тимур Бекмамбетов. Из ныне живущих актеров той первой рязановской комедии сыграть в новом фильме отказалась только Лия Ахеджакова, полагающая, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Об этом и о многом другом наш корреспондент побеседовал с исполнительницей роли скромной ленинградской учительницы Нади Шевелевой знаменитой полькой Барбарой Брыльской.
– Пани Барбара, вам понравился сценарий «Иронии судьбы-2», написанный известным российским прозаиком Алексеем Слаповским? У Рязанова с Брагинским было интересней?
– Сценарий хороший, но об одном жалею, что не я в главной роли (смеется). Поскольку действие происходит тридцать лет спустя, то, естественно, основные роли играют уже дети наших героев. Моя Надя родила дочь от Ипполита, а у героя Мягкова сын от брошенной им Гали. Но прежнее чувство дает о себе знать 30 лет спустя… Уверена, что всем в России следует посмотреть «Иронию судьбы-2» на большом экране – фильм будет в прокате. Чего стоит одна только сцена в бане, куда по традиции под Новый год пришли уже порядком постаревшие и потрепанные жизнью Женя Лукашин и его друзья. Зрелище – просто сказка.
– Как вы сработались со своей «дочкой», роль которой сыграла Лиза Боярская – дочь известного нашего поющего актера Михаила Боярского?
– Ну, у нас с ней было немного совместных сцен. За такой короткий срок дружба завязаться не могла. Я думала о себе, она о себе. Очень приятная девушка, безусловно, талантливая. Когда мы готовились к одному из эпизодов, Лиза сказала при Косте Хабенском, сыгравшем Лукашина-младшего, что зритель придет на «Иронию судьбы-2» смотреть не на них, молодых, а на меня, всенародно любимую Надю Шевелеву. Мне было очень приятно.
– А Рязанов не обиделся, что сиквел сняли без него?
– Если бы он захотел, то такому маститому и уважаемому в России режиссеру не отказали бы ни чиновники, ни продюсеры. Но, очевидно, Эльдар Александрович не хочет, не чувствует в себе силы и желания рассказывать эту историю дальше. Об этом я с ним не говорила, но думаю, он не должен обижаться, что кто-то снимает сиквел по его картине. Продолжать то, что нравится людям – в этом нет греха. Только вот боюсь, того нашего первого фильма никакой другой не сможет превзойти. Первая «Ирония судьбы» слишком стара. С этим фильмом триста миллионов советских людей ежегодно встречали главный праздник в году. Чем можно перебить столь продолжительную любовь?
– Каким вас встретил Питер? За 30 лет он сильно изменился или сохранил шарм старинного города?
– Мне кажется, он остался прежним. Во всяком случае, в центре. Этот город настолько красивый и совершенный, что вряд ли у кого-либо поднимется рука что-то в нем перестраивать. Может быть, я ошибаюсь. Когда я бываю в Санкт-Петербурге на съемках, у меня настолько плотный график, что город я наблюдаю в основном из окна автомобиля, который возит меня от вокзала к гостинице, от студии к съемочной площадке…
– А чем вас привлекло участие в фильме Андрея Кравчука «Колчак»?
– Да ничем особенным. Я там играю няню, немку по происхождению, которая ухаживает за маленьким сыном Колчака. Потом ее случайно убивают, даже не зная, кто она, просто так – на всякий случай, как это в России часто случалось в смутное время гражданской войны. Сам материал показался мне интересным: исторический фильм, личность знаменитого адмирала, о котором, кажется, впервые говорят в кино что-то правдивое. Почему я согласилась на столь незначительную, можно даже сказать, малоинтересную роль? Это моя работа. Ничего больше я так хорошо не умею делать. Правда, мне уже не предлагают играть даму с камелиями или Анну Каренину, но кое-что и на мою долю еще перепадает.
– Четыре года назад в Москве вы играли в антрепризе спектакль «Квартет» вместе с Игорем Дмитриевым, Светланой Крючковой, Кахи Кавсадзе. Вас не часто можно увидеть на сцене…
– О, да. К театру я никогда не питала большой привязанности. Моя любовь – кинематограф, и только. Когда в Польше меня звали в театр, я всегда отказывалась. Мне скучно все время играть в одних декорациях, с одними партнерами, а все время повторять одну и ту же роль. В этом смысле я ленивый человек, что отмечала еще моя школьная учительница по литературе, когда ставила мне низкие оценки за плохо вызубренные отрывки. Я бы сравнила театр с фабрикой, куда ежедневно надо идти спозаранку. Для меня особенно неприятны сплетни, склоки, дрязги – непременные составляющие театральной жизни.
Но в России меня уговорили выйти на сцену, причем в пьесе на русском языке. Я играла три месяца, потом сказала себе: это не твое. Понимаю, но не принимаю моих коллег из театра, которые обожают выходить на поклоны много-много раз. Я же всегда старалась поскорее убежать в свою гримерку, переодеться и вернуться в реальную, а не выдуманную драматургом жизнь. Я человек очень амбициозный, поэтому положила много здоровья и сил, чтобы играть на высоком уровне. Это был эксперимент для души. И он удался. Но повторять его не стану.
– Говорят, вы также пытаетесь начать карьеру певицы?
– Что вы, я не пою на публике. Был один-единственный случай, когда я спела за кадром. Дело было в 2003 году в Москве, где меня разыскал Гия Канчели, который в свое время написал музыку к фильму Георгия Данелии «Мимино». В этот раз композитор работал над каким-то сериалом, где была польская тема. Гия попросил, чтобы я спела. Когда я стала отказываться, он предложил просто проговаривать слова под музыку. Попробовали записать. Получилось неинтересно. Тогда я перешла на пение, и все сразу встало на свои места. Запись прошла успешно. Песня вошла в сериал. С разрешения композитора мой сын размножил эту запись на нескольких компьютерных дисках, которые я раздарила друзьям на память.
У меня нет желания выступать на эстраде. Это отдельная профессия, требующая сил и средств. А вообще музыка на меня сильно влияет. Я всегда завидовала вокалистам. Ведь именно в песне можно выразить себя полнее всего. Здесь и актерство, и искусство владения голосом.
– Вы неплохо говорите по-русски, и я знаю, что многие поляки зрелого возраста также владеют русским. А молодые сейчас в Польше интересуются этим языком? Ведь Толстого и Достоевского приятней читать в подлиннике.
– Конечно, приятнее. И сейчас в Европе русский язык входит в большую моду. Но в Польше по-русски говорят не так много людей. И даже среди интеллигенции не все. Хотя в советские времена русский язык был обязательной частью школьной программы. Но из-за политической натянутости в отношениях между нашими странами, особенно в 80-е, его изучали чисто формально. Сейчас русский, как и другие европейские языки, в польских школах проходят по желанию ученика. И, конечно, большинство выбирает английский, французский или немецкий. Молодые поляки чаще ездят на Запад, чем на Восток. Очень жаль.
– В 2001 году вы снялись в комедии Романа Качана «Даун хаус», которую критики расценили как насмешку над «Идиотом» Достоевского…
– Жаль, что так расценили. Это же была шутка, которая никак не может навредить титану Достоевскому, а только, может быть, привлечет внимание нечитающих подростков, которые, посмотрев фильм, захотят открыть оригинал и узнать, как там все было на самом деле. Впрочем, в «Даун хаусе» у меня маленькая роль. И во время съемок я не знала всего замысла режиссера. А Достоевского я очень люблю. Это же мировая классика, тут нечего спорить.
– А что вас еще может развлечь?
– Обожаю тратить деньги. От этого у меня всегда поднимается настроение. Причем на себя расходую немного, люблю дарить подарки другим: маме, сыну, сестре. И это очень меня вдохновляет. У меня уже не тот возраст, когда бы я черпала вдохновение от чего-то романтичного, как, например, пение соловьев.
– Пани Барбара, я протестую. Вы прекрасно выглядите и еще можете кружить голову мужчинам…
– Нет, я покончила с ними со всеми. Слишком много пришлось выстрадать из-за мужчин. А сейчас я придерживаюсь такой присказки польских дам постбальзаковского возраста: старыми пренебрегаю, а молодых стыжусь. Я по-прежнему нравлюсь парням, и они меня привлекают, но я боюсь их разочаровать. Хотя не буду зарекаться. Судьба любит преподносить сюрпризы в любви. Но в брак я больше не вступлю. У меня есть прекрасный сын Людвиг, который меня любит. Он живет вместе со мной, хотя и мечтает отделиться. Если со мной что-то случится, он поможет. Зачем же мне муж?
– О шарме полек говорят столько же, сколько об очаровании женщин России. В чем тут секрет?
– О, его не знает никто. Пусть это прозвучит непатриотично, но я вижу гораздо больше красивых русских женщин, чем польских красавиц. Меня это вполне устраивает – значит, на родине у меня меньше конкуренток (смеется).
– Помнится, в Иркутске вам подарили саженец багульника. Сибирское растение прижилось в Польше?
– Поначалу прижилось, но на второй год мой садовник по неосторожности повредил его граблями, и этот чудный кустарник с нежно-розовыми цветочками погиб. Очень жаль. Я не считаю себя заправским садоводом, но в свободные от съемок дни обожаю копаться в земле. Мои друзья удивляются, как я могу подолгу в полном одиночестве сидеть на даче, что расположена на приличном удалении от Варшавы. Но на природе мне совсем не скучно. Отдыхаю и телом, и душой. Рядом всегда любимая кошка и курицы, которые несут вкусные яйца. Не нужно наряжаться, делать макияж и перед кем-то играть. Это большое счастье для дамы, к жизни которой во все остальное время пристально приглядываются.
Фото автора
Выбор читателей
Комментарии