Я никогда не отправлю своих детей учиться за границу. Игорь Триф, председатель совета директоров Банка высоких технологий

– Итак, Игорь Александрович, начнем со школы. Где вы учились, как вы учились? — Учился я в московской гимназии №67 на улице 1812 года. После пятого класса мы выбирали одно из направлений — гуманитарное, физическое, математическое. Я выбрал математический класс, но вскоре — это был 91-й год — родители отправили меня учиться за границу, в Австрию.

– А вы в Москве родились?

– Нет, мы жили на севере. Мой отец работал там строителем. Но мама родила меня у бабушки, в Молдавии. Перед тем как переехать в Москву, мы жили и в Нижневартовске, и в Тюмени, и в Сургуте. В Нягане, помню, в детском садике я был ровно один день. Меня попробовали туда отправить, я пошел, но в первый же день меня облили горячим супом, и я наотрез отказался идти туда снова. Поэтому большую часть времени я проводил у бабушки в Молдавии, в Бельцах.

– А вы помните все эти переезды из Няганя в Бельцы, оттуда в Москву?

– Не все, конечно, но некоторые моменты очень четко помню. Помню, как отец подарил очень красивый торт на день рождения, когда мне исполнилось 4 года. Я до сих пор вижу его перед глазами. Помню, как мы с мамой спали в керамической ванне, укутавшись одеялами, когда только переехали в город, в квартире еще никакой мебели не было. Помню, как на улице мне подставили железку, когда я катался на санках – самодельных металлических пластинах, и у меня появился первый шрам. Помню, как мы иногда ездили с отцом на его «уазике», для меня это было самое большое счастье.

– Почему же вас отправили в Австрию? Вроде бы школа, в которой вы учились, совсем неплохая…

– Меня туда отправили, если честно… Давайте все по порядку расскажу. Я был отличником в Москве, первая четверка у меня появилась по русскому языку как раз в шестом классе. Но поведение у меня было не очень. Я серьезно боролся за справедливость, всегда вмешивался во всякие истории, и мне попадало.

– В какие, например, истории?

– Защищал наших отличников, когда их обижали, или девочек. Школа считалась довольно серьезной. За дисциплиной у нас жестко следили. У меня дневник уже во вторник был полностью расписан красным. Честно говоря, мама со мной не справлялась, я уходил из дому, когда хотел, приходил, когда хотел. У меня были друзья гораздо старше меня – на пять-шесть лет. Мы вместе гуляли с собаками до трех часов утра. Мама волновалась, переживала. Отец как раз в то время начал свою банковскую деятельность. Вместе со своим партнером он мотался по России, открывая филиалы своего первого банка. Когда у человека очень мало свободного времени, он не замечает, как его ребенок растет. Я помню, как летом 91-го года мы с отцом и мамой были в Вене, зашли в какой-то магазин, и я там увидел то ли карандаши, то ли фломастеры, их было, наверное, штук 50 в одном наборе. Я говорю, пап, слушай, мне надо их обязательно купить для школы. А он говорит: не надо тебе ничего покупать для школы, ты здесь будешь учиться. И я тогда понял, что остаюсь в Вене. Я не могу сказать, что я не хотел, потому что мне все было очень интересно, я первый раз был за границей, все было цветным, яркое на глаз, на ощупь, все было новое. Отец снял квартиру, где я с мамой жил. Но мама часто ездила в Москву, и поэтому уже в 11 лет я оставался один дома, у меня никогда никаких проблем не возникало, всегда могу найти, чем себя занять.

– А чем австрийская школа отличалась от российской?

– Очень сильно отличалась. Во-первых, это была католическая школа. Отец попросил своих друзей оформить меня в хорошую школу, они взяли и оформили меня в хорошую школу – католическую. Каждое утро мы молились. Дисциплина была еще строже, чем в московской школе, это на все 100 процентов. Я был там, наверное, одним из первых русских. Они меня называли коммунистом. И другими всякими непонятными именами, но я знал, что это неприятные ругательные слова. И я, как горячий русский парень, отвечал на все это дело драками. После двух недель у меня уже было два замечания, а после третьего из школы выгоняли. На самом деле моя борьба была вполне обоснованна. Разве я мог стерпеть, когда мне на портфель плевали?.. Язык, слава богу, я выучил довольно быстро и потом мог уже за себя и по-немецки постоять, если надо было. Но были в нашей школе и хорошие ребята, даже сейчас их лица помню.

– Вы сколько там проучились?

– Чуть меньше года. Я получил третье замечание, меня не выгнали, но попросили не возвращаться на следующий год. Для меня это было даже хорошо, потому что эту школу я просто терпеть не мог.

– А третье замечание за что было?

– За то, что я гримасы строил… Нет, третье замечание было за то, что я по башке ударил парня одного учебником математики, когда он в очередной раз обозвал меня коммунистом. И в новом учебном году меня отправили в Швейцарию.

– Какую школу на этот раз вам выбрали?

– С первого взгляда самую безобидную и маленькую. В городе Гштате, кантон Берн, примерно часа два на машине от Женевы и часа полтора от Берна. Это немецкоязычная часть. Швейцарский немецкий очень сильно отличается от классического немецкого, это два абсолютно разных языка. Человек, говорящий по-немецки, может иногда вообще не понимать швейцарского диалекта.

– Пришлось заново учить немецкий?

– Нет. В Швейцарии я поступил в международную школу с американским направлением обучения. Там все было на английском. Перед тем как пойти в эту школу, я подучил язык в Англии.

– Вы сказали, вам выбрали маленькую, безобидную школу…

– Не совсем безобидную. Там тоже была строжайшая дисциплина, все было расписано по пунктам. Мы ничего не решали, наш день был полностью регламентирован школьной администрацией. Вставали в семь. До без четверти восемь у каждого была своя работа – кто-то подметал улицу, кто-то мыл машины, кто-то пылесосил, кто-то расставлял книжки.

– А можно было это не делать?

– Нельзя.

– А если не делать, то что тогда?

– Тебе делали замечание, тебя предупреждали. Над тобой стояли и говорили: ты или будешь сейчас работать, или собираешь свои вещи и валишь отсюда на все четыре стороны. Я улицу подметал одно время. Потом машины мыл. Честно говоря, я с удовольствием подметал улицу – свежий воздух, сразу просыпаешься. После этой работы у нас был завтрак в 8 часов. В 8.30 начиналась учеба. Заканчивалась она в 12.45, в час мы обедали, потом спорт, затем где-то 40 минут, очень редко час, свободного времени в городе. В 16.30 опять начиналась учеба. Длилась она до без пятнадцати восемь, в 8 у нас был ужин, затем в 8.30 – самоподготовка: делаешь домашние задания. Нам очень не хватало сводного времени. Мы с нетерпением ждали каникул и пятниц. Потому что по пятницам нам выдавали карманные деньги. Проучился я там четыре года. Гштат – это маленький городок, примерно полторы тысячи человек, один из самых известных курортов не только в Швейцарии, но и в мире. Туда очень любят приезжать англичане, американцы. Город очень красивый, но безумно скучный.

– А от учебы какие остались впечатления?

– У нас были неплохие преподаватели в этой школе, наш директор умел их подбирать. Сам он был деспотом, конечно же, демократии у нас точно не было. А преподаватели были неплохие. В основном среднего возраста – 30-40 лет, в школе преподавали предметы, например политическую историю, социологию, психологию, которые обычно в институте изучают. Могу сказать, что в Австрии я на математику мог не ходить, меня учительница по алгебре и геометрии обожала, потому что все, что они там проходили, для меня было просто дежурной задачкой. У меня в Москве был очень серьезный преподаватель по математике, кличка у него была Апельсин, потому что он был рыжий с красной бородой. Как его звали, к сожалению, не помню, но он очень сильно нам поставил математику. Что еще могу сказать об этой школе? Она дала мне в первую очередь самостоятельность. Школа, кстати, была очень дорогой. Пару лет она даже входила в Книгу рекордов Гиннеcса по стоимости обучения.

– Чем еще отличалась эта школа от российской?

– Я получил там неоценимый опыт, уже в 11 лет я окунулся в другие религии, другие культуры, в абсолютно другие понятия. Как говорят, Восток – дело тонкое. Ребята, которые жили со мной в одной комнате, пять раз в день молились, и я тут рядом – не пойми, то ли русский, то ли еврей, то ли еще кто-то. Знакомство с новыми понятиями новой для тебя культуры открывает мир, о котором, может быть, ты раньше и не догадывался. Я научился уважать людей не похожих на себя, я понял, что у них есть такое же право на свои обычаи, традиции, родовую память, как и у меня на свои. В швейцарской школе дают конкретные вещи, которые тебе пригодятся в жизни. Физика у нас была один раз в неделю, химию мы всего полчетверти проходили. Я не помню, когда я в последний раз думал о физике или о химии, если честно. С ними живешь каждый день, но необязательно помнить все формулы. Эта школа – полный пансион. В России тоже стали такие появляться. Образование в этой школе стоит бешеных денег, я считаю, что денег неоправданных.

– Почему?

– Общение с родителями ничем не заменишь. На мой взгляд, дети в 11 лет должны быть еще рядом с родителями. Отец переживал, что я росту один. Я пытался ему объяснить: папа, да все нормально, не волнуйся, но он чувствовал себя не столько виноватым, сколько думал, что я обижен. Но я, правда, не был обижен. Мне кажется, тогда я уже понимал, насколько он занят.

– Вы сдавали экзамены перед окончанием школы?

– Конечно, мы сдавали экзамены по каждому предмету по окончании каждой четверти. В конце всей школы тоже сдавали экзамены – более серьезные, более расширенные. Естественно, не сдашь экзамены, не получишь диплом. Школу я окончил довольно-таки хорошо, поэтому у меня был выбор, куда поступать. Я направил свои заявления в несколько университетов – в Америку, Канаду и Швейцарию, Франклин-колледж. Меня были готовы взять во все, но выбрал я Швейцарию. Все-таки я там прожил уже четыре года. Во-вторых, поближе к России, то есть легче будет вернуться. Кроме того, у меня уже были друзья в Женеве, Цюрихе, Лугано. Плюс у Франклин-колледжа неплохие хэдхантеры, они приезжали в нашу школу, рассказывали об институте, я туда съездил, посмотрел.

– Насколько я помню, Франклин-колледж находится в Лугано…

– Да, именно там. Это очень красивый город, на берегу озера, итальянская часть Швейцарии, примерно в 20 минутах от итальянской границы и в 30 минутах от Милана. Учился я там 4 года, получил диплом «финансы и кредит», бакалавр. Если бы у меня был выбор еще раз, я бы туда не поехал. Провести там старость – готов об этом подумать. Юность – нет. Я бы поехал в Бостон или в Нью-Йорк. Я люблю большие города, где можно потеряться, где можно питаться сумасшедшей энергией потока.

– А как вас учили эти 4 года?

– Учили по американской системе. Есть три семестра – осень, зима, весна. По три месяца примерно. И четвертый был летний – кто хотел быстрее закончить, тот занимался. Лекции приходилось конспектировать в зависимости от предмета, от профессора. Кто-то не обращал внимания на то, что ты не приходишь на занятия, но были и преподаватели, которые терпеть не могли, когда студенты пропускали их лекции. Приходилось отрабатывать. У нас была огромная библиотека с доступом в интернет. По каждому предмету в конце семестра сдавали зачет, обычно в письменном виде.

– После окончания института вы попали в реальный бизнес. Знаний, полученных в Швейцарии, хватило вам, или пришлось дальше учиться?

– Я считаю, учиться нужно всегда. Когда приходишь в бизнес, нужно уметь читать бумаги, нужно уметь их составлять, нужно уметь анализировать информацию, которую тебе дают. Конечно же, в институте всему этому учат. Есть вещи, которые вспоминаешь сразу: о, да это знаю, я это учил! На занятиях по менеджменту, корпоративным финансам нам давали реальные кейсы, мы их изучали, анализировали, находили решения. Это все пригодилось. Но я такой человек, что должен сначала пропустить ситуацию через себя, прожить ее, и только тогда я ее запомню, но запомню уже навсегда. Если я однажды поступил неправильно, то вероятность того, что я еще раз так же поступлю, сделаю такую же ошибку, очень мала. Когда меня согласовывали на должность зампреда банка пару лет назад, мой швейцарский диплом вызвал кучу вопросов. Его нострифицировали, все нормально, но я все-таки решил получить и российское образование. Пошел в Академию народного хозяйства.

– Какие качества, на ваш взгляд, требуются сегодня молодому специалисту, который заканчивает российский вуз и приходит в банковскую сферу?

– Самое главное – универсальность. Ответственность. Порядочность. Плюс гибкость. Молодой специалист должен быть готов делать все, брать на себя инициативу, брать на себя ответственность. Очень мало людей готовы брать на себя ответственность на сегодняшний день, очень мало людей готовы оставаться после рабочего дня, очень мало людей работают эффективно. Компетентность – еще одно необходимое качество.

– Вам двадцать шесть лет. Вы большую часть своей жизни прожили за границей. Но случилась трагедия: умер ваш отец, и вам пришлось взвалить на свои плечи весь его бизнес. Огромная ответственность. Как с ней справиться?

– Верить в себя, верить в то, что ты сможешь. Надеяться на то, что люди рядом будут порядочными, грамотными, что они смогут подсказать и помочь. Ни в коем случае не торопиться, не принимать резко непродуманных решений.

– Кем вы видите себя через десять лет?

– Через пять лет я буду в России. Через десять лет я вижу себя человеком, который сможет содержать семью, воспитывать детей и успешно заниматься бизнесом, продолжая дело отца. Совместить это крайне трудно. Но я думаю, у меня это получится.

– Когда у вас появятся дети, чего вы никогда не сделаете по отношению к ним?

– Я буду держать их рядом с собой так долго, как это будет возможно. Хотелось бы верить, что они будут со мной рядом всю жизнь. Я не отправлю их за границу учиться, это уж точно.

– Что вы любите кроме своей работы?

– Спорт. Хоккей. Ходить в зал и держать себя в форме. Я люблю учиться, люблю проводить время со своими близкими людьми. Люблю скорость. Я не представляю себя на машине, в которой мало лошадиных сил. Но на мотоцикле я больше практически не езжу. Скажем так, произошла некоторая переоценка ценностей. Я понимаю, что мотоцикл – это красиво, это классно, это адреналин, голова действительно ото всего освобождается, ты ни о чем не думаешь, когда мчишься по трассе. Потому что если будешь думать о сделке, когда едешь на мотоцикле, то не доедешь до сделки. Мотоцикл – это всегда риск, на грани. А я хочу еще многое успеть сделать.

– Когда у человека появляются большие деньги, то вокруг него появляются и люди, которые хотят заполучить часть этих денег, в том числе и родственники…

– Если говорить о родственниках, то я благодарю Господа бога за них. Семья у меня оказалась очень дружная. Благодаря им я сумел пережить смерть отца. Они меня поддержали, помогали, ничего не требовали. Так, к сожалению, почти не бывает. Поэтому я и благодарю Господа бога и мою семью за то, что мне удалось устоять, не сломаться…