Я не трус, но я боюсь! Смех убивает страх. И наоборот

Заячья нора полна страха даже в отсутствие зайца, тонко заметил Поль Элюар. Я не из робкого десятка, но неприятное чувство, мерзкое, как гусеница за воротом, пережил в дни московских терактов. Странное дело, но дети быстрее взрослых адаптировались к обстановке если не паники, то массового психоза. Взрослые коротали ночи в разговорах, в чтении, в играх в шахматы и карты (сужу по опросу знакомых). Дети безмятежно спали.

Природа страха ребенка и взрослого одинакова, но ребенок усиливает свой страх фантазией, домыслом, взрослый – хорошим знанием жизни. Когда моему старшему сыну Глебу было четыре с половиной года, он возненавидел постер, висевший в коридоре нашей прежней квартиры. На ярком красочном плакате-календаре (немалая редкость по тем временам) был изображен рок-идол из The Rolling Stones Мик Джаггер. Рокер ослепительно улыбался, но его одурманенный наркотиками взгляд так и высверливал дырку в каждом, кто проходил мимо. Чудовищной силы был снимок – новогодний подарок друзей-музыкантов… В одно прекрасное утро я обнаружил, что у Джаггера левый глаз заштрихован синим фломастером. Из идола рок-кумир поколений превратился в шута-инвалида. Но одноглазый Джаггер после «косметической операции» моего сына не стал добрее. Напротив. Уродливость, усиленная яростным нажимом фломастера, наделила оставшийся глаз еще большим дьявольским смыслом. Следующим утром, собирая сына в садик, я обнаружил, что заштрихованный глаз плаката еще и истыкан чем-то острым. Мик Джаггер стал циклопом, а циклоп никогда не выглядит душкой. Было отчаянное желание дать Глебу шлепка, но сдержался. По дороге на работу меня озарило открытие – незнакомый лик волосатого, немо орущего черт-те что, нашпигованного героином дядьки (таких не то что не было в нашем окружении, но и на телеэкране они были редкостью) попросту пугал моего сынишку. Глебушка мстил Джаггеру за то, что из страха выйти ночью в коридор и пересечь его прежде, чем зажечь в туалете свет, он, мой маленький гордый мальчик, должен был долго терпеть, собираясь с духом. Наверняка он немало намучился, пока не разбудил меня под каким-то предлогом… (Прости, сынок, эти милые подробности нашего параллельного взросления.)Еще через день чем-то острым (оказалось, пилочкой для ногтей) Глеб лишил гениального наркомана второго глаза. Дьявольская сила плаката выветрилась мгновенно. Сын перестал бояться темного коридора.Тогда, почти 20 лет назад, по дороге на работу я сделал открытие: чтобы излечить ребенка от страха к чему-либо или к кому-либо, надо этот объект страха сделать в глазах ребенка смешным. Много позже я наблюдал, как детский психолог-практик лечил от избыточного страха группу малышей. Он попросил каждого из них нарисовать то, чего они боятся. Подавляющее большинство мальчишек и девчонок стали рисовать Кощеев Бессмертных, Бабулек-ягулек, Змеев Горынычей, Виев, леших, вурдалаков, водяных… (благо наш сказочный фольклор не испытывает недостатка в нечистой силе). Рисуя, дети переживали известный страх к тому, что рисовали. Но педагог-психолог подходил со спины рисующего, брал карандаш или кисть и… дорисовывал, скажем, Змею Горынычу концертную бабочку в горошек. А препротивному лешему – невинный, трогательный бантик первоклашки. Кощея Бессмертного ловко, тремя движениями кисти педагог-психолог «усадил» в рваную калошу, а Бабе-яге «вручил» бутылку с соской…Все гениальное просто. Смех убил страх. (Верно и при чтении справа налево. Этот закон распространяется и на взрослых.) Детские психологи называют 30 страхов, которые испытывают дети от рождения до 14 лет. Самый распространенный из них – страх смерти. Правда, в первые годы жизни этот страх сильно замаскирован поведением ребенка. О нем можно догадываться лишь по косвенным, сопутствующим страхам, например по страху высоты, глубины, страху стихийного бедствия, пожара… и даже змей. Лет в 6-7 ребенок открывает для себя страшную тайну – осознает, что он конечен. Что конечны и его родители. А в 8-9 лет не только понимает эту страшную несправедливость, но и примиряется с ней. Здесь очень важен психологический фон, в котором ребенок взрослеет. (Он всегда важен, но в период глубокого самокопания, обостренного самопознания, самоанализа – особенно.) При нормальном развитии (говорят психологи) все естественные страхи улетучиваются в 14, максимум в 15 лет. Часто преследует детей, растущих без сестер и братьев, да еще с вечно занятыми работой родителями, страх одиночества. Психолог Марина Кузьмина в такой ситуации советует наипростейшее – купить одинокому ребенку собаку. На худой конец – кошку. А если страх не прошел? Ему особенно подвержены дети, получившие от судьбы травму: смерть отца или матери, их развод, тяжелая болезнь… И даже переезд в новый дом, переход в новую школу или в новый класс может вызвать известный страх. Первый синдром страха – стресс. То бишь плохое настроение ребенка. Знаю учителей, готовых при всем классе влезть в душу ученика. Тот заперт на все замки, на все пуговицы застегнут, а педагог лезет напролом. Вскрывает душу, как сейф – фомкой… Мудрый педагог, да просто тактичный, с тонким душевным слухом человек поговорит с ребенком один на один, в непринужденной обстановке. Начнет разговор с собственных сомнений и страхов, расскажет, как сам боялся (допустим) потерять отца, как переживал, когда все-таки потерял его, как выпрямился, выстоял после этой потери… В такой беседе вовсе не важно, чтобы ребенок открыл вам свой страх, выговорился. Важно, чтобы вы сами угадали причину его страха. Ребенок может молчать и только слушать – искренность и нежность растопят его боль. Страх ребенка так же естественен, как его улыбка. Страх – норма, а не аномалия. И все же… Лучшее лекарство от детского страха – счастливая улыбка папы и мамы.