Я меня есть класс-“невидимка”. Никто в школе об этом и не догадывается. Мне по должности не положено быть классным руководителем. Я организатор всевозможных смотров, вечеров, конкурсов, внеклассных торжеств. Сама же называю себя большой нянькой, доверительным лицом, психологом, как в своей большой семье.

Ведь своих детей дома я не выстраиваю по стойке “смирно”, не вожу в учительскую на разбирательства, мы просто живем, общаясь, я их не оскорбляю, где-то сама воздействую, а где-то дети сами организуются, и я учусь их детской мудрости.

Никогда за столь долгие годы работы я не отвела ни одного ученика в учительскую на общий разбор. Я стараюсь найти время и место поговорить с любым “провинившимся” сначала наедине.

Итак, у всех есть классы и классные журналы поименные. Есть такой класс и у меня, но о нем никто не знает, и даже дети не догадываются. Этот класс в памяти моей ежедневной. И журнал у меня есть, тоже поименный, с домашними адресами, только вот в моем классе-“невидимке” все дети из разных классов (как в семье у меня), с первого класса и до выпуска из школы.

Нет в этом журнале никаких крамольных записей о детях, есть только официальные оценки по четвертям и полугодиям, которые им выставляют учителя-предметники. Целые полчища отметок глядят на меня со страниц моего журнала, в основном это двойки, двойки. Скучно? Ничуть. Учитель сдал отчет завучу – и забыл на время. Завуч свою статистику тоже сдает дальше, но уже в обобщенном виде. А на моем “экране” светится самое главное – жизнь школьника, ведь он пришел учиться, и самый его главный труд оценен двойкой, успехи отсутствуют, он терзается тем, что он хуже всех, у него появляется безразличие, он отчаялся в борьбе с этой армией двоек.

Так что мой класс-“невидимка” особый. Знаю о нем только я, и журнал этот только мой, это моя настольная книга, хотя на столе его у меня никто и не видел. Только бы никого не забыть.

Кто же записан мной в этот класс-“невидимку”? Сначала я обойду каждый класс в начальной школе. Среди них уже в каждом классе обозначились шалуны, драчуны, сильно отстающие от всех, именно те, кому нужно дополнительное внимание. А ведь это только начало детства, не упустить бы кого, чем помочь, надо сначала проанализировать причины.

И не один, а уже два-три доставляют хлопоты не только в школе, но и родители сетуют. Я обязательно их “зачислю” в свой класс для дополнительного внимания.

А в четвертых – шестых классах их уже поболее, да и предметов для усвоения там добавилось. Мой список в журнале мною пополняется. К девятому подростков таких поменьше становится, зато это уже устойчивые лидеры, мастера не только мальчишеских проказ, но, к сожалению, и правонарушений.

Итак, мой невидимый класс для моей памяти укомплектован, их почти сорок человек, хотя в сельской школе обычные классы в два раза поменьше. Теперь я с каждым в любую свободную от уроков минуту знакомлюсь поподробнее.

Это боль всей школы, да и в семье со многими не знают, что делать. А этим моим “невидимкам” особое внимание нужно, дополнительное. Классный руководитель оказывает, очевидно, им в какой-то мере свое внимание между уроками, и я не буду вмешиваться, у меня другая цель, совсем неформальная: усилить доброе участие. Я верю, что доброта и ласка для детей слаще всех конфет, именно ее лишены эти дети в своей семье, да и в школе.

С каждым тет-а-тет

Я поговорить должна с каждым, я почему-то их всех считаю своими детьми. Представлю себя на их месте, и мне многое становится ясным. Уединившись, посажу рядом с собой, именно посидим рядом и потолкуем “тет-а-тет”.

Если ежедневно не забывать уделять внимание своим подопечным “невидимкам”, то переговорю со всеми, и не один раз, никого не забуду. Интересно, что дети душевной беседе рады, они не чувствуют ни подвоха, ни допроса, иногда все чаще и чаще приходят сами и с товарищами по своим делам. А на педсоветах и совещаниях молча делаю пометки для себя по поводу жалоб учителей о том, что не хотят дети учиться, отсюда и плохие оценки. Надо же – все названные фамилии – это мои “невидимки”, все они тут, пока новеньких в моем списке нет.

Зато никто из нас конкретно не проследил, сколько детей за день прячется в раздевалке, во дворе, то примкнули к чужому уроку физкультуры на спортивной площадке, а то и в туалете отсиживаются – вот какие беды с двоек начинаются. И часто вовсе дело не в желании ребенка, то урок пропустил и не слышал, а его отправили домой то за тетрадью, которую он забыл, то за дневником, а то и вовсе без матери запретили появляться… И никто не верит, что тетради и дома нет, что урок не выучил, потому что в доме “весело” гуляли родители, а мать не придет больше, она уже устала на вызовы являться, потому что не может ему помочь решать задачи. Что же теперь делать? Вот и прячутся от двоек, от ругани, от побоев, от насмешек… Не в нас ли причина, ведь начинаем учить детей с азов мы, где возникло непонятное для ребенка препятствие?

Особый разговор о подростках, стоящих на учете в милиции. С ними тактично беседую сразу же и довольно часто. Нет в нашей беседе назиданий. Многие школьники в правовых вопросах даже элементарных понятий не имеют, вот вам и взрослость, надо помочь. Главное в том, что мы заключаем негласный договор, как можно быстрее надо сняться с учета в милиции, ни к чему это себя зачислять в молодые преступники. Сначала надо исправить оценку по поведению в классе, попробовать получить удовлетворительные оценки по тем предметам, которые нравятся или понятны хотя бы, тогда можно и ходатайствовать о снятии. И всегда школьник рад этому, вот она детская непосредственность, условия он постарается выполнить, хорошо, что школа заинтересована ему тоже помочь. В конце полугодия снова вернемся к этому разговору, получается у нас что-нибудь или нет. Чем помочь?

А жизнь в школе бурлит. Нет, на уроках, конечно, никто не дерется, не воруют и в карты не играют, не убивают кошек и не режут портфели, не жгут газеты в почтовых ящиках – все это потом и не здесь. Куда переносятся все события и конфликты? За пределы школьного двора?

Адреса “невидимок”

Да это целое открытие. Оказывается, многие из моего невидимого класса и живут-то либо на одной улице, либо даже в одном многоэтажном доме, отличился дом, нечего сказать, там добрая половина моих подопечных. Интересно, что там за микроклимат, ведь не случайное же это совпадение? Почему мы на это не обращаем внимания?

Приглашаю всех, всех родителей в школу из этого дома, хотя их дети учатся и в разных классах, и многие неплохо. Не беда!

Именно родители-соседи озабочены, что не умеем воспитывать детей, кто балует непомерно, а кто и к вину приучает, а кому и доглядеть за детьми недосуг. Узнали мы также, что многие из моих поднадзорных нежно заботятся о домашних, кто из них для малышей лучший друг. Плохо, что в школе не знают об этом, там только плохое в ребенке выпячивают, только эти плохие оценки ненавистные, которые заслонили всю детскую жизнь. От них не так просто избавиться, и учитель, к сожалению, не идет на помощь ученику. И об этом поговорили. Есть и девочки в их доме, о которых следовало бы поговорить особо. Поговорю сначала сама душевно. До встречи! Есть контакт!

Надо бы еще поинтересоваться “горячими точками” в нашем поселке – это клуб, вокзал, электричка и даже заводские строения. Какие здесь проблемы? Кто их осаждает по вечерам из наших мальчишек, какие они себе здесь забавы устраивают?

Оказалось: можно роман писать. Надо срочно беседовать с девочками и мальчиками – второклассниками, любителями дискотеки и с любителями шнырять с электричкой в район и обратно, есть любители кино, дурашливое поведение в клубе.

В моем журнале добавилось “невидимок”: никто в школе и подумать не может даже, что есть девочка, которая до глубокой ночи бродит и болтается здесь неприкаянно. В чем дело?

Семеро козлят…ребят

Идет каждодневная жизнь, детские конфликты с учителями, не о добрых делах и привязанностях речь идет, это нормально, а вот почему девочку часто бьют за то, что она плохо говорит по-русски (!!!), а этот пацан наглотался таблеток, его речь бессвязна.

Пришла пора встретиться с очередной группой родителей, которые живут в “гнилом углу”, как тут в народе окрестили эту лесную улицу. Почему-то моих “невидимок” сейчас больше всего отсюда в школе.

Оказывается, есть причина, не напрасно засветился тот “экран”. Заброшенная котельная, глухой сторож, выпивки, здесь веселье до добра не доведет.

Кто бы подумал, что пятиклассник Петя Т. здесь главный режиссер: и за водкой сбегает, а потом и воровал ее, и поесть достанет. Только сейчас я узнала своего “гостя”. Однажды я проводила большой концерт в клубе, так было много людей, что и стоять-то было негде.

Я сделала замечание одному подвыпившему зрителю, зачем он своих детей привел в поздний час на концерт. Он сказал, что ему их девать некуда. Я бросила реплику о своих детях, которых оставляю дома спать в столь поздний час.

И кто бы мог подумать? Прихожу домой к полуночи, а у меня спят не пятеро, а семеро козлят-ребят. Что такое, что за дети, как они здесь оказались, мальчик постарше и девочка. Мои старшие отвечают, что их привел какой-то мужчина. Главное, что и утром о них никто не встрепенулся, не озаботился, почему их детей нет дома, пришлось разыскивать. Они живут так далеко от нас, совсем в далеком “гнилом углу”.

Этот Петя – единственный из всех моих “невидимок” за все годы своей учебы беспросветно не успевал в школе, зато успевал везде и всюду, он один из всех моих “самых-самых” так и не был снят с учета в милиции, не удалось мне с ним никак решить это, но я рада хотя бы тому, что восьмой класс он все-таки закончил.

Как правило, только в школе дети поддаются разумному влиянию, количество “невидимок” уменьшается очень сильно, если только не опоздать со своим дополнительным добрым вниманием с самого первого класса, а не тогда, когда он станет подростком. Опять мудрость семьи должна лечь в основу нашей работы: воспитывай ребенка тогда, когда он еще поперек лавки лежит. Лавки в старину были не столь уж широки, но младенец укладывался, значит, с младенчества.

В котельной порядок навели, помогла администрация лесничества. Значит, эта глухая улица в “лидерах”, больше всего здесь живет мальчишек-“невидимок”, которые склонны к подражанию, еще много героев приключений и на Заводской, а один год здорово беспокоили всех дети, живущие даже на железнодорожном раз’езде 9-го километра.

Мой “экран” статистики и наблюдений засветился, там нужна помощь, оттуда жди детской беды. Попытаться помочь должна школа, а сигнал из милиции уже поступил. Разберемся сами.

Каток на болоте

Мне так понравились мальчишки и девчонки на этом раз’езде, в школе они рассыпаны по всем классам, а здесь команда, живущая изолированно на раз’езде в лесу. Они активно подключились к добрым делам, им отдали помещение старой начальной школы, где они собирались и проводили свободные вечера, особенно в непогоду. Они сами организовали для себя каток на болоте, стали нормально вести себя в ученическом поезде, который их привозил к нам в школу. Лидером в них была девчонка-шестиклассница, отличный хоккеист, ни один пацан не мог с ней состязаться.

Она сирота, жила у бабушки. Хорошие сообщения потом несколько лет мы стали получать от начальника раз’езда, и сами стали почаще там бывать и на месте проводить собеседования с родителями. Значит, обошлись и без милиции, подрастали наши “невидимки”, но уже никаких диких происшествий, как раньше, там не бывало.

Кто же им сможет помочь? Я дотошно добивалась ответа от каждого, кого они из взрослых уважают. Оказывается, “самые-самые” уважают людей достойных, мастеровых из своих соседей, добрых к детям. За многие годы только две женщины были названы мальчишками, наверное, надоели им и в школе женщины или тоска по отцу в неполных семьях? После доверительной беседы с этими взрослыми стало как-то спокойнее, что есть детям к кому обратиться со своей бедой и есть чему поучиться у человека, которого они уважают. Эти люди уже помогали мальчишкам во дворе каток оборудовать, соорудить теннисный стол, организовать игры с соседней уличной командой, даже посоревноваться, кто больше сумеет набрать в лесу сосновых и еловых шишек на семена в лесничество. А дальше пошли идеи, их предложения, праздники своей улицы. “Невидимок” больше нет, их уважают в школе, они сумели завоевать авторитет и даже, когда в армию уходили, им писала уличная команда.

Значит, подбодрить ребенка, увидеть в нем хоть какие-то хорошие задатки, поощрить – вот немудреные рецепты, не опоздать бы, в этом вся премудрость. Не скупись на похвалу!

А беседы в школе ежедневно продолжаются. Все дела оставить, все планы, захлестывающие школу, оставить, а приказать себе самой выделить не менее двух-трех часов хотя бы на беседы с детьми.

Сидит рядом Миша около меня и что-то сочиняет в свое оправдание после очередной потасовки. Когда ему говоришь, что вот уже шесть-семь лет у тебя только плохие оценки по предметам, он не верит в это, он все уже забыл. Давай, друг мой, разберемся, неужели ты не усваиваешь не только математики, но и географии, да и по физкультуре нет успехов, и к труду отношение пренебрежительное. Его сразил мой журнал: за столько лет в каждой четверти глядят на него плачевные баллы, собранные на единой страничке, ему посвященной… Впечатляет, но и помогает тоже, наверное.

Дети есть дети. Ласка им нужна и поддержка, беседа взрослого “на равных”, ведь в каждом из них есть что-то хорошее, похвалить именно в школе. “Деловые” качества он такие разовьет, смекалку, лучше бы знать все это и направить на добрые дела его самого и сотоварищей.

Педагоги в милицейской шинели

Зачем же милицейские учеты школьников? Кто это придумал? Много лет тому назад однажды я присутствовала в районе, когда родители привезли на комиссию по делам несовершеннолетних второклассника за то, что он порезал какие-то блестящие проводочки недалеко от вокзала. Неужели в железнодорожной школе не уделить внимания всем, а не только одному второкласснику, специфике проживания на железнодорожной станции: безопасность движения поездов, перевозка грузов и их сохранность, поведение в электричке в школьных вагончиках, нельзя бросать камни в проходящие поезда, играть на путях, один мальчик остался с поврежденным глазом, тем более нельзя резать металлические, пусть и блестящие проводочки. Откуда знать все это детям? В лесу есть свои ограничения, на море – свои.

Ставить на учет в милицию за это правовое неведение? Я лично никогда не допущу, чтобы поставить ребенка под милицейский надзор. А зачем же и чему он учится в школе?

Уважать надо детей, они ведь мои дети, не торопиться роднить их с милицией, лучше прогнозировать и видеть, откуда может к ним прийти беда.

Совершенно недопустимо, чтобы в школе панацеей от всех бед считали милицию. Однажды третьеклассницы остались убирать свой класс после уроков, учительница ушла в другой корпус зачем-то. В это время девочки поссорились, в дело пошли веники, которыми они только что подметали. Директор школы тут же вызвал участкового милиционера, наказал учительницу. Примеров тому много: снова в школе вот уже который день ходит участковый милиционер, что-то мудрят с директором школы. Спросила участкового, за что такой любовью к школе воспылал? А сама затревожилась: опять “невидимки” что-то натворили.

Оказывается, кто-то угнал мотороллер. “Подождите меня, пожалуйста, несколько минут, и я вам подскажу, где этот мотороллер”. Среди моих “невидимок” есть несколько любителей, очень интересующихся машинами, тракторами, мотоциклами: разберут, соберут, угонят, пригонят, накатаются и даже на крышу школьного сарая поставят, и такое бывало.

Поговорила о том, что нужно мотороллер вернуть, я знаю, что он у вас, надо извиниться, этим не шутят, особенно с милицией. Если подумать хорошенько, то можно заработать на мотороллер, металлолом дорогой, посмотрите, сколько его лежит, уже собранного многими уличными командами, в кучках, отец этого мальчика работает на грузовой машине, он поможет вам его вывезти и сдать. Действуйте!

А участковый удивился, что вот так быстро найден “преступник”. А они-то с директором несколько дней о чем-то толковали! Наш директор школы – случайный человек, районное руководство пожалело его, там теперь ему места нет, где он заведовал кормами для животных, так пусть на селе руководит “учителишками” и детишками. Так он нам сам об’яснял свое появление здесь. А детишки? Так ли им надо помогать, все ли мы готовы к этому, чтобы быть милосердными?

Я вот совершенно не знаю ни пожарного, ни токарного дела, но я и не учу токаря, как ему лучше деталь выточить. А к детям подпускают всех, кто и в школе-то никогда не работал. Я поэтому убеждена, что детские беды во многом от нас, взрослых.

Я никогда не могла привыкнуть к слову “трудные” подростки, оно укоренилось, оно стало почему-то официальным, хотя педагогически неверным. Шалуны, озорники, лентяи, фантазеры, выдумщики, горемыки, мои “невидимки”.

Если даже у себя мальчишки что-то сделают на улице, то в школе их тимуровцами не назовут, там другой счет, там нужно сначала речовку заучить, промаршировать, а у них иные интересы. Для них дворовая команда лучше – это хорошие товарищи, живущие в соседнем дворе или под’езде, с кем чаще бывают в свободное от одной и той же школы время.

В моем журнале для “невидимок” именно не классы записаны, а сколько и какие дети живут на каждой улице, в каждом доме и под’езде. Стоит случиться ЧП или есть необходимость – загляни, где живут интересующие нас мальчишки, сколько там их всех, наших школьников и взрослых, которых они уважают, – тут же можно разрешить затруднительные для них вопросы. И когда мы слышим, что в районном городке в под’ездах жгут газеты в почтовых ящиках, даже странно, неужели туда приезжают из города пацаны?

Воспитывает все: каждое слово, действие, поступок, даже разновозрастные дети в одной семье, заботясь друг о друге, а в школе об’единение детей по определенному возрасту: за классной перегородкой комнаты проблем воспитания не решают, а добавляют их, тем более что этот же одновозрастный класс одновременно многие годы еще и являлся пионерским отрядом. Дважды узаконенное об’единение не удерживает детей, они все равно дружат с детьми разных возрастов у себя во дворе, в под’езде, вместе идут на спортивные состязания и секции, на рыбалку, дискотеку и куда глаза глядят. Может, подсказать ненавязчиво надо, на что поглядеть вокруг себя?

Перелистывая свои старые пожелтевшие дневники о своем военном детстве, я прихожу к убеждению, что мои тревоги о том, что мы сами и мои сверстники не сможем воспитать своих детей, потому что сами были лишены семьи, оправдались в самых худших проявлениях.

Когда дети механически зубрят об Онегине в школе, я обращаю особенно внимание на слова Пушкина: “В наше время воспитаньем, слава богу, немудрено блеснуть!” А в наше время ох как мудрено!

А в это время мальчишки зачем-то лапки у белок отрубили. Невероятно, узнаю это, знакомясь с теми, кто в милиции на учете стоит. Это ученики четвертого класса из хороших семей. А вот другие голубей к повешению приговорили и привели приговор к исполнению на школьном чердаке начальной школы…

Я читала, что на Западе есть священники на флоте и в армии. Значит, даже взрослым нужно исповедальное общение? А ребенку, школьнику, подростку разве не нужно?

Валентина АУЛОВА

п.Кустаревка,

Рязанская область