Я это видел. . Не дай вам Бог тоже увидеть это

…После взрыва бежали люди – по переходу, в сторону Рижского вокзала, прочь от места трагедии. В центре перехода, того, что между метро и вокзалом, есть выход на поверхность, в небольшой сквер с клумбой посередине. Я выскочил туда. Над автостоянкой универмага, рядом с павильончиком игровых автоматов, поднималось облако дыма. Проспект Мира стоял в пробке, и несколько человек перебегали дорогу туда, к месту взрыва, где горящая иномарка, лежащие на асфальте люди, зияющий провал выбитых окон «Венского кафе» в «Крестовском».

Не могу понять того, кто способен совершить такое. Видеть спешащих домой людей, отдыхающую компанию, живые лица и все-таки сделать это. Женщина-шахидка, почему не жить ей спокойно, рожать детей, воспитывать внуков? За кого она мстила? За себя, мужа, брата? Для чего нужна была эта месть, ведь она не приносит плодов, только жертвы, ненависть и ответную месть.

Толпа стояла в оцепенении, только страх и растерянность в глазах «непострадавших». И лишь несколько человек, в основном мужчины, подошли ближе. Что ими двигало? Желание помочь или любопытство? Что мной двигало в тот момент? И вот уже какой-то паренек присаживается рядом с женщиной, что, раскачиваясь, сидит на осколках стекла. Она, видимо, еще не поняла произошедшего – того, что ей повезло уцелеть. Только какой ценой! У того паренька в руке бутылка фанты, и она тянется к ней, просит пить. Но нельзя, нижняя часть лица у нее искорежена осколком, и она не сможет пить самостоятельно еще долгие месяцы. Но она еще не знает об этом, еще не чувствует боль. Рядом с ней лежит тело погибшей, женщине лет сорок – сорок пять, ей вообще не придется больше пить.

Невысокий мужчина, метр с кепкой, светанул красной корочкой перед растерянным сержантом внутренних войск: «Че стоишь? «Скорую» вызывай!». Тот кивает в ответ: «Уже вызвали». Правда, «невысокий» на него уже не смотрит. Он и еще пара мужчин уже оттаскивают раненых от горящей иномарки. Кто-то огнетушителем пытался сбить огонь, раздался хлопок – видимо, от жара лопнуло стекло горящей машины, и толпа испуганно вздрагивает.

Фотографиями, сделанными там, полон интернет, горящие машины показывали по телевидению, снимками пестрили первые полосы газет. Особенно запомнился кадр, где на фоне охваченных огнем автомобилей лежит мертвый мужчина с проломленной головой. Немногие знают, что его вытаскивали из-под злополучной ВАЗовской «семерки» в тот момент, когда она еще не горела. Двое мужчин отталкивали машину, а еще трое вытаскивали тело. В считанные минуты вокруг места взрыва не осталось ни одного пострадавшего, добровольцы отнесли и погибших, и раненых на безопасное расстояние. Не могу пожаловаться на свои нервы, но при входе в подземку даже меня начинает слегка трясти. И, глядя на идущих людей, пытаюсь понять, не несет ли кто-то из них смерть в сумочке, не обернут ли пояс шахида вокруг талии одной из идущих навстречу женщин. Неужели кто-то из них может посмотреть мне в глаза, улыбнуться – и замкнуть контакты адской машины? Жаль, что никто не может заглянуть в будущее – не верю, что та смертница, насколько бы фанатичной она ни была, смогла бы сделать то, что сделала, если бы на миг увидела последствия. Как пытается встать раненый, размахивая культей оторванной руки, как шевелятся губы умирающего с разорванным боком, как стекленеет его взгляд. Сомкнула бы она провода, если пришлось бы ей увидеть, как случайные прохожие безуспешно пытаются спасти девушку лет двадцати, делают ей искусственное дыхание, не понимают, что она уже мертва.

В толпе зевак то и дело слышится избитое «понаехали». Да, понаехали – и таджики, и осетины, и молдаване, и украинцы. Фрукты продают на базарах, дороги асфальтируют. Не видел еще ни одного москвича с лопатой асфальта в руках. Специально интересовался. Зато видел, как мужчина с черными глазами и характерным горбатым носом таскал носилки с ранеными, пока большинство настоящих «русских» стояли в стороне. Тоже ведь «понаехал». Может, он больше «русский»? Или больше москвич? Или ему просто не страшно, что взорвется бензобак полыхающей «семерки»?

Спустя два дня ничего не напоминает о трагедии, только горы цветов на парапете возле универмага и не гаснущие даже в дождь свечи. Только одно меня покоробило. Заботливо вложенный в файлик листок бумаги с намалеванной на нем фразой: «Руки прочь от москвичей!». Как будто не существует всей остальной громадной России, будто не было Буденновска и нет Беслана, не было взорванных самолетов, не было Кавказа.

Боль проходит, время лечит все. И через полгода все эти теракты будут вспоминаться лишь как страшный сон. Может, так оно и лучше, только полностью забывать это нельзя. История не прощает забвения и обязательно заставит вновь пережить забытое. И мы ничего не забудем. Когда наши дети смогут понять, мы обязательно расскажем им о том, что видели мы. Они тоже должны знать, должны помнить, может, тогда они смогут избежать и предотвратить повторение трагедий.

А небо над Москвой все сыпало мелким дождем. Нет, оно не плачет – небо не умеет плакать, это просто осень. Плакать дано только нам – ЛЮДЯМ.