“Я думала, Вы человек. Вы – голос!”

Хоть нам и не дано предугадать… но и молчать нам тоже не дано. Не положено (а жаль: всегда тоскую о монастырской тишине, где обучение всему самому важному идет в молчании – особом, духовно-созерцательном…). Что поделать – профессия такая. Ну или “чистое” призвание, как у воспитателей-любителей вроде меня, которые не по штату или диплому возятся с ребятней.

Поговорим же о Слове. Об устном слове.
Собственно о культуре говорения. Мне кажется, сейчас крайне важна в общении с детьми, особенно подростками, просто грамотная, развернутая литературная устная речь. Культурная речь (хотя я понимаю, как это непросто). Если хотите, это тот самый “социальный заказ” учителю, который невозможно ни спустить директивой сверху вниз, ни выполнить столь же директивно. Но, как говорится, это то, что “носится в воздухе”. Дети погружены в стихию буквально варварской устной речи, начиная с уже ставшей обиходной матерщины, звучащей гласно, не таясь, практически во всех слоях общества. Особенно страшен женский, девчачий мат (уже двенадцати-тринадцатилетние юные леди из московских спецшкол общаются друг с другом “почти матюгами”, как с некоторой брезгливостью сообщили мне доверительно… мальчишки, их одноклассники). Практически на всех каналах (за исключением, пожалуй, разве что “Культуры” на ТV, да “Радио России”) прочно закрепился некий эрзац нормальной разговорной речи, мешанина из приблатненных, подростково-молодежных и англоязычных жаргонизмов.
Дай-то Бог, чтобы был прав мой друг, молодой журналист и писатель Дмитрий Шеваров, утверждая в своей книге “Жители травы”, что все эти “ваучеры”, “консалтинги” и прочие “драйвы” уйдут из языка так же бесследно, как подевались куда-то “завмаги”, “замполиты”, “управдомы”. Да вот беда: для подобной “чистки” языка бывает необходима смена целой социально-экономической формации.
Как всегда, опять одна в России надежда: на учителей. Не важно, какой предмет вы ведете – постарайтесь говорить культурно, даже, быть может, в ущерб эмоциональному контакту с детьми. Используйте эффект “заезженной пластинки”; то есть в ответ на косноязычные реплики, ответы с места и у доски, в общении, просто спокойно и размеренно, не уставая и вроде бы не усердствуя, повторяйте и повторяйте, озвучивайте перед ними образец устной литературной речи в каждом конкретном случае.
Ну а теперь поговорим о разнообразии жанров устной речи, которым можно владеть столь же виртуозно, как музыкант – инструментом. Либо, что точнее, разными музыкальными жанрами. Честно скажу, таких виртуозов я встречала нечасто даже среди своих любимых педагогов-новаторов. Человек, одержимый своей сверхидеей (тихие, уравновешенные новаторы мне как-то не встречались), артистичный и творческий, как правило, весьма монотонен в стилистике, пафосе или, наоборот, ироничности собственных речей.
Мне кажется, ребятам было бы интересно осваивать вместе с вами (да и просто – различать) жанр светской беседы, жанр дружеской болтовни, жанр разговора в театре, после просмотра кино или видеофильма (ведь кроме “Круто!” или “Бред!”, а то и похлеще, им и сказать-то друг другу нечего). Беседа с попутчиком в поезде, “плакание в жилетку” другу или подруге, разнообразие жанров телефонного общения, общения в интернете (по сути, это хоть и знаковая речь, но строится она по законам устной)… Можно вместе с ребятами придумывать для каждой из этих ситуаций скетчи, т.е. маленькие пьесы, и разыгрывать их.
Что касается речи учительской, то кроме стилистики и владения ее “жанрами”, очень важна интонация, интонирование. Также – жестикуляция, мимика. Вообще весьма эффективны перепады (в интонации, эмоциональности, темпе речи), про монотонность же дети непременно скажут: “Бубнит что-то”, или “нудит” и т.п.
В журнале “Педология/новый век” из номера в номер рассказывается об опыте доктора Джайнотта, открытого на Западе еще в 60-е, под заглавием “Как говорить с детьми, чтобы они нас услышали”. И сам этот опыт, и публикации адресованы родителям, но сам принцип, нащупанный детским психотерапевтом, мне кажется, весьма пригодится и учителям. Суть его методов – безоценочная коммуникация, направленная на то, чтобы: а) внимательно выслушать детей; б) признать их чувства; в) назвать эти чувства своими именами. То есть принимать и отражать чувства ребенка, как бы возвращая их ему самому, но уже в “переработанном” взрослым голосом виде. То есть без наших оценок, суждений и советов дети мотивируются на самостоятельный, свободный путь решения своих проблем. Для иллюстрации – всего два варианта диалога отца и сына в одной и той же ситуации:
“Сын ворвался домой со словами: “Мне так хотелось дать этому Майклу по носу!”.
Вариант первый:
Отец: Почему? Что случилось?
Сын: Он бросил мой дневник в грязь!
Отец: Ну ты, наверное, сделал что-то плохое с ним.
Сын: Нет.
Отец: Ты уверен?
Сын: Я клянусь, я даже пальцем его не тронул.
Отец: Ладно, Майкл твой друг. Если ты хочешь последовать моему совету, забудь обо всем этом. Ты тоже не ангел, знаешь. Иногда ты начинаешь первый, а потом обвиняешь кого-то другого.
Сын: Нет, я так не делаю… О, с тобой невозможно разговаривать!”.
Казалось бы, отец мудр, терпелив и справедлив. С чего же взрывается сын? Но вот вариант второй диалога, который и произошел на самом деле, ибо этот папа учился у доктора Джайнотта помогать детям разобраться со своими чувствами в безоценочном общении:
“Сын: Мне так хотелось дать этому Майклу по носу!
Отец: Сынок, ты злишься?
Сын: Вот взял бы и расквасил его жирную физиономию!
Отец: Ты здорово зол на него!
Сын: Ты знаешь, что сделал этот тупица? Он выхватил у меня дневник и бросил его в грязь без всякого повода.
Отец: Гм-гм!
Сын: Я уверен, он подумал, что это я сломал его глиняную птичку в классе рисования.
Отец: Ты так думаешь?
Сын: Но я не ломал ее! Я не делал этого.
Отец: Ты знаешь, что не делал этого нарочно.
Сын: Я просто не смог ничего поделать, когда эта идиотка Дебби толкнула меня прямо на стол.
Отец: Так, Дебби толкнула тебя.
Сын: Да-а… Много игрушек попадало, но разбилась только одна – эта птичка. Я не собирался ее разбивать. У него была хорошая птичка.
Отец: Ты действительно не хотел, чтобы она разбилась.
Сын: Но он не поверил бы мне!
Отец: Ты думаешь, что он не поверил бы тебе, если бы ты сказал ему правду?
Сын: Не знаю… Я собираюсь сказать ему как-нибудь – неважно, поверит он мне или нет. И я думаю, ему следует извиниться передо мной за то, что он бросил мой дневник в грязь!”
Отец и сам был удивлен: без всяких вопросов ребенок рассказал всю подоплеку ситуации, без всяких советов выработал решение (а ведь доктор Чехов, кстати, писал, что воспитанность заключается в том, чтобы не давать советов). Просто выслушал и признал его чувства… И барьер, “глухота” исчезли. Мальчик услышал – через отца – самого себя.
Вот и вам от всей души желаю так говорить с детьми, чтобы они вас слышали.

Ольга МАРИНИЧЕВА