На чтение: ≈ 16 мин.…- Все мое детство в нашем доме жили рыбы в необыкновенно больших аквариумах. Один был на 32 ведра, размещался на пяти тумбочках. Рыбки золотые до сих пор живут в рабочем кабинете директора московской прогимназии-1768 Татьяны Анатольевны Воробьевой.
Рыбки золотые
– А не темновато им там? – сомневаюсь я, глядя на расположение аквариума.
– Темновато, – улыбается Татьяна Анатольевна. – Вообще антисанитарное состояние. Но… успокоение какое-то вносят в мою жизнь эти животные. И мне очень нравится и форма обтекаемая, и пригнанность чешуи. Потом, они безумно декоративны и умны по-своему. А еще я знаю, как они умеют разговаривать.
…А вошла она в свой кабинет в огорчении и беспокойстве. Так что я не сразу решилась спросить, что стряслось. Да она и «отошла» лишь к концу нашего разговора. «Я с урока молодого педагога, моей бывшей ученицы. Которой сорок минут доказывала, что, если ученики чего-то не знают, это проблема учителя. Для меня это сейчас первое и главное – работать с молодыми коллегами, чтобы не потерять стабильное качество образования. А потратить на это нужно минимум три года. Три года конспектов, стояния рядом, преодоления этого нашего максимализма учительского».
Как сказал наш замечательный директор Караковский, выпускники педвузов неплохие специалисты в предметной области и практически никакие воспитатели и психологи. И понятно, нет у них еще обработанной живой методики.
В 1768-й вовсю идет обновление коллектива. Школа берет на практику студентов педвузов и «отслеживает» их в течение двух лет. Сейчас коллектив на треть состоит из молодых. Причем сегодня здесь семнадцать «декретных» учителей. И позиция директора показалась мне как будто парадоксальной. «И слава Богу, женщина-педагог должна быть успешной во всем: выйти замуж, родить детей и, конечно, стать профессионалом». «А как же проблема пустующих мест?» – «Достаточно сложная, всегда болезненная. Так нужно планировать эти события». – «Как?» – я прямо-таки опешила. И она непосредственно и чуть по-детски, со смешком, рассказывает кусочек из собственной жизни.
– После окончания института, естественно, я пошла в декретный отпуск.
– Естественно? – удивляюсь я.
– А знаете, у нас с лучшей студенческой подругой, Машей Хрулевой, был железный договор. Сначала в декрет идет она, я работаю в этой школе. А потом мы с ней меняемся. То есть мы совершенно четко знали, что учились для этого коллектива. Валентина Ивановна Кудрявцева, замечательный учитель биологии, растила Машу себе на замену, а получила сразу двоих детей. Интересно, почему они так рвались именно в эту школу?
Зеленое и горячее
Давно, еще на пятом курсе МГПУ или – первом биологическом аспирантуры – биология на французском (и такое было), Маша увезла ее в первую школьную экспедицию (с группой участников школьного биологического кружка во главе с Валентиной Ивановной) на остров Ряшков в Белом море. Кандалакшский заповедник. Птичьи базары, гнездовья гаги. Вопросы этологии – поведения животных – вставали остро.
– Но утки меня мало волновали, занимали чайки. Они не только хищницы, они умницы, – убеждает меня Татьяна Анатольевна. – Интересно было все. И как формируются банды подрастающих птиц, и семейное поведение пары в брачный период…
– Однажды мы долго дискутировали: есть ли у чаек родственные предпочтения. Как происходит кормежка птенцов и как при этом ведут себя самка и самец. Все это очень сложно. И вот вдруг в студенческом споре как-то возникла тема однополых коллективов. И фраза, которая тогда проскочила, она во мне засела надолго. О том, что устав, вертикальная, пирамидальная линия поведения, построения коллектива свойственна только самцам. Тому есть своя причина: стиль мужского поведения предполагает более четкую субординацию. То, о чем я сейчас говорю, очень предвзятая вещь, – спохватывается Татьяна Анатольевна. – Меня за это и биологи, и психологи, и социологи, и все остальные будут невероятно ругать. Это вещи, о которых в научной среде не принято говорить прямо, однозначно. Потому что поведение животных и человека нельзя напрямую сравнивать между собой – у них разная социальная организация. Вроде как зеленое и горячее.
Но тем не менее именно там, на Ряшкове, в общении с Виталием Бианки и другими интересными людьми рождалась тема ее будущей диссертации. «Моя работа связана с тем, как нужно управлять горизонтальной структурой связей. Потому что параллельно иерархической вертикальной существует очень любопытная пластическая структура горизонтальных связей матричного типа. Здесь на первом месте хорошие межличностные отношения. Они очень часто бывают как раз в женских коллективах. Чтобы выстроить ее, много труда потребовалось.
– Ну так, и как же вы управляетесь со своим женским коллективом?
– Сейчас, когда коллектив помолодел, необходимо сменить технику управления, заставить руководителей обращать внимание на два доминирующих направления: пол и возраст. Мало того, что у каждого возраста есть свои потребности. Скажем, у молодых учителей на первом месте не столько самореализация, сколько потребность создать семью. Ориентация на работу возможна, когда выросли дети. 40-45 лет – возраст, когда «идет» карьера…
Поэтому у нас достаточно сильная психологическая служба под научным руководством профессора Евгении Леонидовны Яковлевой. Прошли через систему тренингов и семинаров. Удачных – неудачных, где узнавали друг о друге немало интересных, личных вещей. На мой взгляд, самое важное, что существует в педагогике, – умение услышать друг друга. А орудием труда является собственная душа. Творческая работа – это прежде всего постоянное межличностное общение. А с этим у большинства молодых заминка. Вот на этих тренингах личностного роста наши педагоги овладевали новыками общения, специальными психологическими методиками. Многое стало открытием. Например, для меня – существование слов-агрессоров. Скажем, «Замолчи! Ты же умный человек, ну послушай». Все, с этого момента замыкается коммуникативный круг. Или – когда слушаешь оппонента, к нему нужно подстроиться, не давить, а порой идти на отступной, на компромисс, на выход из конфликта. И эти премудрости пригодились для диссертации.
– Она у вас получилась практико-ориентированной.
– Наверное, потому что выросла из жизни, из совершенно определенных проблем. Это проблема общения с учительскими детьми, конфликты, возникающие на этой почве, иногда тяжелейшие. Обиды, через которые проходят люди и которые не забываются. Попробуйте заставить работать двух учителей в одном методобъединении, если не знаете подоплеку их отношений. Когда между ними стоял неуспешный ребенок одного из них. Это же базовая потребность матери, чтобы ее ребенка приняли. И обида не даст им работать вместе. Никогда.
Тревожные дети
Эта особенность есть только в женских педагогических коллективах. Чаще всего учитель приводит своего ребенка учиться в собственную школу. И тут начинаются еще более сложные взаимоотношения в коллективе. Потому что есть одаренные дети, есть неуспешные. А есть учительские. Что это за проблема такая – учительские дети? Татьяне Анатольевне очень здорово помогла разобраться с этим собственная дочь. Ей 15 лет, учится в 10-м.
В подростковом возрасте призналась: «Я боялась встретиться с тобой на лестнице: ты уже на первом этаже знала, что я получила тройку на уроке и что бегала за мороженым на перемене». Тотальный контроль, повышенная требовательность («ты же учительский») приводит к резкому повышению степени тревожности. Тревожность копится годами. И педагог с удивлением видит, что ребенок от него уходит, теряется контакт, он становится трудным, неуправляемым…
Без идеи скучно
Когда выпадает свободная минутка, Татьяна Анатольевна старается ходить пешком в местных окрестностях.
– Это место, оно какое-то точечное в Москве, окрашено исторической культурной тайной. Одни названия чего стоят. Не буду вдаваться в исторические подробности, потому что за словом своя подоплека. А есть сегодняшнее восприятие. Ну вот, например, Могильцевский переулок, а с другой стороны – Зачатьевский. Мы стоим в Чертопольском – выходим на Пречистенку. С одной стороны – школа имени Гоголя, а чуть в глубине – Московская Патриархия. Если хотите, свет и тень. Недаром здесь живут булгаковские герои.
…- После той, первой поездки на Север мы поняли, что одного «места» экологической работы уже не хватает. Нужно такое, где весь мир «в одном флаконе». Коллеги-биологи подсказали: «Да вот же Соловки. Здесь вам и история, и археология, и антропология, и светская, и церковная власть».
И они поехали. «И Бог свел с Людмилой Васильевной Шиловой, которая познакомила с работами музейщиков. Она первая нам тогда сказала: «Нам как воздуха не хватает педагогических и психологических знаний. Вы этим владеете».
А потом были три Соловецкие конференции. И вслед за этим как толчок – шаги профессионального «расширения». Найден ключ к решению важной проблемы – воспитания не через классные часы и назидания. Речь идет об эмоциональном проживании. По мнению коллектива, это великая удача в жизни – быть знакомым с людьми, которые историю «держат в руках». И приобщать к этому детей старшеньких и младшеньких. Зная, что за этим последуют серьезные внутренние изменения ребенка, когда он увидит свою страну. «Если бы не было этого совместного проживания, этой увлеченности, моей личной увлеченности, моих коллег – Нелли Сергеевны Баккал, Инны Александровны Трофимовой, Нины Евгеньевны Пискаревой, Ирины Алексеевны Данилиной, Марии Васильевны Рогачевой, Елены Владимировны Мазур… Мне всегда интересно общаться с Еленой Гавриловной Вансловой, с Светланой Евгеньевной Травкиной – у каждого свое направление, кто-то сегодня поглощен одной тематикой, кого-то другая задела больше.
Это сотворчество, как болезнь, но оно так необходимо. Если бы я работала только с бумагами – умерла. Дело в том, что в школе при всей этой номенклатуре, при сложном управленческом режиме, который ты обязан соблюдать, в ней должна быть идея. Если она существует и ее поддерживает даже, возможно, не весь коллектив – это все иллюзии, – ее поддерживают те люди, на которых школа держится – их может быть десяток, пять человек. Но они есть, они горят. Значит, есть будущее.
Музейная педагогика стала одной из красивых внутренних идей. А без идей нельзя, без них скучно.
– У вас, наверное, долгий рабочий день?
– Конечно. Но у меня есть два принципа: директор должен держать удар, потому что ты здесь первый и последний. И второй – думай о семье.
Весна
«Весной у меня начинаются такие «приступы». Эта мощь, которая вдруг появляется в природе. Все прилетают, и все поют, все разговаривают. А мне почему-то нужно все называть по латыни. То есть у меня ощущение некоего магического знания: я знаю, как это зовется по-настоящему. Это как в сказке, когда ты знаешь, кто это, как зовут.
…А растения – это опять совершенная форма. Это невозможность абсолютной симметрии, что меня в городе безумно раздражает. Эти плавные линии и потрясающе продуманная структура. Структура цветка, стебля, внутренняя структура – она мне очень близка.
…А птицы – совершенно замечательные существа. Красота оперения – даже воробья, который вот он, у тебя на руке.
…А последняя любовь – это насекомые. Опять совершенная форма, совершенные движения, координация потрясающая, аэродинамика сумасшедшая… А дети вообще очень близки к этому миру, они же маленькие.
…Весной у меня начинаются такие приступы… Я уже три года не была в экспедициях. Занимаюсь только тем, что восстанавливаю порядок в системе…»
Выбор читателей
Комментарии