Взятка

Мы продолжаем нашу историю о том, как директора школы №816 Ольгу Жданову правоохранительные органы спровоцировали на взятку. История эта, как сказали нам в Западном округе, получает и другое продолжение – представители правоохранительных органов вдруг проявили необычайную активность и теперь проверяют образовательные учреждения. Что ищут, неизвестно, хотя, вполне возможно, изучают, как повысить раскрываемость «коррупционных» дел. Если дела все будут ими же и инициированы (не в смысле раскрываемости, а в смысле провокации), то можно ожидать бурного роста показателей. Весь вопрос только в одном: кому нужны такие дела, такие показатели и такие обвинения. Дела не заводят в большом количестве против бизнесменов, а вот против педагогов, видимо, это можно делать без всяких проблем. Педагоги ведь не знают, как защищаться от несправедливых наветов, не имеют денег на хороших адвокатов.

Продолжение. Начало в №№1, 6

Это только так говорится, что педагогическую прессу читают исключительно педагоги. По своему семилетнему опыту работы в правительственной газете знаю, что на самом деле есть специальные службы, в которых сотрудники (каждый по своему тематическому направлению) делают ежедневные обзоры прессы и кладут эти обзоры на стол самых высокопоставленных лиц, включая и руководителей государства. Не знаю, читает ли обзоры «Учительской газеты» первый заместитель председателя Правительства РФ Дмитрий Медведев, ведущий нацпроекты, в том числе и по образованию, но, думаю, во-первых, это вполне возможно, во-вторых, в его выступлениях вдруг весьма настойчиво стала проводиться мысль о необходимости соблюдать законодательство, а это уже как раз вывод, который можно сделать из прочтения наших публикаций, в частности, из многосерийной «Взятки».

Что сказал Дмитрий Медведев на пятом экономическом форуме в Красноярске? Буквально следующее: «Неуважение к закону всегда приводит к неуважению прав других людей и несоблюдению собственных обязанностей. Какие уж тут равные возможности, если все знают, что прав всегда окажется тот, у кого «зубы острее», а не тот, кто соблюдает закон?.. Начинать нужно с себя. Чиновникам и милиционерам, судьям и прокурорам, предпринимателям – нам всем, каждому на своем рабочем месте. Тогда граждане почувствуют себя хозяевами своей страны. Всегда смогут защитить свою честь и достоинство, свободу и безопасность. И будут знать, что государство оберегает их от произвола, от беспредела, который творится в обществе». Слова Дмитрия Анатольевича впрямую можно приложить к делу Ольги Ждановой – делу, в котором директор школы постоянно заботами милиционеров оказывался бесправным.

Итак, я остановилась в рассказе об этом деле на том, что супруги Ждановы отправились в отпуск, уехав из Москвы так далеко, что сотрудники правоохранительных органов вызвать их на допрос не могли, хотя и очень хотели. Но когда в конце августа Ждановы появились в Москве, сразу это хотение стало нетерпимым. Ольге Ждановой позвонил господин Соляник и настоятельно порекомендовал явиться в межрайонную Никулинскую прокуратуру ознакомиться с заведенным уголовным делом и познакомиться с новым следователем по нему Алексеем Мазом. Знакомство это должно было стать поистине историческим, потому что Алексею Михайловичу Мазу предстояло сыграть в деле Ждановой весьма значительную роль. Жданова, разумеется, в прокуратуру пришла ровно в назначенный день и ровно в назначенное время. Но это была уже не запуганная и ошеломленная происшедшим Ольга Викторовна. За месяц отпуска, когда супруги Ждановы ежедневно с утра до вечера обсуждали только случившееся 8 июня и варианты того, как противостоять неправедному обвинению, Ольга Викторовна уже укрепилась в намерении отстоять свою честь, а потому была готова внимательно анализировать и каждый свой шаг, и каждый шаг следователя. Конечно, было понятно, что все это выльется в трудную и непримиримую борьбу, в которой у каждого своя цель.

Следователь Маз сообщил Ольге Ждановой, что в отношении ее возбуждено уголовное дело, допросил ее о событиях 6 и 8 июня 2006 года, происшедших в школе, а чтобы Жданова не очень сопротивлялась обвинениям, строго сообщил, что есть видеозапись, подтверждающая вину директора, и эту видеозапись она обязательно увидит при следующем вызове на допрос. На следующий допрос Жданова пришла уже с мужем, который представлял ее интересы, и адвокатом Давыдовым. Следователь, как и обещал, представил им уголовное дело, с которым можно было ознакомиться.

Начиналось дело постановлением о возбуждении уголовного дела и принятии его к производству, подписанным заместителем прокурора Никулинского района Александром Абрамовым. Еще там была бумага, подписанная заместителем начальника УВД ЗАО города Москвы по экономической безопасности В.Муляром, в которой сообщалось: материалы проверки в отношении О.Ждановой направляются прокурору Никулинской межрайонной прокуратуры С.Соснину по факту получения взятки для принятия решения в соответствии с действующим законодательством. В приложении к делу было еще много материалов (аж на 88 листах). Были тут и пресловутое письмо Олега Мачинина, желающего, чтобы Жданову наказали за мздоимство, и список сотрудников фирмы «ВекторКом», о желании которых поиграть в волейбол так пекся господин Блинов, навязавший Ждановой 2000 рублей, и объяснительные трех понятых, и протоколы их допросов, и расписки господина Блинова о добровольном участии в проведении мероприятия, и ксерокопии купюр, заранее подготовленных и выданных Блинову. Словом, много было всего, что нужно внимательно изучить.

Когда человеку предъявляют обвинение, он теряется, утрачивает бдительность и соглашается со всем, что говорят следователи. Само по себе предъявление пухлого уголовного дела практически всегда оказывает колоссальное психологическое давление. Видимо, опытный следователь Алексей Маз на это тоже рассчитывал, но просчитался. Отпускной период психологически подготовил Жданову к возможному развитию ситуации. Она спокойно изучала дело, делала пометки и даже позволяла себе некие замечания вслух. И тогда Алексей Михайлович решил переломить эту ситуацию, показав то самое видео, которое должно было окончательно и бесповоротно доказать вину Ждановой. Правда, почему-то показать решил только первую часть, сделанную 6 июня, когда Блинов в первый раз пришел в 816-ю школу. Но вот что интересно: демонстрация записи Ждановых не испугала, более того, Михаил Жданов предложил использовать собственную камеру для просмотра. Для следователя это было удивительным (откуда муж Ждановой знает, на кассету какого формата была произведена запись?), но супруги Ждановы летом подготовились ко всему, в том числе предположили, что это может быть за съемка. Итак, все присутствующие в кабинете следователя приступили к просмотру записи.

Запись та была удивительной. Во-первых, сюжет начался только в середине кассеты, и непонятно, по какой причине ее не использовали с самого начала. Можно было предположить, что на кассете уже была какая-то запись, которую милиционеры хотели сохранить, а потом стерли. Во-вторых, на кассете было видно, что в кабинете помимо Ждановой и Блинова находится еще один человек – заместитель директора Марина Заморина, которая могла быть свидетелем всего происходящего. Но самое главное, запись на кассете заканчивается тем, что директор и Блинов расстаются, договорившись о встрече в конце августа (а вовсе не 8 июня, как потом говорил Блинов), после того как он оформит законную аренду с Управлением образования Западного округа. Записи сюжета о 8 июня на пленке не было, зато был какой-то другой сюжет – уже не о школе №816. То есть пленку после записи не опечатали, как положено, а использовали тут же для съемки другого сюжета? На вопросы Ждановых следователь ответил просто: мол, увидите запись 8 июня на суде. Адвокат Давыдов ситуацию, что называется, просек, а потому на всякий случай выпросил у Ждановых аванс и тут же улетел на отдых в Турцию. Защищать Жданову он, как видно, не намеревался. Поэтому Ждановым оставалось надеяться только на себя. С этого момента Михаил Жданов становится почти детективом, ведущим расследование. Теперь он ни на миг не будет расставаться с диктофоном, постоянно ведя записи всех разговоров в прокуратуре, в других правоохранительных органах. К настоящему времени у него собралась внушительная коллекция записей (не говоря уже о документах), которая, если понадобится, позволит скрупулезно восстановить весь ход событий и установить роли всех лиц, действующих в этой истории.

А тогда на допросе у Маза Жданов провел свою первую запись, которую Ждановы стали внимательно прослушивать, вернувшись в школу, в присутствии Марины Замориной. Результаты прослушивания и его анализ (нынешняя цифровая аппаратура в состоянии это сделать) позволили сделать парадоксальный вывод: показанная Ждановым видеозапись подвергалась монтажу, то есть из нее вырезаны некоторые кадры. На пленке не хватало записи той части разговора, где Блинов высказывал просьбу пустить группу его сотрудников в спортивный зал и предложение расплатиться наличными деньгами. Об отсутствии этой части сразу сказала Заморина. Такой провокационный разговор был, но в записи отсутствовал. То есть пленку перемонтировали, вырезав не нужные следствию куски и смонтировав так, чтобы получился убедительный сюжет.

Видимо, само наличие такого сюжета должно было оказать на подозреваемую Жданову сокрушительное воздействие. Дескать, как спорить с тем, что было снято пусть скрытой камерой, но во время реального действия? Очевидно, что для следствия такой ход уже давно стал практикой, оно рассчитывает, что и на суде никому не придет в голову заниматься какой-то там перемонтированной пленкой. Есть пленка, и баста. То, что Ждановы усомнятся в подлинности и целостности записи, для следствия оказалось неожиданностью. Между тем Ждановы намеревались, если дело дойдет до суда, поставить вопрос о включении при показе таймера, показывающего время и дату записи. Если бы это сделали, то на смонтированной пленке появились бы временные «дырки», что показало бы: пленке нельзя верить, она подогнана под то, что нужно следствию. А это, если верить нашему законодательству, которое призывает соблюдать первый вице-премьер Дмитрий Медведев, требует наказания для подтасовщика в соответствии со статьей 303 УК РФ – от 3 до 7 лет лишения свободы. Могло ли следствие рисковать своей свободой? Конечно, нет. Поэтому пленку перемонтировали особым образом. Знающие люди знают: на служебной дорожке цифровой видеокассеты записывается специальная информация об источнике записи. Если кассета записывается на видеокамере, то на служебной дорожке появится надпись «CAM». Но кассету можно записать и по-иному, включив видеокамеру (если у нее есть такая функция) в режиме видеомагнитофона (или использовать цифровой видеомагнитофон), а запись произвести через аналоговый (или, как говорят специалисты, линейный) вход. При такой вторичной оцифровке уже мало кто разберет, что это не оригинал, а копия, тут временные «дырки» исчезают, оператор может установить дату записи и начальное стартовое время, совпадающее со временем тех событий, что снимали изначально.

Как позднее узнают Ждановы, все было именно так и сделано. Но вначале это было только предположение. Это потом специалисты подскажут, как определить то, что пленка была вторично оцифрована через аналоговый вход. Дело в том, что фирмы – производители цифровой видеотехники сами позаботились об этом: если пленка подвергалась монтажу, на служебной дорожке при записи появляется надпись «LINE». То есть необходимо было просмотреть пленку с использованием специальной аппаратуры, и все становилось ясно. Основное доказательство – пленка – было подделано, а это значит, что не все так просто окажется в этом уголовном деле. Ждановым предстояло найти еще много подтасовок и несоответствий, которые были, что называется, за уши притянуты для того, чтобы объявить директора взяточницей. Спрашивается, кому это было нужно, кто так радел за то, чтобы черной краской покрыть доброе имя педагога и опорочить ее репутацию в глазах государства и общества?

Продолжение следует