Взятка

Наша история о провокации на взятку директора школы №816 Ольги Ждановой постепенно подходит к концу, то бишь к моменту передачи дела в суд и его судебного рассмотрения. Чем ближе завершение уголовного дела, тем драматичнее складывалась ситуация вокруг ознакомления Ждановой с этим делом. Без подписи, свидетельствующей, что Ольга Викторовна с делом знакома, прокуратура не имела права отправлять его в суд, поэтому задачей номер один стала операция по получению этой подписи не мытьем, так катанием.

Продолжение. Начало в №№1, 6, 9-11

Первый рабочий день нового, 2007 года в Никулинской прокуратуре начался, как и во всех государственных учреждениях, девятого января, но знакомиться со своим уголовным делом Ольга Жданова продолжила только десятого. К следователю Мазу Жданова приходила с мужем, в кабинете ее, как правило, ожидал еще и адвокат С.Ежов, который, по сути, был не на стороне своей подзащитной, а на стороне следователя.

Пунктом преткновения стали видеозаписи от 6 и 8 июня 2006 года. Михаил Жданов хотел с ними ознакомиться воочию, чтобы получить подтверждение факта фальсификации записей, следователь, как мог, этому противился под разными предлогами. Жданов фотографировал все, что удавалось, из уголовного дела, тем более что не все его листы были подшиты. Маз терпел, но когда фотосъемка завершилась, стал снова требовать, чтобы Жданова поставила хотя бы одну свою подпись на документе, который он называл «Протоколом начала ознакомления с материалами дела». Если бы Жданова была одна, она, наверное, подписала бы этот документ, тем более что против этого не возражал адвокат Ежов. Жданов понял, что следователь обманывает жену, ведь если бы она поставила свою подпись на практически пустом листе, на нем позже можно было написать все что угодно. Парадоксально, но следователь обманным путем хотел получить подпись Ждановой. Не получилось, но тут в игру вступил адвокат. Он предложил следователю изменить меру пресечения и посадить Жданову в следственный изолятор, а Ждановой тут же рассказал, как плохо в тюрьме, какие там ужасы, что она немного посидит и подпишет все бумаги, как миленькая. Адвокат все это сказал вслух, а Жданов все слова записал, как всегда, на свой диктофон.

Жданова отказалась что-либо подписывать, ситуация была тупиковой, поэтому супруги отправились домой. Вслед им следователь пообещал больше не допускать Михаила Жданова в свой кабинет.

Больше всего Ждановых поразило не это, а поведение адвоката, который должен был отстаивать интересы подзащитной. Адвокат был государственным, Ждановы ему не платили денег, и адвокат без всякого стеснения говорил им, дескать, какая оплата, такая и защита. Устав от его предательства, супруги написали письмо в Адвокатскую палату Москвы с просьбой рассмотреть деятельность адвоката и принять соответствующее решение вплоть до исключения его из реестра адвокатов. После этого Ежов обещал выполнять свою работу честно и профессионально.

Следующая встреча в прокуратуре происходила 12 января – в День прокурорского работника. Уже приступивший к празднованию следователь Маз выполнил свое обещание, и Михаила Жданова в свой кабинет не впустил. Но теперь запись вела Ольга Викторовна, а записывать было что – Маз, не стесняясь в выражениях, угрожал, оскорблял, пугал Уголовным кодексом РФ, обещал не выпускать Жданову из прокуратуры, пока она не ознакомится с делом и не подпишет протокол. Весь монолог Маза был хорошо слышен в коридоре, Михаил Жданов обратился за помощью к заместителю прокурора А.Абрамову, но тот никаких мер не принял. Все продолжалось почти два часа, пока в кабинет не пришел адвокат Ежов, и Маз был вынужден отпустить Жданову, так и не подписавшую протокол. Кстати, жалоба на противоправные действия следователя, отправленная Ждановыми на следующий же день в прокуратуру Москвы, по сей день так и остается без ответа.

15 января Жданову снова пригласили в прокуратуру для продолжения ознакомления с материалами ее уголовного дела. На этот раз она пришла в кабинет Маза вместе с мужем, но прогресса и на этот раз не произошло. Ждановы хотели скопировать оригиналы видеокассет, Маз отказывал им, на стороне Маза был зампрокурора Абрамов, хотя, конечно, он знал, что согласно п. 13. ч. 4 ст. 47 УПК РФ Жданова имела законное право снимать копии с материалов уголовного дела, в том числе с помощью технических средств. Из Никулинской МРП Ждановы направились в окружную прокуратуру к прокурору ЗАО Станиславу Иванову, который их сразу узнал и попросил говорить только «по букве закона». Ждановы согласились и снова рассказали Иванову о подделке протоколов допроса свидетелей Желобанова и Белясова, об ущемлении права Ольги Викторовны на защиту, выразившемся в запрете на предоставление для копирования оригиналов записей от 6 и 8 июня 2006 года, о том, что заявленное Ждановой ходатайство на проведение экспертизы видеозаписей, переданное на приеме зампрокурора И.Илюшиной, исчезло в Никулинской МРП, а экспертиза не проведена. В результате Иванов дал распоряжение Абрамову предоставить для проведения копирования оригиналы всех видеокассет по делу. Получив добро на копирование, Ждановы смогли это сделать 19 января 2007 года в кабинете Маза в присутствии адвоката Ежова, но подписать документ с описанием того, как было произведено копирование, не захотели ни следователь, ни адвокат. Однако все же одна пара видеокассет была запечатана в конверт, скрепленный подписями Маза и Жданова. Эту пару видеокассет Ждановы собирались отправить в ЭКЦ при МВД РФ для проведения видеотехнического исследования.

Почему я так подробно рассказываю о приключениях видеозаписи? Потому что следователь считал, что она была (или должна была быть) главным доказательством вины директора 816-й школы. Именно поэтому, как можно предположить, Маз выступал против копирования, а Ждановы – за.

Сделав копии, Ждановы просмотрели записи, еще раз убедились, что запись была подвергнута вторичной оцифровке. Супруги проверили общую длину записи, точнее, время визита провокатора Блинова в школе №816 6 июня – общее время составило примерно 5,5 минуты. Сравнили с журналом посетителей школы: Блинов пришел в школу в 15.50, вышел из школы в 16.10, то есть 20 минут ушло на всю беседу, но тогда две трети пленки были вырезаны. Ждановы призвали на помощь знакомых специалистов с телевидения, которые помогли определить места стыков. Оказалось, что с пленки убраны все провокационные предложения Блинова: его просьбы пустить поиграть в спортзал школы до заключения аренды с Управлением образования, оплатить труд уборщицы наличными деньгами. Я уже упоминала, что еще раньше на пленке был обнаружен посторонний сюжет, теперь стало понятно, что в тот день после провокации в школе №816 Блинов провел еще одну – в управе «Очаково – Матвеевское». К сотруднику управы Блинов пришел уже не как волейболист-любитель, а как представитель некой фирмы, торгующей квасом, просил оказать содействие на открытие торговой точки и предлагал как-то договориться, намекая на вознаграждение. Через 7,5 минуты Блинов покинул управу и сел в автомобиль.

Теперь оставалось провести чуть ли не хронометраж всего того дня. Акт проведения эксперимента был 17-м листом уголовного дела Ждановой. В акте зафиксировано: эксперимент начат в 13.35, окончен в 16.20. Но Блинов ушел из школы в 16.10, и это время зафиксировано в журнале посетителей охранником школы. В акте записано, что после проведения провокации Блинов сел в машину и уехал в ОБЭП УВД ЗАО. Все закончено? А как же тогда провокация в управе? Ведь в акте указано, что сразу по приезде в ОБЭП Блинов сдал аппаратуру. Если это так, то как же он сумел на эту аппаратуру записать провокацию в управе? В акте записано, что сидящий в машине Тимофеев выключил камеру, на самом деле она была выключена еще тогда, когда Блинов еще не сел в машину, следовательно, и тут перебор: не Тимофеев, а сам Блинов выключил эту камеру. В деле есть еще лист 19 – акт просмотра и прослушивания видеозаписи, там записано: «После окончания просмотра и прослушивания видеозаписи с видеокассеты «Panasonic MiniDV DVM60» сер. №02D5DLB5R 5D1944B при помощи видеомагнитофона «SAMSUNG SVR-2601» сер. №6VAX102107A была сделана копия видеозаписи на видеокассету стандарта VHS. Акт прочитан вслух, записан правильно, жалобы и замечания не поступили. После того как с видеокассеты «Panasonic MiniDV DVM60» сер. №02D5DLB5R 5D1944B была сделана копия, она была извлечена из видеокамеры «Panasonic» NV-GS33GC сер. №С4НА00358, помещена в конверт и опечатана бумажной лентой с фиолетовым оттиском печати №1 ОБЭП УВД ЗАО гор. Москвы, после чего конверт был скреплен подписями представителей общественности, участвовавших в составлении акта». Если все было так, то как на кассету мог быть записан инцидент с провокацией на взятку в управе «Очаково – Матвеевское»? Вот так все обстояло с записью, произведенной 6 июня.

Вторая видеокассета – с записью от 8 июня – состояла из двух фрагментов. При анализе пленки обнаружилось, что налицо обрывы звука, а при прослушивании в конце каждого фрагмента обнаруживалась зона, в которой звук сначала резко обрывался, а затем плавно восстанавливался. Эту неполадку помогла уточнить компьютерная программа Sound Forge, с помощью которой можно было сделать предположение о переналожении монтируемого звука. В результате на пленке директор школы идет по коридору навстречу Блинову с закрытым ртом, но при этом слышен ее голос начиная с противоположного конца коридора!

Ждановы – непрофессионалы, поэтому им нужна поддержка профессионалов. Они отправляют в представительство фирмы SONY два запроса: о значении специальных маркеров «CAM» и «LINE» и об идентичности информации между кассетой-оригиналом и копией, скопированной через цифровой разъем iLink. Через несколько дней всемирно известная фирма предоставила Ждановым исчерпывающую информацию по интересующим их вопросам. На основе полученных документов можно было легко сделать вывод, что обе видеокассеты, которые хотели сделать доказательствами преступления директора Ждановой, не только должны были быть признаны согласно ст. 75 УПК РФ недопустимыми доказательствами, но они теперь становились доказательствами фальсификаций, совершенных в отношении директора Ждановой.

Пара видеокассет, запечатанных в конверт следователем Мазом, была направлена в ЭКЦ при МВД РФ для проведения видео-технического исследования, это обошлось Ждановым в круглую сумму – 12,5 тысяч рублей. Кроме того, Ждановы написали соответствующее заявление начальнику ЭКЦ МВД РФ генерал-майору милиции В.Мартынову и предложили свою аппаратуру для проведения видеотехнического исследования. Две недели ожидания прошли впустую. Эксперты отдела отказались провести такое исследование, заявили, что никакого монтажа на пленках нет. Начальник отдела А.Кочетков развел руками, сказал, что он ничего не может сделать со своими сотрудниками и никак не может помочь Ждановым в поиске истины. Обращение по этому же вопросу в Управление ФСБ по ЗАО также ни к чему не привело.

Наступило 24 января 2007 года – последний день, после которого дело должно было отправиться в суд. К этому моменту обвиняемая была ознакомлена лишь с 30 страницами своего уголовного дела. Следователь Маз снова, на этот раз в довольно корректной форме, попытался понудить Жданову к подписанию протокола по 217-й статье, та отказалась. Однако Маз приготовил Ждановым сюрприз. Он изготовил ксерокопию всего уголовного дела №368723, адвокат Ежов, педантично сверив каждый лист ксерокопии с листами уголовного дела, поставил на листах ксерокопии штампик «Копия верна». Следователь визирует каждый лист дела, заверенную копию вручает обвиняемой и опять требует от нее протокол. Жданова снова отказывается – вручение ксерокопии не может быть окончанием ознакомления с материалами своего дела, такой нормы закона нет. Маз приглашает в свой кабинет двоих понятых – не знакомых Ждановой мужчин. Жданова просят покинуть служебный кабинет, но он успевает перезарядить видеокамеру новой кассетой и вручить Ежову, чтобы на этот раз тот заснял на видео происходящее. Следователь Маз объясняет понятым, что обвиняемая отказывается подписать Протокол окончания ознакомления с материалами своего дела, защитник Ежов спрашивает Жданову, со сколькими страницами дела она ознакомлена. Жданова отвечает, что ознакомлена с 30 страницами, что у нее много вопросов по материалам ее уголовного дела, что следователь не выполнил многие ее ходатайства, и просит предоставить ей время для ознакомления. Тут Маз произносит фразу: руководствуясь законом и исходя из того, что обвиняемая отказывается подписать Протокол окончания ознакомления с материалами своего дела, он просит понятых участвовать в изъятии материалов уголовного дела у обвиняемой. И все это действие происходит в присутствии защитника, который все снимает на видео и при этом советует понятым, как подписывать предложенный им документ. Понятые его подписывают, следователь изымает материалы уголовного дела у Ждановой и объявляет, что дело будет передано в суд.

Проходит месяц. 26 февраля 2007 года в школу №816 приезжает уже не просто следователь, а уже старший следователь Маз, который намерен вручить Ждановой обвинительное заключение. Его встречает Михаил Жданов (как всегда, с диктофоном и уже с видеокамерой) и, поскольку следователь не предъявляет никаких документов, удостоверяющих, что может выполнять какие-либо процессуальные действия в школе, просит Маза покинуть здание. Маз грозит, что сейчас пригласит двух понятых, и они втроем составят некий Акт об отказе в получении указанного документа. Через некоторое время он в самом деле приходит в школу с двумя мужчинами, одетыми в форму охранников «Кобальт-3». Они втроем ворвались в кабинет директора, где в тот момент находилась Жданова с учителями, и захватили его. Теперь уже Жданова отказалась участвовать в каких-либо действиях следователя, назвав их незаконными, и потребовала освободить свой кабинет, покинуть здание школы. Но служебный кабинет директора оставался захваченным до тех пор, пока ворвавшиеся не составили некий документ, который они втроем и подписали. По акту захвата служебного кабинета директора в ОВД «Очаково – Матвеевское» на имя начальника было направлено соответствующее заявление, которое так и осталось без ответа.