Взгляд в прошлое…

За 95 лет своей жизни «Учительская газета» прожила несколько эпох. Ее биография вобрала в себя и историю страны, и события системы образования, и профессиональные и человеческие судьбы сотен наших коллег. Каждый, кто здесь работал, сохранил в себе яркие воспоминания и ощущение причастности к большому, особенному сообществу людей, объединенных одной целью и общими смыслами. И каждый отдал газете частицу себя, одухотворил своей энергией, талантом, любовью.
Без прошлого нет будущего. Оглянемся. Вспомним. Улыбнемся. Задумаемся. Поблагодарим.
…Недавно ушла из жизни наша коллега, журналист, долгое время проработавшая в «Учительской газете» заместителем заведующего отделом писем, Нина Васильевна Мартынова. Что остается от человека, когда он покидает этот мир? Память родных и близких? Безусловно. Но не только.

Ты была моей тайной!

Анвар УСМАНОВ, собственный корреспондент «Учительской газеты» в 1970-1980‑х гг.:

– До мельчайших деталей помню свой первый день в редакции. В невероятно длинном редакционном коридоре я остановился, не зная, какую дверь открыть. Сзади меня неожиданно раздался спокойный женский голос: «Вы кого-то ищете?» Женщина приветливо мне улыбалась. «А где тут отдел собкоров?» – «Пойдемте, я покажу, – откликнулась она и тут же добавила: – …а вы у нас новенький?»

В отдел писем, где работала Нина Мартынова, мне приходилось часто обращаться. Нередко мы подолгу разбирали жалобы, какие-то сложные письма или отклики на наши публикации. Думали, как помочь несправедливо уволенному директору школы, что сделать, чтобы добиться (давно обещанной властями) квартиры учителю: достаточно ли будет написать статью или нужен целый цикл об отношении к учителю? Мы спорили, иногда конфликтовали, но чаще всего соглашались друг с другом. Мы были единомышленниками. Особенно в том, какого глубокого уважения достойны учитель и школа вообще. И вот уже когда за окнами начинало смеркаться, вконец уставшая Нина всегда спрашивала: «Ну что, погоняем чайку?» И мы счастливо напивались чаем. Сыпали шутками, весело смеялись, подкалывали друг друга, балагурили. Однажды Нина прочитала наизусть стихи Цветаевой, потом Гумилева. Я был потрясен, как много она их знала! У Нины, кстати, были и свои стихи: «Март явился снегами увенчанный, // Заколдованный юной весной. // Не старейте, пожалуйста, женщины, // С журналистской нелегкой судьбой».

Природа вообще невероятно щедро одарила ее талантами. И, может быть, главным из этих талантов была ее доброта, что помогло ей быть прекрасной «училкой». Да, Нина окончила педагогический институт, свой трудовой путь начинала учительницей русского языка и литературы в небольшой поселковой школе Московской области. Потом она стала директором школы в другом поселке. А в апреле 1979 года по семейным обстоятельствам переехала в Москву и пришла работать в «Учительскую газету».

Дружба с Ниной стала чем-то особенно важным в моей духовной жизни. Иногда я прилетал из Ташкента в Москву, чтобы пару дней просто побыть с ней, послушать ее голос, заглянуть в ее глаза. Многое изменилось за последние 30 лет. Но до самых последних дней не прерывалось наше общение, мы так же спорили, читали стихи, слушали тишину. Нам было радостно даже молчать вместе. Молчать приятно только с твоим родным по крови и душе человеком. Узнав о ее кончине, я просто задохнулся. Мне трудно дышать без нее. Нина Мартынова – часть моей жизни. Навсегда.

Валенки для бабушки

Надежда ТУМОВА, корреспондент отдела писем в 1970-1980‑х гг.:

– Работа с письмами требует определенного житейского опыта и знания человеческой психологии. Но откуда мне тогда было знать, что делать с исписанной каллиграфическим почерком тетрадкой? В ней учительница-пенсионерка из далекого зауральского поселка излагала подробно этапы своей жизни, которую она посвятила служению детям. А сейчас она одиноко проживает в своем домике, где не всегда бывает тепло в зимнее время. И вроде ни на что не жаловалась и ничего не просила. Тогда я еще не умела читать между строк. Это пришло позднее. И первый мастер-класс я получила от Нины Васильевны, когда решила обратиться за помощью и советом. Вспомнила ее ободряющее в первый день работы: «Будут неясности, обращайтесь, вместе разберемся».

Просмотрев тетрадку, Нина Васильевна улыбнулась: «Да, попробуй с ходу догадайся, что бабулечке надо. Но ясно одно: нашими словами тут не помочь. А напишите-ка в профсоюз того района, где бабушка живет. Пусть навестят, поговорят…»

Так, исподволь благодаря этому и другим случаям в мою практику вошел принцип «не навреди». Но все это пришло потом. А пока был скорый обескураживающий ответ на официальном бланке, что по запросу редакции члены профкома навестили учительницу-пенсионерку и удовлетворили ее просьбу.

Оказывается, нашей бабушке очень хотелось новые теплые валенки… Сколько еще было таких, не менее примечательных историй! Сколько возможностей для постижения человеческих характеров открывали такие доверительные письма! Нина Васильевна была из тех, кто воспринимает руководящую должность как особую ответственность и возможность умножать в мире добро, помогать людям, облегчать им жизнь. И это воспринималось нами, и новичками и старожилами отдела, как нечто само собой разумеющееся. Время, наверное, было такое. И не казалось удивительным, что маленькая комнатка Нины Васильевны в коммунальной квартире на Комсомольском проспекте становилась продолжением редакционных посиделок, где звучали стихи и песни, где так хорошо было в кругу старших коллег ощущать себя равным, нужным, ценным. Как хорошо было под звездным небом в дружеской компании возвращаться из гостей домой! В ярко освещенном окне был виден силуэт хозяйки дома, которая махала рукой нам на прощание. И мы знали, что все увидимся завтра. И в радость были и этот вечер, и предстоящая работа, и теплый свет окна, и силуэт…

Старые письма

Надежда СМИРНОВА, старший корреспондент отдела писем в 1970-1980‑х гг.:

– Всю жизнь храню старые письма и крохотные записки, даже те, что получала от своих однокурсников. А какие прекрасные воспоминания у меня всплыли о моем пребывании -вы не поверите! – в больнице.
Попала я, помнится, году в 1982‑м по «скорой» в Истринскую районную больницу. Неожиданно. Зимой. Состояние было тяжелым, лечение – серьезным. Ездить к больной в Подмосковье из столицы не так-то просто: далековато, да и работали все! Но, чтобы я не отчаивалась, моя редакция и муж писали мне письма. Ах, как коллеги переживали за меня, сколько теплых и ободряющих слов посылали каждый день!
Эту живую связь между мной и коллективом обеспечила Нина Васильевна Мартынова. Именно она передавала мне такие важные записки и слова поддержки. Когда лежишь в больнице, внимание друзей, коллег и родных становится еще одним лекарством, которое поднимает тебя на ноги. А Нина и коллеги даже организовали что-то вроде консилиума с участием истринских докторов и столичных медицинских светил, чтобы найти самый эффективный метод лечения, а потом настояли на прохождении курса реабилитации в Первой градской больнице. В те времена устроить все это было почти невозможно. Но журналисты – люди настойчивые. И первая среди них Нина Мартынова.

«Ваша юбка…»

Анна КАРПИНОВИЧ, сотрудник отдела писем в 1980‑х гг.:

– В редакцию я пришла работать совсем молоденькой девчонкой и поначалу, конечно, всего боялась. Особую робость я испытывала перед Ниной Васильевной Мартыновой, заместителем заведующего отделом писем. И вот однажды эта строгая, подтянутая, жесткая и требовательная, как мне тогда казалось, женщина рассказала о себе забавный случай. Я хохотала от всей души, а страх мой таял, как снег на ярком солнышке. Нина Васильевна заразительно хохотала вместе со мной! Я долго вспоминала эту историю. Она кое-чему меня научила. Тот, кто, как Нина Васильевна, умеет посмеяться над собой, – это большой и мудрый человек.

А рассказала она вот что. Работала Нина Васильевна в то время директором школы. Каждый день собиралась в родное учебное заведение как на праздник: прическа, строгое элегантное платье. А в то утро проснулась с головной болью. Сделала маленькую зарядку-разминку, позавтракала. Ух, голова все же тяжелая какая… Но надо торопиться! «Скорей, скорей, а не то опоздаю», – подгоняла она себя. Надела блузку и новую юбку, которую купила накануне. Набросила пальто и побежала в школу: успела! В кабинете оглядела в маленькое зеркало прическу – все отлично! «Выхожу в коридор, чтобы поприветствовать коллег и учеников, – продолжала свой рассказ Нина Васильевна, – гордая, счастливая такая, улыбаюсь. Дети и учителя толпятся, кто раздевается, кто прихорашивается, кто уже готов идти в класс. На мое громкое «здравствуйте!» все оборачиваются и… замирают. Секунду-другую висит тишина. «Ваша юбка…» – наконец тихо произносит какая-то старшеклассница. Я опускаю глаза – юбка на мне надета не только наизнанку, но еще и задом наперед. Вот такая я, во всей красе, стою перед школой!»

…Так что же остается, когда человек уходит в мир иной? Это зависит от того, каким был сам человек. Одни оставляют после себя духовную пустоту и разруху. Другие – мудрость, доброту, увлеченность любимым делом. А еще красоту, достоинство и благородство отношений. И память, согревающую сердце.