На чтение: ≈ 37 мин.История Отечества – один из основных школьных предметов, который способствует «воспитанию гражданственности, национальной идентичности, развитию мировоззренческих убеждений учащихся», так записано в Национальной доктрине образования. Вместе с тем эта дисциплина более, нежели другие, политизирована и более, нежели другие, подвергается изменениям, а учебники переписыванию на основе новых взглядов, новых требований в связи со сменой идеологий.
В первые годы последнего десятилетия ХХ века стали появляться новые учебники по истории, в том числе и альтернативные. Многие факты, исторические события получили прямо противоположную оценку, другие попросту изъяли из исторического прошлого. Начались споры: насколько справедливы новые оценки, какими должны быть школьные и вузовские учебники. Они не утихают и до сих пор. И учителя поэтому чувствуют себя не очень уверенно. Они с сожалением говорят о том, что интерес учеников к истории снижается. Лучшие педагоги, чтобы пробудить его, стараются сделать изучение истории более живым, используют личный опыт ребенка, факты из истории его семьи, его предков, его рода. Они стараются историю повседневности встроить в изучаемую тему. Это позволяет ученикам не отстраненно знакомиться с прошлым, а с любопытством погружаться в него, ставить себя на место участников событий минувших лет или минувших веков, испытать те чувства, которые испытывали люди той эпохи. Скажем, использование воспоминаний о Великой Отечественной войне дедушек и бабушек, прадедушек и прабабушек учеников помогает им глубже понять события тех грозных военных лет и величие Победы. Все это стало для них близким и понятным.
Постижение истории и тем более отечественной является постижением человеком самого себя. Наконец-то наши ученые признали, что история персоналистична, имеет человеческий лик. И хотя большая часть участников прошлых веков канула в Лету, их никто уже не помнит, все равно это история людей, народов, а не только факты, царствования, сражения и цифры.
Несмотря на анонимность большинства тех, кто творил историю, все равно можно говорить о личностном характере ее.
В конце марта в редакции «Учительской газеты» состоялся «круглый стол», посвященный историческому образованию. В дискуссии участвовали: школьные учителя, преподаватели вузов, представители академической науки – ученые РАО, авторы и издатели учебников по истории.
Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, главный редактор «Учительской газеты»:
– Какой должна быть история в школе, чему она должна учить? Чем должен быть насыщен учебник – фактами, именами и датами или историей повседневности, историей жизни. Кто-то из великих сказал: «Под каждой могильной плитой похоронена человеческая история». Мы бы хотели в ходе нашего заседания за «круглым столом» выработать конкретные предложения для Минобрнауки РФ, как кардинально улучшить преподавание истории в школе.
Ирина ДИМОВА, первый заместитель главного редактора:
– Хотелось бы начать разговор с цитаты французского историка Марка Блока, который писал, что «история – это наука о людях во времени». Как вы считаете, может ли это высказывание стать основой концепции современного исторического образования? Что вообще должно лечь в основу исторического образования?
Александр КИСЕЛЕВ, генеральный директор издательства «Дрофа», доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент РАО:
– Я думаю, что высказывание историка Марка Блока достаточно точное, добавил бы еще, что это наука о людях во времени, в культуре, развитии, общении. Наша задача сделать этот предмет в школе еще более интересным и захватывающим. История не может состоять только из фактов. Это в первую очередь судьбы людей, обычных и известных, через них можно показывать, как они влияли на ход истории и как она изменяла их жизнь. История именно тот самый предмет в школе, который может дать ребенку ощущение радости познания, особенно в раннем возрасте. Если эта радость появится, то главная задача – заинтересовать историей – будет решена. Благодаря этому и все образование сможет стать не таким сухим, схоластичным, в него будет вовлечен сам ученик, юный исследователь. А если учиться станет интересно, исчезнет ощущение перегрузки. Ведь она в первую очередь связана со слабой мотивацией, с тем, что на уроке скучно, неинтересно и непонятно. От этого ребенок сразу устает, еще не приступая к занятиям. Еще одна проблема исторического образования – субъективность. Все равно во все времена историческая наука была и будет окрашена в человеческие тона. Все зависит от автора учебника, его культуры, мировоззрения, порядочности, воспитания, эрудиции, внутренней сопричастности к отечественной истории. Другой вопрос, что мы никак не можем изжить старую болезнь – политизированность. Самое опасное, что история во все времена была крапленой картой в игре недобросовестных политиков. От этого дети должны быть отгорожены.
Петр ПОЛОЖЕВЕЦ:
– Когда сегодня говорят о свободном выборе учителем учебников – это блеф. Учителя 40 тысяч российских сельских школ никакого выбора учебников не делают. О многих учебниках они просто не знают, никогда не держали их в руках. Учебники, в том числе и по истории, выбирают начальники. Это одна проблема. Другая связана с тем, что у сельского учителя тоже есть своя позиция и своя культура, а ему дают учебник, который не совсем соотносится с его мировоззрением. Как быть в этой ситуации? Хотелось бы также, чтобы мы в ходе «круглого стола» ответили и на вопрос: а что такое история в школе? Тренировка памяти или все-таки постижение каких-то общих представлений об историческом процессе?
Евгений ВЯЗЕМСКИЙ, доктор педагогических наук, заведующий кафедрой истории, социально-политического образования и права АПКиПРРо:
– Драма истории в том, что все понимают этот предмет по-разному. Ученые РАН, профессора университетов, как правило, хотели бы писать об исторических событиях с научной точки зрения. И никто не вправе отказать ученому-историку изложить свою позицию. Но вместе с тем и каждый учитель дает некоторую свою интерпретацию, поэтому право на вариативность – это значимое право для учителя. Он должен показывать разные позиции, разные взгляды, искать исторические компромиссы. В этом я и понимаю смысл вариативности 90-х годов как создание некоторых базисных условий, для того чтобы педагог не столько выбирал учебники, сколько имел право на свое понимание истории.
Многообразие научных школ – это разная интерпретация подходов, разная интерпретация причинно-следственных связей. Поэтому, работая много лет в области экспертизы учебников, я старался найти то позитивное в рукописи, что делает ее полезной.
Возвращаясь к теме «круглого стола», могу сказать, что история, так же как и российская литература, очень трудно поддается формализации. Наверное, именно в этом причина, что разные люди по-разному понимают успех и неуспех КИМов. Человеческая позиция не напрямую вытекает из многообразия фактов, а чувство патриотизма и любви к Родине трудно поддается формализации. С этой точки зрения история, конечно же, воспитывающий предмет, но вместе с тем я хорошо понимаю позицию крупных ученых, которые научную сторону считают доминирующей. Видимо, не случайно в ХIХ веке были учебники, написанные профессорами университетов и созданные учителями гимназий. Во все времена шла дискуссия: какой учебник ближе к школе, более понятен и важен. С моей точки зрения, видимо, нужен учебник смешанный, написанный коллективным автором, в составе которого были бы и академические ученые, и школьные учителя. Что касается вопроса, учитель – информатор или воспитатель, то скажу так. Да, он, конечно, воспитывает, но через информацию, через построение системы деятельности, через всевозможные практикумы и проекты. История, хотим мы этого или нет, неизбежно соприкасается с политологией. Избежать этого в школе невозможно.
В отношении профильного обучения могу сказать, что механическое разделение истории на базовое образование и профильное невозможно. Есть минимизированное содержание и есть учебники, которые предоставляют больший простор для деятельности, причем написать профильный учебник легче, чем базовый, там приходится вести очень жесткий отбор.
Александр КИСЕЛЕВ:
– Для меня история – это духовная связь поколений, то, что не дает обществу распасться, забыть о своей ответственности перед прошлым, настоящим и будущим. История не умирает. Она обладает такой прочной плотью и тканью, что никакими революциями невозможно порвать эту связь, она живет в каждом из нас.
Ирина ДИМОВА:
– А как вы относитесь к таким высказываниям: «Историк не имеет отечества и служит только под знаменем правды», «Чтобы достойно писать историю, следует забыть о своей вере и отечестве».
– Все эти фразы писали лукавые люди. Нельзя отречься от Отечества, не отрекаются любя, нельзя отречься от самого себя и забыть, кто ты есть в этом мире.
Учебник –
не догма
– Говорят, что наши дети во много раз лучше подкованы в историческом плане, чем их сверстники за рубежом, они знают историю не только своей страны, но и зарубежных стран. Но некоторые педагоги считают, что в учебниках много избыточного материала.
Людмила НОВОСЕЛОВА, заместитель генерального директора издательства «Владос» по издательским проектам:
– Речь идет не об объеме страниц учебника, а о подходе к информации, изложенной в нем. Надо понимать, что написанное в нем не подлежит заучиванию, видеть некую информационную среду, в которой мы ищем ответы на интересующие нас вопросы. Надо приучить себя к тому, что мы не имеем права спрашивать у учеников все то, о чем говорится в учебнике.
Михаил СТУДЕНИКИН, кандидат исторических наук, заведующий кафедрой методики преподавания истории МПГУ, автор учебников по истории издательства «Владос»:
– Творческий учитель никогда не изучает все «от» и «до», что есть в книге. Он берет основные базовые знания и дополняет их интересным фактическим материалом. Учебники должны издаваться наряду с другими книгами в комплекте.
– Хорошо бы возродить культуру исторического романа. Мы пытаемся это сделать.
– Разработчики стандартов, авторы учебников предлагают учителю историю во всех ипостасях и говорят – творческий учитель должен отобрать главное, отсечь ненужное. Тогда возникает вопрос, может творческий учитель написать учебник вместо профессора? Думаю, очень важно прийти к какому-то соглашению с теми, кто создает ученики, теми, кто их реализует и теми, кто преподает детям историю в школе.
– Учебник – это не догма. Правильно было сказано – дело не в учебнике, а дело в том, как с ним работать.
Людмила НОВОСЕЛОВА:
– Я много лет работала в школе, преподаю историю и сейчас. Я могу сказать только одно – образование есть то, что остается, когда все выученное забыто. Если учебник будет состоять из 30 страничек, то ребенок не будет знать ничего. Учитель на уроке должен у ребенка формировать интерес к этому источнику знаний и дать ему какое-то задание, чтобы ребенок захотел прочитать и расширить свои знания дома.
– Дело не в том, толстый или тонкий учебник, а в тех требованиях, которые заложены в программах и базисном учебном плане. Есть еще и последнее звено – итоговая аттестация, которую никто не отменял, а те, кто проводит ее, считают, что ребенок должен знать все, что зафиксировано в базисом учебном плане.
Иван ФЕДОРОВ, учитель истории гимназии №10 города Дмитрова, Московская область:
– Надо правильно относиться к учебнику, это особый жанр. Его нельзя путать ни с историческим романом, ни с энциклопедией. Каждая глава его, на мой взгляд, – это дверь, которая открывает ребенку путь в историческое событие. Пугает не объем информации, а неумение им пользоваться. Нужно просто учить детей плавать в этом море информации, это одна задача учителя. Вторая задача – научить ребенка расставлять верные нравственные акценты. Ведь история – это не просто наука о людях, это наука о строительстве человека, как по мере этого строительства он терпел поражения или, наоборот, достигал успехов. Соотношения двух вещей – умения правильно интерпретировать большие объемы информации и умения правильно оценивать то или иное событие – это и есть главное, чему должен научить учитель истории. А в ходе итоговой аттестации нужно проверять то, как ребенок умеет обращаться с историей, как он относится к базовым ценностям. Эти вещи вполне проверяемы. Оценку надо ставить по совокупности, как общее впечатление от ученика как от гармоничной личности.
Юрий РОМАНОВ, учитель истории 45-й московской школы, преподаватель МПГУ:
– Меня пугает, когда говорят о правильности нравственных оценок. Во-первых, мы столкнемся с тысячами разных пониманий, которые нельзя свести к одному знаменателю. Как можно будет говорить на этом основании о какой-нибудь оценке. Это одна сторона проблемы. Кроме того, часто забывают, что знания не только сумма фактов. Есть еще навыковая составляющая, которую гораздо труднее проверять. Наша задача – научить плавать в море информации, причем работать не столько с учебником. Это еще и СМИ, и книги. Надо учить работать с этими источниками информации. И на их основе формировать свое собственное мнение. Вторая проблема связана не только с историческим образованием, она касается образования вообще. В базовом учебном плане школы 16-17 предметов. Хорошо известно, что по законам психологии количество предметов, которые человек может одновременно удерживать в своем поле, 7 плюс-минус 2. Мы же требуем от ребенка удерживать в своей памяти в полтора раза больше различных содержательных направлений. Причем начинаем говорить о новых подходах, о творчестве, проектной деятельности. Учить параллельно 10 параграфов еще можно, а вот делать параллельно 10 творческих работ по разным предметам нельзя. Это тоже сказывается на историческом образовании.
– Может, человеку, заканчивающему среднюю школу, нужно владеть лишь 4 базовыми предметами: русской словесностью, историей, математикой, иностранным языком, а также информационно-коммуникационными технологиями? Все остальное должно зависеть от желания ребенка, способностей, его устремленности в будущее.
Евгений ВЯЗЕМСКИЙ:
– Мы не должны ущемлять отечественную историю. Но вместе с тем наш ученик должен знать и историю всемирную, разбираться в проблемах, которые решались в мировом масштабе. Но начинать изучение надо именно с отечественной, поскольку она позволяет делать те вещи, какие присущи именно этой дисциплине – приобщать ребенка к истории своего народа, познавать его традиции, его культуру, научиться уважать другую религию, другую культуру, причем это все закладывается в начальной школе. В то же время у нас традиционно сложилось, что всеобщая история изучается более широко, чем в других странах, тем самым сокращается время на изучение отечественной.
– Концентр или линейное изучение истории должно быть? Актуальна ли эта тема?
– Речь идет не о возвращении к советской линейности, а о выстраивании новой модели с учетом опыта 90-х годов. Ее надо заново выстраивать, думать над ней.
Если же принципиально обсуждать концерны и линейность, то у каждой из этих систем есть свои достоинства и свои недостатки.
Людмила АЛЕКСАШКИНА, доктор педагогических наук, заведующая лабораторией исторического образования РАО:
– Вопрос с концентрами – системный, потому что линейность или концентризм связаны еще и с другими образовательными категориями, в частности с такими, как профильное обучение. Если мы представим, что восстанавливаем линейную структуру, то надо помнить, что это будет не 612 часов, как было, а 476 часов. Другая проблема – если мы стоим на позициях профильной школы и восстанавливаем линейную структуру курса. Стало быть, до 9-го класса у нас будет одинаковым базовый курс, а начиная с ХIХ века дети станут изучать историю углубленно или базово. Профильная старшая школа сама по себе требует некий концентр, который был бы вариативен в базовой версии и в углубленной для тех, кто хочет стать гуманитарием. А так получится, что профилизация коснется только истории ХХ века.
Иван ФЕДОРОВ:
– Введением концентрической системы мы спасли отечественную историю. Кроме одного момента – отправив пропедевтику к учителям начальной школы, мы там ее похоронили в курсе «Окружающий мир». Учителя начальной школы не справляются с пропедевтикой. С переходом на концентрическую систему мы потеряли всеобщую историю. Древний мир ушел в пятый класс, а ведь античность – это основа культуры любого человека, живущего в Европе. Все свелось только к мифам, к комментированному чтению. Мы убили великолепный курс «Средние века», отправив его в 6-й класс, ополовинив, и каким бы хорошим ни издавали учебник, все равно этот курс практически погиб. Теперь по поводу второго концентра. Неужели вы думаете, что история цивилизаций предполагает глубокое изучение при такой скорости. Мы не в состоянии это сделать еще по одной причине – дети не сдают экзамен по всеобщей истории, поэтому не мотивированы на ее знание, в результате во втором концентре нет глубокого изучения всеобщей истории.
– Какой процент выпускников хочет стать историками? Насколько актуально профильное обучение в историческом образовании?
– Не более пяти процентов.
– Надо бы определить, что наша школа должна дать каждому ученику в плане исторического образования.
– Но интересы этих пяти процентов детей тоже надо уважать. Если мы поставим в центре интересы ребенка, то по-иному будет выстраиваться и базисный учебный план, и профильная школа. Для историков очень важно, как человек владеет языком, как выражает свои мысли, устанавливает причинно-следственные связи, как объясняет события, ведь именно история во многом формирует культуру мышления.
Не пугайте учителя ЕГЭ!
– Мы начинаем сталкиваться с тем, с чем столкнулась Америка. Там президент страны Буш в своем послании конгрессу заявил о необходимости проводить срезы качества знаний на всех уровнях. Сегодня оказалось, что практически учебный процесс занят только тестированием: национальным, штата, окружным, школьным. К каждому тестированию нужно подготовиться, после каждого тестирования сделать анализ. И как пишет один из исследователей, на сам учебный процесс остается не более 20 процентов школьного времени.
– Не так страшен ЕГЭ, как учитель, испуганный ЕГЭ, потому что, как он только бросает устный опрос и контроль и начинает мучить детей тестами на протяжении всего времени, он теряет свою квалификацию и отбивает интерес у ребенка. Но если педагог сочетает все формы опроса: и тесты, и устный опрос, то ничего в ЕГЭ страшного нет. Сколько раз ребенок встречается с государством: один – два раза. А с учителем каждую четверть. Пусть дети отвечают в любой форме, лишь бы учитель не перебарщивал и не мучил детей тестами.
Евгения КОРОЛЬКОВА, ведущий научный сотрудник РАО, кандидат педагогических наук:
– Надо исходить из того, что на экзамене мы не развиваем никаких способностей, а констатируем определенные достижения ученика. Без фактов нет истории, и их надо знать.
Понимать историю ученик может только на основе того материала, который изучил. ЕГЭ состоит из трех частей, последняя часть предполагает знание и причинно-следственных связей. Я бы не сказала, что ЕГЭ однозначно ничего не показывает. Мне пришлось бывать в нескольких регионах России во время сдачи единого госэкзамена и наблюдать такую картину – ребятам давалась последняя часть «С», и многие приходили с негативным отношением и уходили со словами: «действительно ЕГЭ показывает уровень владения понятиями и причинно-следственными связями». Причем ЕГЭ затрагивает не одну какую-то область знаний, а самые разные периоды и разные содержательные пласты. Из него мы можем больше узнать о знаниях учащегося, чем если ученик будет отвечать по билету. Что касается негатива, то давайте исходить из того, что ни одно дело сразу не делается. Когда приступали к разработке самой концепции, то у нас не было опыта. Сейчас меняется типология заданий, выявляются какие-то новые находки части «А» и «Б».
– ЕГЭ не должно быть доминантой, процесс обучения истории должен иметь другие ценности, а экзамен возможен и в форме ЕГЭ. Вопреки замыслу организаторов подготовку к ЕГЭ поняли как главную задачу исторического образования. На мой взгляд, в части «С» заложен большой потенциал. Тем ребятам, кто не будет поступать в вуз, надо дать выбор – сдавать экзамен в форме ЕГЭ или в обычной.
Евгения КОРОЛЬКОВА:
– Сейчас обсуждается вопрос о введении профильных тестов специально для детей, которые будут поступать на гуманитарные факультеты. Но, на мой взгляд, надо разграничивать ЕГЭ и управление образованием. Если оценку работе учителя и работе школы дают по результатам ЕГЭ, то учитель всегда будет в стрессовой ситуации.
– Это проблема оценки эффективности учительского труда. Кто более эффективно работает: учитель, у которого всегда были в классе одни отличники, или тот, чьи троечники стали хорошистами?
Татьяна ВАСИЛЬЕВА, помощник директора Департамента госполитики в сфере образования и нормативно-правового регулирования Минобрнауки РФ:
– Моя задача менее сложная, чем у остальных участников «круглого стола». Не столько высказывать свое мнение, сколько послушать, какие возникают проблемы у учителей и авторов учебников, и выбрать те предложения, которые потом будет можно облечь в виде норматива.
Наталья РЕЗНИКОВА, учитель истории московской школы №1168:
– Я считаю, что учебник – это настольная книга ученика. Я работаю в школе, где половина ребят из многодетных семей, половина из семей алкоголиков. Эти дети, по большому счету, своим родителям не нужны. И они начиная с 5-го класса не делают домашних заданий не только по гуманитарным предметам, но и математике и русскому языку. Я точно знаю, что дома они ничего делать не будут. Поэтому они у меня работают по учебнику на уроке.
Евгений ЯМБУРГ, доктор педагогических наук, профессор, директор Центра образования №109:
– Сегодня у многих учителей истории в голове полный мировоззренческий хаос, они путают идеологию с мировоззрением. В этом, конечно, вина концентра, я об этом предупреждал. Проблема преподавания истории прежде всего связана с плохой вузовской подготовкой. Учителя зачастую вносят путаницу в головы детей, выдавая свои доморощенные теории за некие великие концепции. Наша первейшая задача – улучшить подготовку учителей в вузах. На самом деле подходы могут быть разными, но они не должны быть доморощенными, а звучать в форме, доступной детям.
Воспитание начинается там, где есть место личностному вкладу человека, его самореализации.
Владимир ВАХРОМЕЕВ, генеральный директор издательства «Русское слово», профессор, член-корреспондент РАЕН:
– На мой взгляд, историческая наука сейчас переживает второе дыхание. Меня заинтересовала проблема, как изучать историю так, чтобы она способствовала гражданскому согласию. «Русское слово» сейчас издает «Историю религий России» под редакцией Сахарова. В ее написании принимали участие ведущие авторы по православию, католицизму, протестантизму, исламу, буддизму и иудаизму. Мы попытались отобразить в учебнике культурологический аспект, аспект развития и становление религий. Наш курс не отрицает основ православной культуры. Но в то же время наш курс, думаю, необходим, ведь в России живут люди разных национальностей. «История религий» – это путь к толерантности, знакомству с тем, кто живет рядом, но относится к другой конфессии.
Людмила МАСТЯЕВА, преподаватель Рязанского института развития образования:
– Наверное, учебник истории должен предлагать не только авторские тексты учителей истории и ученых, но и содержать в себе некий набор документов, высказываний современников, выдержки из литературных произведений. И еще один важный аспект – если смотреть на образование как на услугу, то вопросы, связанные с преподаванием, с качеством учебников, надо задать непосредственно родителям и ученикам. То есть потребителям образовательных услуг.
Я, к примеру, могу высказать свое мнение по поводу учебников по истории для 9-го класса. Считаю, что они перегружены сложными, непонятными для ребенка этого возраста терминами, которые никак в тексте не объясняются. Я могу ответить на вопросы ребенка, а как быть тем детям, чьи родители не в силах объяснить, что такое либерализм, консерватизм и прочее. В школу пришла академическая наука, это хорошо, значит, будет меньше ошибок в учебниках, но вместе с тем в учебниках стало больше сложных текстов, лавина терминологии, как бы наши дети под этим словесным камнепадом не остались. Учебник вырастает до трехтомника.
– Если автор учебника по истории честный человек, то это фигура трагическая.
– Нас ожидает новое поколение стандартов, которые, как обещают разработчики, будут качественно отличаться от тех стандартов, которые у нас есть.
Андрей ЛУКУТИН, учитель года Москвы 2004 года:
– К сожалению, в основном книгоиздателям нет дела до исторического образования, их больше всего интересует бизнес. Если же ни школа, ни учитель не могут выбрать учебник, то ни о какой вариативности речи нет.
У нас по истории в 10-м классе 68 часов, 27 часов на всеобщую историю плюс 40 часов на историю отечества. Вычтите праздники и дни здоровья, и у учителя остается из 68 часов около 52 часов. А еще конкурсы, олимпиады и так далее. На изучение истории не так много времени. Когда я об этом сказал наверху, мне посоветовали менять методику преподавания, сказав: «Вы должны так сконцентрировать информацию на основе тех учебников РАН и РАО, так стратегически построить урок, чтобы ребенок сдал успешно ЕГЭ». В разных регионах по-разному отнеслись к внешнему контролю учителя. Будучи на итоговом совещании по поводу рубежного тестировании, я сказал: если результаты, которые дети получили на рубежном тестировании, будут использованы для битья учителя, то я выступлю как председатель общественной организации учителей Москвы. Дайте хорошему учителю плохой учебник, он не будет его просто использовать, дайте плохому самый замечательный – все равно урок будет никудышным. Не зря же говорят, что учебник – это костыль для плохого учителя.
Трудность преподавания истории заключается еще и в том, что курс «Истории Отечества», изложенный с новых позиций, приходится вести и тем учителям, которые еще не сумели полностью избавиться от старого мировоззрения. Ученики это чувствуют и с недоверием относятся к тому, что педагог старается донести до них. Историческая истина очень нежная, хрупкая, ее нетрудно опорочить, извратить.
История – это сокровищница поступков и действий; она свидетельствует о том, что было с нашей страной, ее народом. Следует помнить слова Цицерона о том, что задача историка – воздерживаться от лжи, не утаивать правды, не давать никакого повода заподозрить себя в пристрастии или предвзятости.
– это . Правильно было сказано – дело не в учебнике, а дело в том, как с ним работать.
Выбор читателей
Комментарии