Взгляд

Судьба русского языка за пределами России – это проблема, оказавшаяся, к сожалению, политической. Фактически нигде в новообразованных государствах не поставлен он в равные условия с национальным языком. Это трагедия для русских, ставших изгоями в чужих государствах, и огромная культурная утрата для тех народов, для которых русский язык был “окном в Европу”.
Русский язык образовывал и воспитывал именно по-европейски. Громадная работа нашей культуры по усвоению мирового духовного опыта – это работа многих поколений. Начать ее не будет ни возможности, ни сил, скажем, у чеченцев или украинцев. Пушкина можно перевести на украинский, но это будет уже не Пушкин. Можно вовсе его не переводить. Но русский язык никогда не был “имперской удавкой”, он дарил свободу, открывал простор богатейших мировых культур. Если мировой технологический язык – английский, то его учат во всем мире, не возмущаясь, что попадают под “имперское” влияние Англии. И если за российскую нефть или газ надо платить, то русский язык – это бескорыстный дар.
Современное междоусобное отчуждение от русского языка – это трагедия для всех образованных людей и торжество невежества. Плоды этого невежества будут пожинать в грядущем веке, и это будет горький, очень горький урожай. Для русского языка куда важнее вопрос самосохранения. Утрата культурного влияния может быть временной. Но утрата национальной сущности – необратимой… Новому поколению уже тяжело читать Пушкина – это почти не его язык. А ведь всего десять лет назад язык “Повестей Белкина” и “Капитанской дочки” был понятен и современен. Произошло огромное вливание в нашу речь американизмов и техницизмов. Зазвучали с американским акцентом телевидение, массовая печать, но дело не в конкретных словах, а в стиле – это очень узнаваемый стиль “скетчей”, рубленой деловой речи, которая звучит, как подстрочник с английского.
Еще одно громадное ядовитое вливание – лагерный жаргон. Через лагеря прошли миллионы людей. Лагерный жаргон стал основой современного просторечия. Блатная речь вкупе с американизмами – вот новый деловой русский язык. Именно этот язык, на котором мы не читаем, а день изо дня живем, работаем, лег в основу общественного мышления. Но, начав мыслить воровскими понятиями, напившись блатной отравы, мы будем только “фраера” да “шестерки”, не люди даже. Язык – идеальный инструмент управления сознанием отдельного человека и всего общества. Сознанием нашим, обществом пытается реально управлять криминальный мир, и самый кровный интерес этого мира – уничтожение слоя культурного.
Попытки обновленчества, перевода церковной службы на разговорный язык – сродни тому же безродству. Всякое обновление – это торжество рационализма. Но родное нельзя обновить, потому что оно зиждется только на любви к родному, на чувстве родства. Дети не обязаны, конечно, любить отцов, но из этого не следует, что всех детей следует рационально освободить от “обязанности любить родителей”, делая их по сути-то сиротами. Если рационально освободить детей от “обязанности изучать литературу”, а верующих русских людей – от “архаизмов”, то это все равно, что освободить от любви к родному, от эмоционально-исторической памяти. Там, где живы эта любовь, память, простодушие, – там и слышно до сих пор в России родное слово. Жив еще церковнославянский язык: звучит в храмах наша торжественная старая русская речь.
Олег ПАВЛОВ