На чтение: ≈ 11 мин.Санкт-петербургская гимназия. Номер – 587. За официальной вывеской скрывается то, что отличает это учебное заведение от других. Гимназия – “столбовская”. Двенадцать лет ею руководит заслуженный учитель РФ, обладатель знака губернатора “За гуманизацию школы” Елена Николаевна Столбова. Собственно, ничего нового нет в том, что фамилия становится нарицательным обозначением учебного заведения: есть же вагановское училище, товстоноговский театр, пушкинский лицей. Суть в другом: в поступке.
Двенадцать лет назад Столбова (вместе с инспектором по кадрам Натальей Павловной Козловой) оставила кресло заведующей роно и… отправилась создавать новую школу. Зачем? На этот вопрос Елена Николаевна отвечает просто:
– Моя тогдашняя работа требовала постоянных выездов в учебные заведения. Голова полна идей, приедешь, предложишь то-то и то-то, а в ответ: попробовали бы сами. Мол, сидя в кабинете, легко мечтать. Вот и захотелось создать школу, где с 8-го класса ребята серьезно бы занимались наукой, встречались с профессурой, слушали спецкурсы, определялись в мире собственных увлечений. Идея, конечно, не новаторская, ее предложил бывший ЛГПИ им. Герцена (ныне педуниверситет), но нам она понравилась. Сейчас на 3-й ступени обучения (8-11-е классы) ребята пишут удивительные учебно-исследовательские работы, проходят практику в архивах, музеях, библиотеках, лабораториях города – Петербург в этом отношении кладезь возможностей, грешно не воспользоваться ими.
Столбова убеждена – детям должно быть интересно учиться от первого класса и до выпускных экзаменов. Создавая гимназию, много думали о “базисе”. Наталья Павловна ездила в Москву в НИИ школ для получения консультаций и советов. Потом вместе ходили в ЛГУ им. Жданова (ныне СГУ) для детальной разработки учебных планов. Изучали работу Царскосельского лицея. Стали членами Ученого совета университета. Все – ради единственной цели: заинтересовать ребят в учебе.
– Заинтересовали?
– Судите сами, никто не покидает гимназию, за исключением случаев, когда семья переезжает в другой город. Практически стопроцентное поступление в вуз. Не говорю уж о том, что в начале учебного года на моем столе – пятьсот заявлений о приеме от родителей первоклассников. В этом году, правда, поменьше – триста с лишним.
– Что привлекает родителей?
– А вы еще не прошлись по зданию?
Я отрицательно качаю головой, и Елена Николаевна обещает небольшую экскурсию. А пока рассказывает:
– Со старшими классами мы определились сравнительно быстро. Стали думать, как быть с теми, кто будет учиться с первого по седьмой. Чем их занять? Музыкой? Чтобы не изобретать велосипед, посоветовались с кафедрой этики и эстетики пединститута. Там отговорили от общей программы музыкальной школы – пусть дети играют, что хотят. В сетку занятий входит хор и сольфеджио, а после перерыва – индивидуальное обучение на музыкальном инструменте. Что это дает? Прежде всего начальное музыкальное образование и хорошее эстетическое развитие. У нас соблюдаются все традиции музыкальной школы: отчетные концерты, переводные экзамены, семейные праздники. Хор – победитель хоровых олимпиад; есть духовой оркестр, оркестр народных инструментов, ансамбли гитаристов, баянистов.
– Для всего этого нужна материальная база. Вам, как бывшему начальнику, все доставалось “по блату”?
– Здание строили мальчики из воинской части. После них двенадцать лет все перестраиваем заново. Не блат, но информация – я просто знала, куда мне идти. На фабрики: аккордеонные, духовых инструментов, струнных. Управление культуры помочь не могло: все выдавалось по разнарядке. Вот и ездили. Директор аккордеонной фабрики меня спросил: сами-то играете? Нет, говорю, не довелось, я блокадный ребенок, и хочу, чтобы нашим детям была доступна музыка. Тут в кабинет какой-то старичок вошел. С ребенком и аккордеонами. Директор попросил их сыграть. А сам на нас глядел. Наверное, подкупило выражение наших лиц: так и достали первый комплект. Потом балалайки, домры, духовые инструменты.
– А деньги?
– Как бывший начальник, я знала: каждый год какая-то школа не достраивается, значит, есть экономия денег. Ходила в отдел комплектации оборудования учебных и медицинских учреждений. Просила. Один раз главбух удивилась: что это за школа такая, куда мы столько денег даем? Надо разобраться. Я говорю: не надо, давайте лучше создадим в городе еще одну хорошую школу.
Очень сильно помогали родители. Бассейн, танцевальный зал, зимний сад, картинная галерея – все их руками или с их помощью.
Позже мы с Еленой Николаевной пройдем по всем этажам гимназии, и я увижу великолепную чистоту стен, натертый до блеска пол, изящную лепнину небольшой картинной галереи, где полотна гимназистов смотрят друг на друга, галогенные лампы в классах, диваны для отдыха детей, скульптуры из запасников художественных училищ, зеркала. Актовый зал, уюту и отделке которого позавидовал бы любой театр. Приборы для коррекции зрения и осанки. И что самое замечательное: везде дети. Они снуют туда-сюда, красиво одетые, аккуратные и улыбающиеся. Играют в большие деревянные шахматы в коридоре, читают стихи, поздравляя Елену Николаевну с прошедшим днем рождения, просто разговаривают, удобно расположившись на скамеечках.
– Заметьте, мы не требуем никаких вступительных взносов, – говорит Елена Николаевна, – никакими “добровольными” налогами пап и мам не облагаем. Есть совет гимназии, родительская секция. Помимо корректировки учебных планов, он думает и о внешнем содержании гимназии. Если родитель в состоянии оказать конкретную помощь, я не буду от нее отказываться.
У нас одна треть ребят – из семей с достатком ниже среднего. Кроме тех пятидесяти детей, что принимаются по итогам собеседования, я беру еще двух-трех. Их родители могут оказать школе существенную помощь.
Когда я поинтересовалась, как решался вопрос с кадрами, Елена Николаевна улыбнулась:
– Собрала лучших, предложила работать в новой школе – все отказались. Страшно быть в подчинении у бывшей завроно. Пригласила тогда молодых специалистов с красными дипломами. Не жалею ничуть: они со своей молодостью, энтузиазмом сделали из новостройки то, что не смогли бы те, у кого огромный стаж. С ними проблема соуправления решилась безболезненно. В самом начале, когда обсуждался проект новой гимназии, именно они твердили: мы верим, что все у нас получится. И получилось.
Елена Николаевна, увлекшись, забывает о времени. Мы заглядываем в самые укромные уголки здания, не минуя, пардон, туалеты. Там все сияет вымытым кафелем. Ни одной неприятной надписи, ни одного окурка.
– Как вам это удалось?!
– Да все было, – машет рукой директор, – но со временем воспитали. Дети должны находиться в красивых помещениях, ведь они учатся классической музыке. Эстетика оформления класса, коридора, зала влияет на их внутреннее восприятие.
Елена Николаевна любовно оглядывает свои владения и сетует на то, что пока не может отделать, как “игрушку”, хоровой зал, оркестровую для духового оркестра. Не может выписать новые периодические издания и научно-популярную литературу для гимназической библиотеки. Не может достать необходимые лекарства для медпункта.
– С трудом уговариваем муниципальных депутатов на то, чтобы выделяли для этого средства. Отвечают, погодите, есть совсем нищие школы, им нужно гораздо больше, чем вам. Я понимаю. Но дети растут, не спрашивая ни у кого разрешения. И что же это за государство, что допустило обнищание школ?
Она вправе недоумевать. Она сама однажды начала с нуля. И открыла одну верную закономерность: люди чрезвычайно отзывчивы на настоящие дела. Видя твою заинтересованность, помогают, чем могут. Словом, поступком, делом. Была бы цель ясна.
– Ну а цель у нас прозрачней некуда, – разводит руками Елена Николаевна, – светлая, красивая школа, а в ней – здоровые дети.
Наталья АЛЕКСЮТИНА
Санкт-Петербург
Выбор читателей
Комментарии