Выдвижные ящички культуры

О чем бы ни спорили в Интернете, рано или поздно в комментариях начнут обличать молодежь. Та совсем отупела, не читает, существование влачит полуживотное. «Жертвы ЕГЭ! Фанаты Моргенштерна! В тиктоках сидят, лайки ставят!» – негодуют диванные любители высокого. Вот так я узнал слово «Моргенштерн», отчего-то заподозрив: взрослые пользуются термином чаще, чем их дети.

Римма Раппопорт описывает свое отчаяние, когда подарила книжку маленькой дочери, а та предложила подарок выкинуть. «Произношу вслух: «Я мама нечитающего ребенка», – и на пару секунд перестаю дышать». В иной ситуации реакция выглядела бы нелепой. Но автор этого признания – учительница русского языка и литературы. Как учить других детей тому, что не удалось привить своему? Но как быть с чьей-то реакцией на предположение, что дети могут отказаться от чтения: «Это не мои дети»?

Однажды исследователь сравнит, как воспринимали мир дети-ровесники в разных странах. В одной смотрели кинохиты про инопланетянина и звездные войны. В другой читали Жюля Верна, добытого у спекулянта (в советских книжных магазинах даже его купить было почти невозможно). Действительно ли в первой они были хуже?

Есть стереотип о «культурной семье», где дети декламируют Цветаеву и играют Шопена. Забавно: похожий образ есть и в воображении людей, которых воспитывали иначе. Миф о когда-то якобы самой читающей стране живее личного опыта. Даже если кто-то школу прогуливал, а очкариков в подворотне избивал, все равно он будет молодежь обличать. Это оборотная сторона ненависти к прогрессу. Взрослые должны бы понимать: сейчас у детей больше возможностей выбора. Например, между книгой бумажной и электронной. Что ищет в телефоне сидящая в парке девочка, знает лишь она. По умолчанию считается: ничего хорошего. Но голос той девочки в спорах, что же ей читать, не слышен.

«Бумажная книга окутана романтическим флером, – пишет автор. – Она позволяет «подержаться» за постепенно уходящий нецифровой мир». Может, этот флер привлечет иных школьников, любящих таинственное, несовременное, а то и запретное? «Электронная книга и бумажная соотносятся примерно как тамагочи и живая собака» – мысль забавная, если учесть: немногие помнят, что такое тамагочи. А собака – вот она, по двору бегает.

Помимо мнений и рекомендательных списков в отдельной главе собраны приемы, которыми могут воспользоваться родители. Видимо, главный: ребенка должны окружать книги. Погружение в мир литературы может начаться рано, для этого читайте детям вслух. Если те готовы к следующему шагу, рекомендуется выделить место для персональной библиотеки, чтобы пяти-шестилетний мог легко дотянуться до корешка. Найти «симпатичную библиотеку» в своем районе тоже не помешает. И вот уже ваш отпрыск рекламирует братьев Гримм в том самом жутком TikTok.

Советы украшены воспоминаниями автора: как бабушка читала «Пеппи Длинныйчулок», смеясь вместе с внучкой, как девочка штудировала «Дубровского», чтобы отыскать фразу «Спокойно, Маша, я Дубровский», которую часто произносил отец (не нашла). Как заходила на каникулах в зеленоградскую библиотеку и завороженно изучала детали ее быта вроде алфавитного каталога с выдвигающимися ящичками.

Но для кого-то чтение – мучительный труд. Порой не в лени дело, а во врожденных особенностях, которые зовутся дислексией. Однако люди с ней могут стать литераторами. Видимо, дислексия была у Хармса. Есть она и у одной из героинь «Читай не хочу» – писательницы Евгении Пастернак. Найдите ее рассказ о преодолении своих проблем.

Упоминая о детях, которые читают с пяти лет, автор понимает, что, наверное, в школе кому-то будет непросто. Импульс к развитию могут затоптать: «А не выделяйся». И что делать, если с таким отношением столкнулся сам учитель?

Школьная программа подразумевает: ученик должен прочесть неинтересные ему тексты, потому что «надо». Укрепит ли это любовь к словесности? Вряд ли. Читателям не из сферы образования детали школьной «кухни» мало известны. Многое из рассказанного Раппопорт удивит. Например, что учитель не обязан работать на уроке по учебнику. Все же есть возможность включать в учебный план дополнительные произведения, даже современные. Но этому мешают «инертность самих учителей и школы, незнание законов и собственных прав». По мнению автора книги, порой «традиции преподавания… сильнее документов и здравого смысла: зачастую изменить список произведений – значит пойти против системы, против коллег и начальства».

Есть ведь и родители, для которых литература вне рамок программы кажется «непонятным, а иногда и опасным зверем». Видимо, они же пишут и жалобы в прокуратуру, когда их ребенок видит в музее античную статую без одежды. Да, многое еще мешает тому, чтобы дети получали удовольствие от чтения. Не все полюбят его и после того, как взрослые изучат рецензируемую работу. А с другой стороны, может, сначала пусть появится повод любить не книги, а жизнь?

Римма Раппопорт. Читай не хочу. – М. : Индивидуум, 2021.