Вячеслав ЗАЙЦЕВ: Я не боюсь выйти из моды

В свое время Вячеслав Зайцев создал Театр моды. Суть его в том, что показ коллекций одежды превращен в театрализованное действо. Модели на подиуме разыгрывают сюжетные сценки на разные темы: улица, офис, коктейль, вечер, отдых… Дело в том, что Зайцев в ранней юности мечтал быть актером. Он жил тогда в Иванове, играл в двух спектаклях. А когда стал художником-модельером, ему в какой-то момент захотелось покончить с занудством на подиуме, появилось желание превратить показ моделей в яркое зрелище. Но для спектакля не было соответствующих костюмов, обуви, аксессуаров. Тогда он купил в Военторге мужское солдатское белье, покрасил его в разные цвета, приобрел по восемь рублей узбекские «чуни» из искусственной кожи. В этих одеждах его ребята и выходили. Получалось очень выразительно.

Сейчас Вячеслав Зайцев руководит собственным Домом моды, где проходят показы, имеются салон-магазин и студия визажа, принимаются индивидуальные заказы на модели haute couture. Он по-прежнему всесторонне востребован – и как идеолог стиля, и как создатель новых коллекций одежды, и как театральный художник по костюмам. Его приглашали работать в Корею, Японию, Китай, Германию. Но он говорит, что способен нормально работать только в России.- А что, существует российская мода?- Нет. Как не существует китайская мода, итальянская или английская. Мода интернациональна, хотя все идет из Парижа.- А Милан?- Милан у Парижа оспаривает первенство. Англия стремится быть авангарднее, нежели Франция. Америка тоже пытается доминировать. Но законодатель моды все-таки Париж. Хотя в парижской моде мало осталось французов. Там сейчас в основном англичане, американцы, австралийцы. Это молодые художники, которые освежили атмосферу модной индустрии.- Есть ли какие-то веяния в моде, которые не совпадают с мировым трендом и свойственны только данной стране?- На Западе мода всегда показатель достижений промышленности, технологии, науки и техники. То есть она связана с процессом цивилизации. Если же страна отсталая, то и в моде присутствуют элементы отсталости.- Россия хоть мало-мальски готова стать страной, где мода не была бы на задворках?- И да, и нет. Я согласен, много произошло перемен к лучшему, хотя недавно посмотрел последние европейские коллекции – колоссальный отрыв от наших технологий! Там все строится на тканях, которых у нас и в помине нет, на новых формах и деталях. Не уверен, что такая мода может привиться в России, но она есть, существует и, хочешь или не хочешь, с ней надо считаться.- Когда вы проводите мастер-класс, читаете публичные лекции, о чем вас спрашивают чаще всего?- Разная публика спрашивает о разном. Последнее время я читаю лекции для специалистов колледжей. Вопросов, как правило, очень мало, поскольку я достаточно убедительно рассказываю. В таких случаях я сам предлагаю спросить меня о чем-нибудь. Как правило, я веду лекции и параллельно показываю коллекции. И комментирую показ по содержанию, по цветовой гамме, по тканям. То есть даю полный набор информации о новых тенденциях и о том, что я сам предлагаю на очередной сезон. Иногда спрашивают: как рождается коллекция? Почему она решена в такой цветовой гамме, а не иной? Чем сегодня диктуется данный стиль?- И что вы отвечаете?- На такие вопросы невозможно ответить конкретно. И я отвечаю, что тут я обязан провидению, что многое в моей работе идет от Бога, а еще больше – от огромного опыта, который мною накоплен.- Когда вы создаете свои модели, вы мысленно на кого-то их примеряете?- Ни на кого не примеряю. Просто существует образ женщины в возрасте элегантности. Вне зависимости от характера этой женщины и ее стиля.- Что такое возраст элегантности?- Это возраст, в котором женщина может себе позволить экспериментировать с модой. Не подчиняться ей, а экспериментировать с ней. Выбрать лучшее для себя из того, что мы предлагаем.- Возраст элегантности – это сколько лет?- После тридцати. Поэтому вся моя клиентура – женщины среднего и старшего возраста.- Вы когда-то хотели сделать коллекцию для полных женщин, но затем отказались от этой идеи. Почему?- Нет, пару коллекций для полных женщин я сделал, а потом действительно отказался от этой идеи. Дело в том, что полная женщина, она хороша, но, как правило, смотрят на ее тело, а не на модели. Начинают обсуждать ее полноту.- Полноту обсуждают как изъян фигуры?- Да, как изъян, и это очень печально. Поэтому полные женщины не должны выходить на подиум рядом со стройными девчонками. Надо создавать отдельные коллекции для полных женщин и для полных мужчин и отдельно эти коллекции показывать. Для этого следует и самому набраться мужества и подобрать полных женщин и полных мужчин, которые при их полноте могли бы отважиться выйти на подиум. Я иногда говорю: «Давайте попробуем, рискнем». Но в мире моды существуют определенные условности. Такие же, как, например, в балете. Вышла на сцену балерина, а публика в зале: «О господи, как же она тяжела!» А я не хочу женщин обижать. Они и так закомплексованы, зачем же создавать им дополнительные комплексы. Поэтому я делаю модели для условной женщины.- Как научить модель жить на подиуме в одежде, а не демонстрировать ее?- Существуют школы модельных агентств, где обучают этому искусству. Ему обучают и в модельном агентстве «Слава Зайцев», которое отличается высочайшей культурой подготовки молодых людей для работы в моде. Их обучают не только умению ходить, свободно и непринужденно держаться, но и прививают театральные, танцевальные навыки, воспитывают вкус в работе с макияжем, учат создавать образ. Это очень серьезная школа.- В нее трудно попасть?- Да, конкурс высокий. Сейчас у нас более 200 девушек и 150 ребят. Кто-то остается, кто-то уходит. В любом случае это полезно. Если не станешь моделью, то как минимум научишься уверенно держаться в любом обществе, правильно подавать себя. Многие мамы приводят к нам своих девочек с единственной целью – чтобы мы помогли этим девочкам избавиться от комплексов. Мы раньше не брали полных девочек, а теперь берем. Кстати, они и худеют во время занятий.- Московский текстильный институт вы окончили по какой специальности?- Художник-модельер.- Для наполнения этой специальности реальным содержанием – самое время. Еще продолжается «оттепель». Огосударствление личности уже не такое тотальное, как при Сталине. У людей появилось кое-какое личное пространство. Возникла и возможность чуть смелее выражать себя в одежде. В общем, вы оказались в нужное время в нужном месте. Так?- И так, и не так. Так в том смысле, что «оттепель» действительно раскрепостила людей, они стали уделять себе больше внимания, начали интересоваться модой. А не так – потому что все эти обстоятельства ничуть не облегчили мне возможность нормально работать. Вот послушайте. По институтскому распределению я попал на Бабушкинскую швейную техническую фабрику по пошиву спецодежды для жителей села и области. В первой коллекции, которую я представил на методическом совещании в Москве, были показаны телогрейки, цветастые юбки из павловопосадских платков, валенки, разукрашенные гуашью. Разразился скандал!- Что вам инкриминировали?- Потакание буржуазным вкусам, низкопоклонство перед Западом, неуважение к людям труда… Стандартный набор обвинений. Но мне повезло: на показе моей коллекции присутствовал французский журналист из «Пари Матч». И вместе с нашим журналистом Славой Петуховым и фотографом Юрой Абрамочкиным он сделал репортаж обо мне. Ребята приехали в мою квартиру, а я жил в полуподвальной коммуналке, провели со мной интервью, много чего наснимали… И выдали репортаж на шесть полос во французском журнале «Пари Матч». Он назывался «Отныне Москва имеет своего большого художника-модельера». После чего в Бабушкин нагрянула туча журналистов из США и других европейских стран, они буквально терроризировали меня своим вниманием. Но я не мог отказать им в интервью.- Как это не мог? Вы же были советским человеком.- Сейчас в это трудно поверить, но я, представьте себе, не боялся. За мной потом еще лет десять КГБ присматривал. Вызывали туда для разговора… В шестьдесят третьем меня судили товарищеским судом за то, что я увел коллектив не в ту сторону. Меня сняли с художественного руководства и отправили в цех шить одежду. К тому времени там скопилось огромное количество шерстяных тканей, и я начал с ними работать. Я сделал немало моделей, которые потом продавались в магазине «Светлана», открывшемся на Кузнецком Мосту. С Леной Котляроновой, которая была там уборщицей, а мне служила и костюмером, и манекенщицей, мы много разговаривали об искусстве красиво и правильно одеваться. К восьми утра мы приезжали в магазин, и я показывал модели, давал свою оценку тем или иным предложениям на будущий сезон. С этого начались мои публичные лекции – с выступлений перед Леной, продавцами магазина «Светлана». А на фабрике меня стали изничтожать. Началась жуткая травля. Я никак не мог понять, почему меня травят за то, что я хочу миру подарить красоту. На фабрике в Бабушкине я проработал три года, а в шестьдесят пятом оттуда ушел в Общесоюзный Дом моделей.- В Общесоюзном Доме моделей вы проработали тринадцать лет, были его художественным руководителем… Уходили оттуда легко?- Меня никто не выдавливал, я сам ушел. Дело было так. В семьдесят восьмом году накануне Восьмого марта я показывал очередную коллекцию. Показ проходил в Доме кино, народ туда валом валил, конная милиция за порядком следила… Мы с триумфом выступили. После этого я вышел на улицу, было около часу ночи, на улицах грязно, пустынно, тоскливо… И тут я понял, как мне все это надоело – доставать хорошие ткани, добывать приличную фурнитуру, обивать пороги Министерства легкой промышленности и что-то там доказывать. И решил: уйду! Потому что больше не могу врать себе, не могу позориться, не могу столько душевных сил, знаний и опыта отдавать в пустоту, не могу создавать коллекции, чтобы они погибали на складе. Работа большого коллектива, которым я руководил, сводилась, по сути, к обслуживанию брежневской элиты.- Вам приходилось лично принимать заказы у родственников высших государственных лиц?- Приходилось. Но я всячески старался этого избегать.- Боялись не угодить?- Нет, совсем не поэтому. Мне претило отношение ко мне не как к художнику, а как к рабу. Поэтому контактов с женами больших начальников я старался избегать.- В начале 60-х вы были стилягой?- Еще каким! Я в институте научился шить и шил себе яркие, расписные хлопчатобумажные сорочки с аппликациями. Я расхаживал по Москве в оранжевых брюках. Мне смеялись в лицо, в спину орали. Вот и прекрасно, думал я, значит, все в порядке: я не такой, как все.- Вам хотелось отличаться от серой массы?- Хотелось. Я люблю шокировать публику. Мне уже семьдесят с гаком, а я до сих пор экспериментирую на себе.- Вам не кажется, что мужчина должен быть сдержаннее в отношении к веяниям моды?- Не кажется. Наоборот, мужчина, как никто, должен быть сторонником нововведений. Вся история моды, особенно мужской, говорит о том, что мужчина всегда был одет более ярко, нежели женщина. Вспомните эпоху Возрождения. Какие были мужчины роскошные! Рафаэль, Леонардо да Винчи… Мужчина всегда был элегантен. В том числе и в России. Но с приходом большевиков все в стране – и мужчины, и женщины – стали друг от друга неотличимы. Революция всех подстригла под одну гребенку, всех одела в один костюм. Сейчас мы пытаемся уходить от этого безобразия, начинаем потихоньку внедрять новый стиль. Появилось немало вещей, которые, скажем, в 60-е годы совершенно дико выглядели.- Ну брюки-клеш с бубенчиками, думаю, и сегодня «не прокатят». Вы носили такие брюки?- Клеш носил. Правда, без бубенчиков. Единственное, чего я не мог себе позволить, это джинсы. Их можно было купить только у фарцовщиков, и стоили они бешеных денег. Поэтому к джинсам я до сих пор отношусь с некоторым предубеждением. Их считают комфортной одеждой. Наверное, это так. Но они нарочито потерты, в них привнесен элемент небрежности, эстетического неблагополучия, а я это не очень люблю. Хотя темно-синие джинсовые ткани – это класс! Я с удовольствием носил бы джинсы темно-синего или голубого цвета. Все остальное – пародия на джинсы.- Почему вы работаете в классике?- Потому что классика – это азбука хорошего вкуса. Я не стараюсь быть модным. Я стараюсь быть просто стабильным в своем вкусе. Когда-то Пьер Карден сказал, что иметь свой стиль – это самое большое мужество. И это мужество проверяется в течение всей твоей жизни.- Вы по-прежнему всесторонне востребованы. Не боитесь выйти из моды?- Нет, не боюсь.