Всем свистать, как дрозды

Всем свистать, как дрозды

О спектакле Ленкома “Королевские игры”

Короче, все мы участники массовки на планетарной сцене и можем утешаться лишь тем, что в подобные ситуации попадали, хотя и при иных масштабах действа, и люди давно минувших эпох, как, в частности, герои нового спектакля Ленкома “Королевские игры”, поставленного неутомимо фантазирующим – и блистательно – Марком Захаровым и молодым режиссером Юрием Михеевым.

Гремучая смесь пьесы и оперного либретто, романтической мелодрамы и политического фарса – таково новое захаровское драматически-музыкально-балетное шоу. Впрочем, театр уклонился от жанровых определений и обозначил на программке предложенное зрелище как “сочинение драматурга Григория Горина и композитора Шандора Каллоша… опера для драматического театра в двух частях по мотивам пьесы М.Андерсона “1000 дней Анны Болейн” в переводе В.Воронина”.

При попытке описания спектакля я бы заменил тысячу дней на тысячу мгновений, ибо череда внезапно меняющихся событий подобна волнам штормового моря, накатывающим ежесекундно и перехлестывающим друг друга. Только что обалдевший от любви лорд Перси, чтобы убедить прелестную фрейлину королевы Анну Болейн в своей храбрости и готовности ради нее на подвиг, отправился на охоту, а уже непрошеный гонец под децибельное звучание музыкального обвала сообщает, что видел, как Перси валился с коня прямо под клыки дикого кабана. Но едва он успевает досказать свою весть, как снова гром, и второй посланец опровергает версию первого, однако тут же выясняется, что в действительности кабан еще только должен напасть и, наверное, уже напал.

Да и как могло быть иначе, если король Генрих VIII поклялся перед самой охотой той же Анне Болейн, что она получит королевскую корону, если согласится стать его супругой. Это она сама поставила непременным условием уступки королевским домогательствам. Конечно, обет, данный Перси, незамедлительно забыт. Но есть другое препятствие: Генрих уже женат и должен развестись со своей женой, а разрешение на развод может дать только папа римский, что немыслимо, ибо потрясет основы католического миропорядка. Однако Генрих Восьмой не таков, чтобы отступать от своего “хочу”. И начинается игра необузданных страстей, политических амбиций, тиранического властолюбия. Игра, заложниками которой станут и Анна Болейн, и некоторые царедворцы, и тысячи ни в чем не повинных англичан, а в конце концов, по большому счету, и сам Генрих с его любовью…

Легкое передвижение белого со множеством складок занавеса-балдахина посреди сцены. Перевернулось то ли облако, то ли воздушный корабль, то ли просто белый фантом, зависающий над балдахином и провоцирующий фантазию зрителей, как загадочный носорог в фильме Федерико Феллини “И корабль плывет”, – и изменилось место действия.

Столь же легко и актеры сменяют речь на пение, двигаются по-балетному в стремительном потоке мизансцен, эмоциональных поединков. Темп спектакля неумолим. Профессиональность исполнителей безупречна (сценография и костюмы Юрия Харикова, проработка партитуры музыкальной – Ирина Мусаэлян, балетной – Алексей Молостов).

Талантливая молодежь, которой поручены и основные, и большинство других ролей, на высоте, не говоря уже о мастерах Ленкома. Александр Лазарев-младший (Генрих VIII) и дебютирующая Амалия Мордвинова (Анна Болейн) с нестесненным дыханием исполняют сложнейшие роли. Особенно хорош Лазарев, появляясь, словно зловещий ворон, в взлохмаченном оперенье охотничьего наряда и, сбрасывая маску, предстающий как король с головы до пят и молодой красавец. Этот – безудержный деспот, гнусный интриган, романтический поэт, дилетант-философ и неумолимый палач.

Не требуя аплодисментов, заслуженно то и дело получает их мэтр Леонид Броневой (герцог Норфолк).

Генрих всего добьется. Бросит вызов папе римскому и обьявит себя главой английской церкви. Анна родит ему, но, увы, не сына – наследника престола, а дочь. Трусливого кардинала Вулси (Всеволод Ларионов), пытавшегося что-то возразить, поднесут к королю лежащего пластом на руках стражников, и он прошелестит одними губами свое согласие с волей Генриха. Весь двор склонится в молчании. Только несломленный канцлер, философ без кавычек, автор “Утопии” Томас Мор (Владимир Кузнецов) сохранит спокойное достоинство человека с чистой совестью, и, как известно, будет обезглавлен. Он не знал, что его “Утопия” не может стать реальностью. А за эту веру человечество не раз заплатило страшную цену и еще будет платить, если не захлебнется в собственной крови.

Здесь следует вернуться к началу спектакля. Основному действию предшествует короткая сценка. Одна из придворных дам, проверяя, все ли готово к приезду короля, обнаруживает, что в саду не слышно пения дрозда, и требует от садовника самому свистать дроздом. И он свищет. Свистать, как дрозды, образно говоря, затем будет и весь королевский двор. Так потребует Генрих, ведя свою кровавую игру.

Спектакль завершается. Анна Болейн положит голову на плаху. А Генриху придется все же отступить перед победительницей Природой. На сцену выйдет светловолосая девочка Елизавета, дочь Анны Болейн, и скажет: “Я буду королевой Англии Елизаветой Первой”. Так вскоре и произошло…

Облако-фантом снимется со своих “якорей” и, покинув сцену, поплывет над залом, над зрителями, свидетелями игры, которая называется История человечества.

…Уже не одна неделя прошла с того вечера, когда посмотрел этот спектакль. А начинаешь читать газеты, послушаешь радио, глянешь на экран телевизора – парламентские перепалки, президентские амбиции, война суверенитетов, борьба за “смену религий” – и снова вспоминается театральное действо в Ленкоме. Как многолики в меняющихся одеждах, в переменах декораций эти Игры, потрясающие порой всю Планету!

А время гонит лошадей!

Георгий КАПРАЛОВ,

доктор искусствоведения, заслуженный деятель искусств Российской Федерации

Хроника

28 марта в галерее “Дом Нащокина” в Москве открывается персональная выставка знаменитого художника Эрнста Неизвестного. Этот скульптор широко известен и в России, и во всем мире. Начало его творческого пути относится к хрущевской “оттепели”. Но как раз в те годы Эрнсту Неизвестному, в отличие от других художников, было весьма прохладно. “Солнце” официального признания скандально отвернулось от творца, особенно после той достопамятной выставки в Манеже, которую угораздило посетить Хрущеву. Каких только ругательств по отношению к своему творчеству не наслушался Эрнст Неизвестный от главного ниспровергателя народных кумиров и ведущего специалиста сельского хозяйства страны! Но устоял художник, не перестал быть самим собой. А после смерти своего “насмешника толстопузого” воздвиг на его могиле памятник. Кто не видел сего произведения, то вообразите: на Новодевичьем кладбище возвышается каменный кукурузный початок, увенчанный каменной же головой Никиты Сергеевича. Экстравагантное мироощущение и соответствующее воплощение образов в искусстве – отличительная черта Эрнста Неизвестного. Выставка, приуроченная к его 70-летию, вероятно, даст этому яркое подтверждение. Ведь зрители смогут увидеть не только скульптуру, но графику, живопись и ювелирные изделия художника-кентавра, как называют Эрнста Неизвестного поклонники его таланта.

Близится 100-летие выдающейся актрисы ХХ века Фаины Георгиевны Раневской. Будь моя воля, я бы нынешний год обьявил ее именем. Пока складывается впечатление, что о Раневской забыли те, кто просто не имеет права делать этого: театральные деятели, кинематографисты, представители телевидения и радио и, уж конечно, наше правительство. Стыдно вспоминать, но ведь факт – чтобы соорудить на ее могиле скромный памятник-цветничок, потребовалось лет десять… А если создать в Москве музей Раневской? Как бы обогатилось наше искусство. Но сколько лет будут его открывать? Страшно подумать… А вдруг я ошибаюсь, и проблема решится в считанные дни? Ну не дни – месяцы…

В Бетховенском зале Большого театра неделю назад состоялся необыкновенный концерт. Концерт-праздник. Два с половиной часа публика наслаждалась нашим молодым, но уже ставшим всемирно знаменитым басом. Пел Владимир Маторин. Звучали церковные песнопения – Чесноков, Бортнянский, “народное” – “Жили двенадцать разбойников”. Звучали романсы на музыку Даргомыжского, Чайковского, Массне. Среди тех, кто аккомпанировал певцу, был прославленный балалаечник Михаил Рожков, творчеством которого восхищаются короли и герцоги, президенты и министры. Радуешься, что и у тебя бывают в жизни встречи.

Режиссер Светлана Дружинина (а в прошлом прекрасная актриса – “Дело было в Пенькове”, “Девчата” и другие фильмы, где она сыграла очень разнохарактерных, запоминающихся героинь) вновь обратилась к отечественной истории. На сей раз она приступила к сьемкам фильма “Тайны дворцовых переворотов”. По словам С.Дружининой, перед зрителем предстанут все основные события ХVIII века, богатого придворными страстями, интригами, коварством и любовью. О том, когда мы увидим этот фильм на наших отечественных экранах, пока, к сожалению, не сообщается.

Валерий ЕРМОЛО

Золотой абажур

Когда-то, в дни нашей молодости, когда мы работали в “Комсомолке” втроем – Валера Хилтунен, Юра Щекочихин и я, Юрка Устинов нам прохода не давал из-за того, что мы собираем вокруг себя “чистеньких” ребят. Сам он в то время был увлечен ребятами из подворотни. Мы, конечно, отшучивались, но в душе грызли сомнения.

Пока я с возрастом не поняла, что “чистенькие”, “домашние”, одинокие, талантливые дети терпят бедствие не меньше, чем их ровесники в своих подворотных стаях.

Талант – это всегда драма, если не трагедия. В семье, школе, компании сверстников.

Когда мы их собрали – тихих одиночек, домашних философов, они каждый день вызывали у нас жгучую тревогу: вдруг разбегутся? Мы с Хилтуненом на ушах стояли, чтобы их увлечь друг другом.

В наших кругах тогда бытовала теория вечного коллектива: что, познакомившись в детстве, юности, люди сдружатся так сильно, что и во взрослости будут продолжать общую работу, даже поселятся вместе в одном доме или подь-езде.

Со временем стало ясно, что это утопия. В юности коллектив – что-то вроде ракеты-носителя, он выносит личность – “спутник” на орбиту, а сам сгорает в плотных слоях атмосферы.

И я рада, что наш клуб, начинавшийся в середине 70-х годов с глобальных планов переустройства мира, создания новой культуры, претворился с годами просто в теплый круг друзей. Устав от глобальной патетики предыдущих клубов, я решила, если здоровья хватит, создать нечто малое, немасштабное: домашний литературный кружок “Золотой абажур” и домашний театр под тем же названием.

Мы не будем уповать на издательства, сочинять манифесты. Всего этого сейчас тьма-тьмущая. Мы будем работать над словом – вернее, лечить слова. Ведь слова от долгого употребления в новоязе, а затем в обиходе андерграунда – искалеченные, стершиеся, раненые. Такой вот госпиталь слов.

Армана Бекенова я знаю с его пятилетнего возраста. Помню, как, придя в гости к его родителям и увидев жутковато-мрачные его рисунки, я сказала: “Тяжело тебе живется, братец”. Эту фразу Арман запомнил на всю жизнь. Еще он в раннем детстве увлекался камнями, в школу пошел в одну из лучших столичных гимназий, потом учился за границей, куда его отвезли родители, а в этому году, в возрасте 15 лет, вернулся в Москву и экстерном сдал курс средней школы. Чтобы пораньше поступить в Литинститут.

Арман – член нашего кружка. Прочитайте, что он пишет.

Ольга МАРИНИЧЕВА

Пятое время года

Во время пятого времени года постоянно идут проливные дожди, но небо не теряет своей голубизны, а снег идет в двадцатиградусную жару. Несмотря на палящее солнце, пятое время года укутано в прохладную тень. В пятом времени года идет бесконечный листопад. Во время пятого времени года может быть все, но ничего серьезного. В пятом времени года стоит кричащий памятник, и с какой бы стороны вы на него постоянно ни смотрели, он будет к вам спиной. В пятом времени года нет Стен, потому что пятое время года само нарисовано на Стене. А эта Стена у меня в Голове. В моей Голове больше нет ничего, кроме Стены, на которой нарисовано пятое время года.

Под желтым солнцем

Он жил в желтых песках Сахары, он пил желтую от песочного осадка воду, а в одиночестве он кричал просто оттого, что все вокруг было желтое.

Он вышел на дорогу и остановил желтое такси, которое вел человек с желтыми глазами.

– В желтый дом, – медленно сказал он человеку.

Они не доехали, сгорели под лучами желтого Солнца.

Не иди против Цвета!

Падший ангел

Я сидел на туче и смотрел вниз. Но из тучи брызнул дождь. И она начала таять подо мной. Но я не заметил этого, потому что был зачарован Землей.

Я упал на Землю и отбил себе почки, а потом меня забрали в Боткинскую больницу и ампутировали крылья. На меня надели серый плащ и отпустили на улицу. И все дивились – какой красивый прохожий.

Я вышел на улицу из серого дома. Дождь превращался в лужи на мокром асфальте. Я подумал: “Боже мой, ведь в каждой луже – крошечное отражение мира”. Я заплакал.

Я шел и думал: “Зачем я нужен в этом мире – ангел без крыльев, упавший с небес”. И я уходил вдоль по улице, продолжение которой скрывалось в тумане, туда, где день не сменяется ночью. И только от стен домов отскакивал мой громкий смех.

Арман БЕКЕНОВ