На чтение: ≈ 17 мин.Каждая школа по-своему лучшая. Вот только об этом мало кто знает, а чтобы узнали все, придуман конкурс «Лучшие школы России» – своеобразный ОТК, пройдя через который учебное заведение получит печать, то бишь табличку на фасад, удостоверяющую, что все так и есть.
Немного истории
Конкурс «Лучшие школы» возник в 2003 году. Тогда Министерству образования РФ нужен был свой конкурс, его не очень устраивал «Учитель года России», поскольку идея его проведения принадлежала «Учительской газете». Задумывали его как некую альтернативу учительскому состязанию и, видимо, планировали, что новое – школьное – вытеснит старое по принципу «та школа лучшая, где работают лучшие педагоги страны». Но ничего из наполеоновских планов не вышло, поскольку не всегда учитель и школа совпадают в своем положении на Олимпе. С той оговоркой, что в совсем плохой школе хороший учитель не сможет работать: он не вынесет формальной работы коллег, а коллеги не простят ему того, что их не очень добросовестная работа видна на фоне достижений учителя-новатора. Впрочем, иногда хорошему учителю и нравится быть лидером на фоне нелидеров. Но это, как говорится, тема для совсем другого разговора.
В конце концов в учредителях конкурса оказались все те же организации, что и в «Учителе года», но на разных этапах к Минобрнауки РФ, «Учительской газете», Профсоюзу работников народного образования и науки, Федерации Интернет Образования присоединились еще три: Рособразование, Фонд поддержки российского учительства и Ассоциация лучших школ.
По образу и подобию
Во многом конкурс «Лучшие школы» напоминает «Учителя года», с той разницей, что школы-участницы не дают уроков (что невозможно по определению) и мастер-классов (что не предусматривается). Однако на учительский конкурс попадают все победители региональных конкурсов, а на школьный только те, кого отберет экспертный совет. Это существенный барьер. Впрочем, в этом году пятнадцать учителей в участники Всероссийского конкурса не попали по причине того, что не стали победителями в нацпроекте. То же условие – победа в нацпроекте – было выставлено и для участников конкурса школ.
Трудная дорога к славе
С одной стороны, победа в нацпроекте сделала путь к школьному Олимпу легче, поскольку уже состоялась строгая экспертиза документов, по результатам которой и были определены победители. С другой стороны, она внесла, во всяком случае должна была внести, коррективы в проведение конкурса школ. Что толку рассматривать документы, если по ним уже выставили высшую оценку и получено высокое место в рейтинге лучших? Но экспертную комиссию конкурса поставили выше всех региональных и прочих гражданских институтов: она просеивала тех, кто в таком просеивании по большому счету не нуждался. Спрашивается, а как же быть, если школ, претендующих на победу, полторы сотни, сколько же суток должно работать жюри, чтобы отобрать десятку лучших? Наверное, этот вопрос задавали многие, а организатор конкурса, Фонд поддержки российского учительства, конечно же, искал ответ. Ответ был, мягко говоря, интересным.
Бутик или бакалейная лавочка?
Каждому региону предложили выставить участников по принципу «одна школа от трехсот». И знаете, какую задачу поставили перед школами-участницами? Они, по мнению организаторов, должны были показать на конкурсе умение «продавать себя». Исполнительный директор Фонда поддержки российского учительства Сергей Сафронов так обозначил свою позицию в одном из интервью: «Сегодня родители уходят от лирики и все чаще воспринимают школу… как магазин. Своеобразный магазин образовательных услуг. Это может быть бутик, торгующий эксклюзивными, уникальными вещами, супермаркет или бакалейная лавочка… В селе, к примеру, может плодотворно работать школа – «бакалейная лавочка», а в спальном районе мегаполиса – школа-«супермаркет». Наш конкурс призван… помочь «лучшим из лучших» научиться «продавать себя». Так и представляется директор школы – коробейник, который ходит по России и распевает: «Цены сам платил немалые!»
Цена успеха
Самое парадоксальное, что школы на конкурсе были поставлены в условия, когда им действительно нужно было прежде всего отрекламировать себя, а в рекламе, как известно, все средства хороши. Школа – магазин, который продает свою продукцию и работу которого оценят по количеству покупателей? И классическая гимназия из Ростова-на-Дону бросает клич, призывая своих выпускников прибыть в поселок Московский, где идет конкурс, приезжают почти сто студентов самых разных вузов, и массовость просто поражает, в том числе участников конкурса, которым изначально строго-настрого сказали: в команде должно быть всего пять человек. Нужно потрясти жюри социальным партнерством, и Троицкий лицей из Подмосковья приглашает на сцену мэра города, хорошо известного по передаче «Что? Где? Когда?». На сцене замечательные танцы представляет гимназия №4 из Владикавказа, московский центр образования №548 демонстрирует почти рекламный ролик с котом в главной роли, мюзикл на тему школьной жизни показывает Караваевская средняя общеобразовательная школа из Костромской области. Люди так стараются, так волнуются, что щемит сердце от осознания того, что к настоящему конкурсу школ это не имеет никакого отношения. Эмоциональный отклик у жюри, конечно, все это вызывает, хочет оно этого или нет, на оценки все показанное, хоть, может быть, и опосредованно, но влияет. Однако зачем эти шоу для школ, работа которых оценена как инновационная?
Разговор по существу, который не состоялся
На мой взгляд, конкурс должен был сосредоточивать свое внимание на тех проблемах, которые, вне всякого сомнения, все же прорывались сквозь несказанное веселье на сцене. Например, почему директор замечательной Каргапольской начальной школы, которая без всяких указаний сверху начала тесное взаимодействие детского сада и начальной школы, никак не отреагировала на вопрос, что знает об эксперименте по шестилетней начальной школе? А ведь было бы интересно узнать, почему ей это не нужно, ведь школа-то сельская и для такой школы как раз такая шестилетка была бы необходима, чтобы удержать детей как можно дольше в родном селе, а не возить по раскисшим дорогам в район?
Остались без внимания и проблемы гимназии из города Лабытнанги, куда свозят на обучение детей – представителей северных народов, не говорящих на русском языке, а каково их учить и дотягивать до гимназического уровня? В поле зрения лишь одного члена жюри попала статистика по сдаче выпускного экзамена, но что за статистикой, никто так и не узнал.
Пока в СМИ идет жесточайший спор сторонников и противников введения «Основ православия», Гатчинская гимназия восстановила церковь и теперь печатает в школьной газете расписание церковных служб, тем самым побуждая посещать их своих учеников. Нормально это или нарушение светскости образования, а следовательно, и законодательства, говорящего, что школа отделена от церкви? И что в гимназии, проповедующей ценности православной церкви, происходит с евреями, католиками, мусульманами? Понятно, что в учебном заведении, носящем имя великого педагога Ушинского, этих детей не притесняют по конфессиональному признаку, но как эти дети чувствуют себя в такой школе, где, по сути дела, царствует одна конфессия?
Не произвел особого впечатления на жюри суперноваторский московский лицей №1548, так и повис в воздухе вопрос: а можно ли обруганные всеми и вся телекоммуникационные технологии обратить в мощное образовательное и воспитательное средство не только для гуманитариев, но и для завзятых технарей?
Как, впрочем, осталась без должного анализа уникальная ситуация с гимназией Салахова из Сургута. В этой гимназии есть в буквальном смысле все то, о чем только может мечтать школа и в материальном, и в содержательном плане. Возьмите любую проблему, о решении которой говорят сегодня, и вы найдете ее решение в Салаховской гимназии. Но если практически всех конкурсантов оценивали по уровню достигнутого, то Сургутскую гимназию – по планам развития. К тому же Салахов на сцене не пел и не плясал, вел серьезный (и, вероятно, кому-то показавшийся скучным) разговор о созданном им учебном заведении.
Лучший проект – лучшая школа
Завершится конкурс тем, чем он должен был начаться, что должно было составлять его содержание. Десять лучших школ представят свои проекты по воспитательной работе и защитят их перед жюри. По логике лучшие школы и должны были соревноваться в проектной работе на заданную тему или заданные темы. Что толку в изучении документов, мы уже имеем один бумажный конкурс в рамках нацпроекта. Не они важны, а то, как школа, имея уже наработанное, может решать архиважные проблемы. Вот тут не нужно было бы отсеивать никакого из полутора сотен претендентов. Дайте им тему проекта, и пусть они представят свои разработки. Пусть работает команда, пусть работает вся школа, пусть к этой работе привлекают и учеников, и родителей. Списать подобные ноу-хау не у кого, нужно придумывать свое. Такая работа была бы важна на первом этапе, а результаты ее использованы не только автором-школой, но и всей системой образования региона, а то и России. Авторы лучших проектов (вот здесь широкое поле деятельности и для экспертов, и для любого жюри, важно, чтобы они не были ретроградами и формалистами, чтобы сами были настроены на развитие) получали бы приглашение в Москву на конкурс и уже в рамках Всероссийского конкурса продолжали бы проектную деятельность. Вот тут пригодились бы команды, и наличие в них журналистов было бы как нельзя кстати. Ведь мы не статисты, мы тоже эксперты, опирающиеся в своей работе на мнение широкой общественности, учитывающие мнение педагогических работников, что важно. И родители были бы кстати в команде, поскольку у них действительно роль заказчиков. Они знают, чего хотели бы получить для своих детей от школы, а потому смогли бы помочь в конкурсной работе.
Модель такой конкурсной работы есть в Москве, где недавно завершился конкурс «Строим школу будущего», его победителями стали 15 школ из 169, подавших заявку. В этом конкурсе шла работа по шести группам, каждая школа могла выбрать себе ту, которая вела дискуссии в рамках интересующей ее темы. Каждую группу потом представлял перед жюри выбранный ею лидер, но и каждая школа имела право на короткое выступление и высказывание своего мнения по существу проблемы. Самое важное, что в результате этого была выработана модель «Школы будущего», которую предстоит окончательно отработать в результате эксперимента победившей «пятнашки». Но самое главное, что этот конкурс не отверг, не отодвинул от работы в этом направлении и остальные полторы сотни школ – они будут тоже работать над моделью «Школы будущего». Более того, на научно-практические конференции в Москву будут приглашать представителей регионов, которые сотрудничают со столичными школами. Кстати, вошедший в десятку лучших школ ЦО №548 вошел и в число пятнадцати. Этот пример говорит о том, что так же мог бы заканчиваться и Всероссийский конкурс «Лучшие школы», этим должна была бы заниматься и недавно созданная Ассоциация лучших школ.
Ах, этот серебряный звон!
Конкурс закончился, десятка школ названа, вручены дипломы, отзвенели серебряные колокольчики, которые вручили ученикам-членам конкурсных команд. 22 ноября в Кремлевском дворце на празднике, посвященном нацпроекту, объявят номер школы, ставшей «Школой школ». Будет сказано много хороших, заслуженно хороших слов в адрес победителей, и все проблемы будут плотно закрыты этими победными реляциями. Понятно, на празднике не до проблем. Предвижу даже, что написанное мной о конкурсе кого-то обидит. У нас ведь сегодня время не для критики – это время всеобщих комплиментов, поцелуев и радостных восклицаний на тему «Живем хорошо, а будем жить еще лучше!». Попробуйте нынче сказать нечто критическое о нацпроекте и сразу получите в ответ кучу доводов, как он хорош. Попробуйте написать нечто критическое о нацпроекте, и вас опубликует далеко не каждое издание. Наверное, нужно поддерживать в народе здоровый оптимизм и веру в то, что все, что делается в стране, просто замечательно. Но при этом нужно иногда вспоминать, о ком по русской традиции принято говорить либо хорошо, либо никак. Ну уж, конечно, не о том, кто полон сил и развивается, устремляясь в будущее. Не захвалить бы и нам такое хорошее дело, как конкурс «Лучшие школы»…
Выбор читателей
Комментарии