На чтение: ≈ 19 мин.Сегодня мы подводим какие-то итоги прошлого, такие же итоги, но за пятнадцатилетний период, подводят наши радикал-либералы – Гайдар, Чубайс и иже с ними. Они заявляют, что все, сделанное ими, было исторической необходимостью, что все это было полезно нашему государству, обществу, народу, что та реанимационная процедура (такие слова они часто употребляют) была полезна и необходима нашей стране, что все то, что происходит сегодня, есть результат этой реанимации. Мы видим, к чему это все привело. Скажу, что эти 15 лет мы оцениваем иначе. Это были не реаниматоры, не врачи, не те, кто должен был лечить и давать возможность совершенствовать и делать сильным организм государства. Это были убийцы, коновалы, которые привели нашу экономику в страшное состояние, наверное, ни один враг не мечтал о подобных результатах. Лишь после 1998 года, после того, как убрали этих людей, мы начали соображать, что страна должна жить своими мозгами, своими интересами и своими задачами. Но результаты их работы мы пожинаем до сих пор.
По оценкам, не только моим, но и оценкам, которые дают в разных исследованиях серьезные экономисты, экономика нашей страны была отброшена на 35 лет назад. Наше общество в основной своей массе стало нищим. Наше народонаселение ежегодно в результате этих убийственных мер теряло и продолжает терять по полмиллиона в год тех, кто должен был жить в России. Прирост населения России в 1997 году стал отрицательным. Если говорить о тех моментах, которые связаны с настроением общества, то оно выражалось в существенном снижении числа детей, которые появлялись на свет. В средствах массовой информации, на телевидении мы видим показ всего, кроме созидательных результатов работы. Пусть немногих, но все же имеющихся созидательных результатов жизни нашего общества. Где пуск новых производств, показ тех лучших специалистов, если хотите, лучших бизнесменов, лучших трудящихся, которые имеют право заявить о себе на всю страну?
Я могу сказать о том, что волнует нас, москвичей. Мы движемся в тех направлениях, которые нужны народу, производственникам. Самое главное для нас – реальная экономика, создание условий для развития реального экономического потенциала города. В прошлом году (только в прошлом году!) мы вышли на уровень 90-го года. Страна это сделает в целом немножечко позже, но задача, которую мы перед собой поставили, – реальное производство, реальный рабочий класс, реальный малый и средний бизнес, реальная экономика. Те условия, которые мы смогли создать в Москве, дают нам возможность говорить о хороших темпах роста реального сектора экономики. В прошлом году – плюс 22,4 процента, за десять месяцев этого года – плюс 22,3 процента к уровню прошлого года. Это приличные результаты, и, казалось бы, у нас хороший инвестиционный климат, хороший рейтинг в плане инвестиций, хорошие инвестиции внутренние, хорошие инвестиции внешние, ну о чем здесь говорить, все хорошо. Все хорошо, а счастья все равно нет.
Говорить о том, что реальный сектор экономики, аграрный сектор, который связан с пищевой и машиностроительной промышленностью, могут прожить без государственной поддержки, значит, обрекать их на стагнацию. Нам говорят: на это нет средств. Но держать два триллиона рублей в стабилизационном фонде под придуманным предлогом, что нельзя вкладывать средства в развитие реальной экономики, в развитие самолетостроения, которое провалилось у нас, в развитие машиностроения, которое у нас провалилось, в развитие судостроительной промышленности, которая у нас провалилась, не давать достаточных средств на то, чтобы мы решали проблемы обороны страны, преступно.
Можно ссылаться на Норвегию, там тоже есть такой стабилизационный фонд. Но разве опыт Норвегии, где производство развито, можно перевести на опыт России? Когда нам объясняют, что деньги стабилизационного фонда нельзя вкладывать в поддержку экономики даже в режиме кредитования, понять, почему нельзя дать внутренние кредиты под бюджетный уровень процентов, как мы это делаем в Москве, сложно. Мы даем кредиты за счет бюджета города под одну четвертую ставки рефинансирования по тем отраслям реального сектора экономики, которые интересуют город, которые интересуют нашу промышленность. Что, государство не может пойти на это? Нам говорят: тогда будет расти инфляция. Но ведь по самым простым признакам, по самым простым тезисам инфляция – это когда товара меньше денег. Но если ты не производишь товар, то как ты можешь победить инфляцию? Это абсолютно невероятная вещь. Еще Пушкин, который не был экономистом высокого уровня типа Кудрина, говорил: государство богатеет, не нужно золота ему, когда простой продукт имеет, когда оно выпускает простые товары, которые покупает народ. Если этих товаров больше, никакой инфляции не будет. Финансисты этого не понимают. Я думаю, мы будем развиваться, мы все равно пробьем брешь в такой твердолобой философии Министерства финансов. Будем развиваться и будем решать эти проблемы поддержки нашего реального производства.
Если говорить о социальных задачах, то, простите, в России – это не социальные задачи, а социальные проблемы. Почему мы ссылаемся на тех, с кем не имеем даже морального права сравнивать нашу страну? Мы должны развиваться по тем направлениям, которые определяет наше общество. Нам не нужны никакие советы, никакие примеры, мы должны все это генерировать, все это складывать исходя из собственного разума страны, которая должна не отставать, а развиваться. Я думаю, что сегодня все-таки постепенно, трудно, через преодоления складываются лучшие условия, возможности для развития. Конечно, очень много зависит от того, как, какую линию проводят, какие принципы реализуют в регионах. Даже в пределах этих ограничений везде можно заниматься реальным производством. Везде можно и нужно поддерживать реального производителя.
Но, к сожалению, мы дожили до того, что на серьезное, крупное производство Москвы самолетами возим фрезеровщиков, токарей, тех, кто обслуживает станки с цифровым программным управлением. У нас в стране полностью провалилась база профтехобразования. А ведь это класс, а не только классность, который мы можем потерять. Если будут условия, будут финансы, но не будет рабочего класса, грамотного, способного решать вопросы в разных отраслях высшего уровня технологии, не будет современных технологий.
Мы покупаем технологии, мы их размещаем у себя, мы в Москве делаем это активно, не стесняемся, потому что закупаемые технологии сегодня лучше, чем те, что имеем. Но когда мы все это покупаем, то всегда отстаем, как минимум, на 10 лет, потому что эти технологии родились 10 лет назад. Нам продают то, что уже, извините, стало секонд хэндом, вторичным товаром. Новейшие технологии стараются, за редкими случаями, а такие случаи бывают, освоить и потом нам с хорошей ценой продать. Что, Россия с ее талантами, с ее мастерством, с ее золотыми руками должна всегда покупать то, что стало вторичным товаром в технологических процессах, в оборудовании?
Возникает проблема, которая, может быть, пока не очень захватила сегодня регионы России, но которая для нас стала жгучей проблемой государственного уровня. В силу принятых законов, подчеркиваю – в силу принятых новых законов, которые имеют серьезнейшие издержки, появились рейдеры. Рейдеры, которые, пользуясь этими законами, захватывают наши научно-исследовательские организации. Когда создавались эти институты в наше старое время, которое все ругают, но многие, и я в том числе, не стыдятся того времени, потому что мы там вкалывали, решали задачи, работали, двигали вперед оборону, двигали вперед промышленность и получали не такие результаты, какие получил Гайдар в период своего правления, они размещались в хороших зданиях. У нас есть НИИпластомер, институт, который работает на оборонную промышленность, его захватили рейдеры. За директором приехала группа милиционеров из Карачаево-Черкесии под надуманным предлогом, что он должен деньги какому-то карачаево-черкесу. Институт захватили, и до сих пор в течение уже двух лет это абсолютно ясное дело тянется правоохранительными органами, а ведь этот институт работал в основном на оборонную промышленность, без его опытного производства изделия, простите, не летают. Сегодня мы не можем ничего определенного сказать остальным научно-исследовательским институтам прикладного плана, без которых нет и не будет не только никакого развития нашего производства, не только новых разработок, но даже ведения документации на предприятиях, находящихся на территории России в этих отраслях народного хозяйства. Эти институты были головными для ведения документации – все архивы, все технические условия, все изменения технологий, все было в этих институтах. Я занимался этими вопросами сам в химической промышленности, я сам промышленник и понимаю: если все это накроется «медным тазом», если это будет объектом рейдерского уничтожения, то будут уничтожены не только эти коллективы, но и наша перспектива по возрождению на современном уровне нашей промышленности. Когда говорим о Гипромезе и других институтах, то говорим о будущем нашей промышленности, о ее способности конкурировать в мире тех, кто хотел бы все обнулить и наваливать нам постоянно, как африканской стране, все свои предложения.
Важны проблемы миграции. Есть у нас миграция двух типов. Одна миграция объявлена президентом и связана с приглашением соотечественников из-за рубежа, с их соответствующим размещением, с соответствующей поддержкой. Наша страна в самом деле сегодня нуждается – грандиозная территория, грандиозные возможности, грандиозные богатства – в увеличении народонаселения, отчаянным образом нуждается. Поэтому когда мы говорим о приглашении наших соотечественников, которые оказались в силу раздела государства, Советского Союза, за пределами страны, это нормальная политика.
Но как нам относиться вот к иной миграции? С 15 января 2007 года будет действовать другой механизм допуска мигрантов из стран СНГ. Мигрант может приехать, ему не нужно регистрироваться, он может направить свое заявление о регистрации, а может и не направить, может привезти сюда семью. Мы говорим о том, что все это делается в нашей стране, но это опасно и неправильно. Опасно прежде всего для нашего рабочего класса, потому что, когда мы в стройкомплекс приглашаем мигрантов, называйте любую страну, Таджикистан, например, то строительный бизнес заинтересован в том, чтобы их было больше, а наших строителей меньше. Это абсолютно очевидно. Профсоюзов у них нет, социальные, медицинские вопросы, вопросы условий и оплаты труда решаются гораздо дешевле, чем для наших строителей. Для меня вопрос минимизации уровня безработицы в Москве – вопрос всех лет моей работы в качестве мэра. Мы его уже последние восемь лет держим на уровне 0,6 процента, и он самый низкий в мире. Но из-за упрощения миграции, которая не зависит от моего желания и потребностей города, ситуация может измениться. Должна быть система, все должно работать абсолютно иначе Я должен сказать, сколько городу нужно дополнительно рабочих рук, чтобы не было безработицы. Нужно, скажем, сто тысяч человек, я должен заявить квоты, государственная система должна мне эти квоты обеспечить, а я за них должен заплатить государству. Но не нужно привлекать мигрантов больше, потому что если их будет больше, чем нужно, проявятся отрицательные последствия этого (Кондопога!). Нам нужно еще сказать нашему обществу, которое имеет сегодня довольно повышенную возбудимость в отношении миграции и мигрантов, что политика в вопросах миграции ясная, что эта политика базируется на допуске такого количества мигрантов на работу, которое нужно нашим регионам, и не влияет на занятость основного нашего рабочего класса.
В Москве был Департамент миграционной политики двойного подчинения. Потом наши высокие руководители того времени сказали: слушайте, а почему регион занимается этим вопросом? Правда, я спрашивал: «А кто еще должен заниматься, ведь мы отвечаем перед своим населением?». «Нет, – говорили мне, – давайте мы у вас все это отберем, создадим федеральную систему». Создали, она плохо заработала, потому что без местных властей это сделать невозможно. Когда увидели, что она плохо работает, передали все Министерству внутренних дел. Министерство внутренних дел по этой же причине не смогло справиться с этой задачей. Раз плохо, давайте создадим федеральную службу. Создали федеральную службу по миграционной политике, исключив Министерство внутренних дел из этого процесса. Федеральная служба, увидев размерность проблем, говорит: ничего, кроме как открыть ворота миграции, сделать не можем. Но все это проблема, которая напрямую связана с уровнем занятости и в моей родной Москве, и в стране.
Нам нужно эту тему снова активнейшим образом поднять на уровень Государственной Думы, правительства, свести все к зависимости от того, сколько нам нужно мигрантов. Тогда не будет у нас выступлений по поводу того, что нам не нужны мигранты, намного спокойнее будет в нашем обществе.
Для России с ее радикальным мышлением (все или ничего; пан или пропал; грудь в крестах, а голова в кустах) нужно находить всегда разумный компромисс. Если Россия его найдет в своей жизни, в своем движении вперед, перспектива для нашей самой богатой страны, для нашего самого талантливого и трудолюбивого народа будет абсолютно уверенной и прекрасной.
Выбор читателей
Комментарии