На чтение: ≈ 24 мин.В рамках юбилейного фестиваля «Золотая маска» на стыке внеконкурсных программ «Детский Weekend» и «Институт театра. Академические разговоры» (Электротеатр «Станиславский») состоялся круглый стол «Актуальный театр для детей: драматургия VS проза», спикерами которого стали драматурги Вячеслав Дурненков, Мария Огнева, Анастасия Букреева, Юлия Тупикина (Амелия Карамелова), режиссеры Даниил Чащин и Полина Стружкова, переводчик Ольга Варшавер и представитель издательства «Самокат», выпустившего в этом году сборник современных пьес для подростков и работающего сейчас над сборником современных зарубежных пьес, Мария Орлова. В масштабах этого фестиваля формат академических разговоров, посвященных вопросам театра для детей и подростков, существующий всего только второй год, бесконечно далек от какого бы то ни было академизма. Тем не менее это – одно из важнейших его событий. В наше время то, каким будет театр будущего в целом, сильно зависит от того, каков детский театр сегодня и каким он будет завтра. А абсолютный академизм, когда речь заходит о детском театре, думается, невозможен.
Детская программа «Золотой маски» второй сезон подряд заостряет внимание театрального сообщества на проблемах драматургии для детей и подростков. В прошлом году этот вопрос поднимался как один из общего круга вопросов детского театра в большом собрании лучших его представителей, но ответ найден не был. В текущем сезоне этот вопрос стал основным и был делегирован молодым экспериментальным силам. Уикэнд проходит под девизом «новые формы – новые тексты». В детскую программу вошли не только экспериментальные детские спектакли, но и их обсуждение со зрителями, мастер-классы и лаборатории как для профессионалов, так и для родителей с детьми. В числе спектаклей – лучших из того, что может предложить современный театр современным детям, только один поставлен по оригинальной современной русскоязычной пьесе – «Томми» Анастасии Букреевой. Вопрос о создании современной детской пьесы продолжает оставаться открытым.
Это – нелегкая задача с оттенком парадоксальности. В мегаполисах, где в первую очередь сосредоточены молодые экспериментальные силы, вопрос стоит не настолько остро, чтобы думать о нем денно и нощно, так как в мегаполисах много театров, в каждом из которых, как правило, есть один-два хороших детских спектакля, примерно половина из которых – спектакли-долгожители, а другая половина отражает разнообразные тенденции современного театра на любой вкус. Традиционно проблематичным остается репертуар для младших подростков от 10 до 12 лет.
Экспериментальный театр существует сегодня на стыке постдраматического и актуального. При создании спектакля пьесы может не быть вовсе, может создаваться уникальная пьеса только для одной конкретной постановки совместными творческими усилиями режиссера, драматурга, художника, а иногда и зрителем, но главным автором спектакля является режиссер. В любом случае создается более-менее жесткая игровая драматическая структура, и роль драматурга достаточно высока, вопрос в том, кто и как берет ее на себя. С этого ракурса абстрактная задача создать пьесу так и остается абстрактной задачей. Но чаще всего в основе спектакля по-прежнему лежит пьеса или инсценировка, и, опираясь или отталкиваясь от нее, режиссер создает уникальную игровую драматическую структуру. Иногда автором спектакля становится драматург, художник или театровед, но в таком случае он берет функцию режиссера на себя. Если учитывать возрастную психологию ребенка 5-10 лет и то обстоятельство, что он не может совсем обойтись без взрослых, именно взрослые приводят его в театр и выбирают спектакль вместе с ним или за него, то оказывается, что даже самый смелый эксперимент для этой возрастной категории зрителей не может не содержать хотя бы небольшую долю традиционности. Наконец, существует театр, где играют дети, в том числе от 5 до 10 лет, которым очень нужны современные детские пьесы, написанные взрослыми. Если вернуться к регионам, то юному зрителю, его родителям и учителям не приходится выбирать между одним взрослым театром, одним детским и одним любительским. Очень плохо, если в каждом из них идет только старинный спектакль «Три поросенка» или вариации на его тему. Если «Трех поросят» вовсе нет, тоже нехорошо. Детский репертуар любого регионального театра в наше время должен быть обширным, разнообразным и хорошо продуманным. Теоретически его формированием должен заниматься художественный руководитель в содружестве с литературной, а в детском театре и психолого-педагогической частью. Но практически репертуар обычно формирует директор. Отсюда и запрос. И получается, что оригинальные современные детские пьесы, пьесы по мотивам современной детской прозы и ее инсценировки все-таки необходимы. И необходимы в больших количествах. Возникает замкнутый круг, из которого не выбраться. Сочинять современные детские пьесы приходится в этом кругу. Чтобы не называть это безвыходной ситуацией, назовем это лабораторией.
Одну из таких лабораторий: «Пьеса для детей – работа над замыслом», которая проводилась на протяжении трех фестивальных дней, вел Вячеслав Дурненков – один из лидеров постсоветской новой драмы, направления, возникшего в конце восьмидесятых и приведшего в начале нынешнего века к бурному расцвету современной молодой драматургии, в стороне от ТЮЗов, которые на тот момент располагали внушительным запасом пьес о подростках и для подростков. Оригинальных пьес для детей уже тогда почти никто не писал, и большинство из написанных создавалось и тогда по мотивам сказок, мифов или прозы. Драматурги в целом прекрасно обходились перекладыванием уже существующих пьес на новый режиссерский язык и инсценировками… Большинство драматургов нынешнего зрелого поколения, последнего выросшего на оригинальном тюзовском репертуаре, много лет не писало детских пьес. Нынешнее поколение молодых драматургов вообще выросло без современных детских пьес. Понятно, что быстро преодолеть этот разрыв и написать много хороших оригинальных пьес не получится. на это потребуются годы.
Вячеслав Дурненков живет в Тольятти, много занимается с подростками, а в последнее время и с детьми, драматургией, принимал активное участие в международном образовательном проекте «Класс Акт». В рамках этого проекта формируются группы подростков различных социальных слоев, пережившие ту или иную психологическую травму и по каким-то причинам не бывавшие в детстве в театре. В группе они учатся общаться между собой и сочинять пьесы. Пьесы, как правило, получаются автобиографическими или завуалированно биографическими. В дальнейшем с этими пьесами работают профессиональные режиссеры, устраиваются зрительские показы на профессиональной сцене. В результате подростки изживают травму, социализируются, нормализуется их самооценка, они начинают интересоваться театром как зрители, находят новые позитивные жизненные ориентиры, иногда таким ориентиром становится творческая деятельность. Почему иногда? Публичные показы их пьес носят характер акций, то есть эти пьесы, за крайним исключением не могут входить в текущий репертуар. Во-первых, для того, чтобы пьеса, написанная по мотивам изживания психологической травмы, могла удержаться в репертуаре, она не должна быть автобиографической. Такая пьеса может получиться, если кто-то другой, например, твой товарищ по группе, кто не пережил эту травму, но принял ее близко к сердцу, сочинит пьесу по мотивам твоей истории. И это совсем другой формат. Во-вторых, сюжет этих пьес (они иногда ужасающие и часто очень тяжелые) попадает под возрастные ограничения. Они не рекомендованы ровесникам автора. Классика жанра: школьный буллинг, мама вечно занята, отца нет или пьет, психолог не справляется или не хочет справляться.
Какую пьесу нужно сочинить для детей, чтобы их родителям захотелось водить их за ручку в театр и из этих детей получались подростки, более-менее подстрахованные относительно психологических травм? Вопрос остается открытым. Психология детей отличается от психологии подростков. А в душе очень многих молодых представителей театрального авангарда живет, здравствует и процветает внутренний подросток, ищущий приключений на свою голову. Именно это обстоятельство помогает им пускаться в эксперименты и совершать творческие открытия. Помогает находить общий язык с подростками, ощущать их боль и их радость. И скорее всего, этот внутренний подросток прекрасно там, в душе, уживается с внутренним ребенком, иначе вряд ли эта взрослая творческая особь связала бы свою судьбу с театром. Но признать, что он там есть, этот белый и пушистый внутренний ребенок, мешает некоторая доля снобизма. Как написать пьесу и какую: а какую бы пьесу или какой спектакль тебе хотелось бы показать своему воображаемому младшему брату? У Вячеслава Дурненкова есть настоящий младший брат Михаил, и он тоже современный драматург. И он учит молодых драматургов писать взрослые пьесы и проводит мастер-классы для детей. Я слышала, что на каком-то мастер-классе для детей Михаил Дурненков учил их дружить с комнатными растениями. Мол, скучно другу одному на подоконнике, возьми его с собой на прогулку или расскажи хотя бы ему как прошел твой день, или какую-нибудь сказку. Возможно, когда они вырастут, то будут писать детские пьесы. Совсем недавно Михаил Дурненков, модерируя читку взрослой современной пьесы про жизнь, главным героем которой был друживший с воробьем хомячок, очень радовался, что в жесткую взрослую современную драматургию, возвращается элемент то ли сказки, то ли притчи. Это дает много возможностей. Михаилу Дурненкову старший брат рассказывал в детстве хорошие истории. Как обстоят дела с замыслами после лаборатории, на круглом столе, к сожалению, не рассказали. Наверное, потому что замыслам предстоит еще немножко подрасти.
Круглый стол начался с того, что Вячеслав Дурненков сообщил собравшимся, что «поступил запрос на современную жесткую игровую пьесу без слюней и соплей». Это прозвучало почти как «к нам едет ревизор».
Даниил Чащин, которому интересно ставить спектакли для подростков, сказал, что ему безразлично, с какой формой материала он имеет дело: пьесой, прозой или документом, главное, чтобы этот материал задевал его за живое, чтобы мурашки начинали бегать. И когда он работал с текстами подростков из «Класс Акта», мурашки бегали. Судя по этому, можно предположить, что он бы был не против поставить спектакль для младших подростков, чем-то напоминающий «Чучело», только не про СССР, и чуть в более жестком стиле, или чуть в более мягком стиле. В современной литературе для детей и подростков, как зарубежной, так и отечественной, подходящих сюжетов предостаточно.
Режиссер Полина Стружкова, у которой получаются интересные детские спектакли, чем-то неуловимо напоминающая Наталию Сац в юности, рассказала, что предпочитает работать с готовой пьесой, не обязательно современной, потому что пьеса хорошо структурирует спектакль, а прозу надо переводить в другой формат. С современной прозой дела обстоят труднее. А маленькие дети – не инопланетяне, а такие же люди, с ними интересно, им интересно читать то же, что и нам, того же Гарри Поттера, им интересно рассказывать то, что волнует меня, надо только понять, как, и догадаться, что они думают по этому поводу.
Мария Огнева рассказала, что ей грустно писать пьесы в стол, а посылать их на драматургические конкурсы почти равносильно тому, чтобы писать в стол; даже если конкурс пройдет успешно, шансов, что кто-то из режиссеров выберет эту пьесу для постановки – немного, статус драматурга в современном театре упал, это немного обидно, но хочется принимать творческое участие в театральном процессе, а не служить чьим-то послушным инструментом, поэтому она начала задумываться об инсценировке интересной прозы.
Юлия Тупикина (Амелия Карамелова) рассказала, что театр проигрывает битву за подростков книгам и кино, что ей нравятся полнометражные мультики и нетривиальные сериалы, а в пьесе для детей должен быть динамичный и немного экстравагантный сюжет, например, у мальчика папа – грек, который ловил каракатиц, а девочка переоделась в мальчика и так ходила в школу (эти сюжеты из современной зарубежной прозы).
Ольга Варшавер предложила добавить в конкурсную программу «Золотой маски» номинации «спектакль для детей», «пьеса для детей», «инсценировка для детей». По ее мнению, это повысит статус драматурга, станет внятным ориентиром качества для зрителей, продюсеров и драматургов, будет способствовать тому, что молодые современные драматурги и режиссеры будут больше читать и инсценировать хорошую современную зарубежную и отечественную прозу для детей и подростков. Режиссеры будут делать ее инсценировки, соответствующие их режиссерским замыслам, а драматурги – писать пьесы по мотивам. Это избавит сводную театральную афишу от переизбытка драматических клонов, особенно это важно для регионов.
Мария Орлова рассказала, почему это хорошо. Остросовременные пьесы быстро теряют свою актуальность. Они могут дополнять и варьировать репертуар, но не могут создать прочную репертуарную базу. Хорошей современной прозы для детей и подростков сейчас очень много, хорошей российской прозы становится больше, чем раньше. Дети и подростки ее читают. Даже те дети, которые читают не очень много, читают больше и чаще, чем ходят в театр. Ульф Старк, Кейт Ди Камилло, Нина Дашевская, Лариса Романовская и многие другие авторы на сегодняшний день доступны в интернете, близки, понятны и знакомы подрастающему поколению, гораздо в большем объеме, чем могут себе представить современные драматурги. Если книга издается и переиздается в бумажном варианте, означает, что баланс новизны и стабильности в этой книге соблюден, а подростки ей доверяют. Ульф Старк, к примеру, начал издаваться у нас как раз примерно тогда, когда наши современные авторы на какое-то время перестали активно писать для детей и подростков. Баланс между зарубежными и отечественными изданиями начал у нас стабильно восстанавливаться примерно через пятнадцать лет, когда выросло первое поколение юных читателей Старка. Чтение и инсценировка его произведений позволит заполнить драматургический пробел в знаниях об изменениях, произошедших в мировоззрении детей и подростков и их взаимоотношениях с внешним миром – миром взрослых, что послужит постепенному возрождению отечественной драматургии для детей и подростков, и лет через пятнадцать у нее будут хорошие шансы расцвести во всей своей красе.
Благодаря выступлениям молодых спикеров происходящее несколько напоминало феерическую взрослую пьесу «Голубой вагон», написанную братьями Дурненковыми в 2000 году и ставшую уже классикой жанра «новой драмы», ироничную, с мистическим оттенком и большой нежностью к своим персонажам: воображаемым классикам советской детской литературы: Чуковскому, Маршаку, Барто и примкнувшему к ним Заходеру. По некоторым приметам – в Петербурге, а по некоторым – в глухой провинции в предлагаемых обстоятельствах неопределенного безвременья они представляли симбиоз самих себя, среднестатистических интеллигентов позднесоветского периода, уличной шпаны и мистических оракулов, они рассуждали на свои производственные писательские темы за рюмочкой водки, пока не услышали мистический зов из прекрасного далека, расположившегося то ли в далеком прошлом, то ли в далеком будущем, но поспешив на зов, забыли спички и, почти уж было собрались поколотить первого встречного, но это оказался композитор Володя, сочинивший песенку про голубой вагон, и они все вместе, дружно и красиво спели ее хором.
По итогам создалось ощущение, что, может, без всякой иронии в финале этой встречи тоже бы не помешало спеть про голубой вагон. Возможно, мысленно про него и спели. Несмотря на впечатление, что круглый стол и последующая дискуссия могли бы быть смодерированы более конструктивно, формат таких встреч способствует возникновению диалогов и постепенно – тем более если они будут нести в себе элементы некоторой полемики, подобные разговоры – большое дело, и хочется надеяться, что они станут традицией и постепенно усовершенствуют свою форму. Тем более что вход в фойе Электотеатра открыт для всех желающих. Было бы хорошо, чтобы в этом чаще принимало участие как можно больше заинтересованных людей, и не только профессионально связанных с театром. Место и время для этого здесь и сейчас самые подходящие. Именно здесь, в помещении кинотеатра «Арс» в 1921 году, благодаря кипучей энергии девятнадцатилетней Наталии Сац, открылся первый в мире театр для детей. Собственно, с этого момента вопрос стратегии и тактики построения современного репертуара всегда актуален или, цитируя тандем современных детских писателей Жвалевского и Пастернак, «время – всегда хорошее». И ее базовые элементы, за вычетом устаревшей идеологии и с учетом новых тенденций современного театрального процесса в целом, можно вспомнить и восстановить, обратившись к воспоминаниям той же Натальи Ильиничны. Мне кажется, что это говорит не только о кризисе драматургии, а о том, что развитие театра для детей и подростков, достигло нового уровня и начинает следующий виток, а на этом этапе очень важно соотносить эксперименты с накопившимся позитивным опытом. Небесполезно время от времени возвращаться к архивам психолого-педагогических частей тех же ЦДТ, Московского и Ленинградского ТЮЗов. Слышать об интересных начинаниях в недрах театров, еще не достигших «масочного» уровня, но живых и интересных. Лучшего места для обсуждения вопросов театра для детей и подростков, чем фойе Электротеатра, для этого не придумаешь.
Фото Евгения Люлюкина
Выбор читателей
Комментарии