Время понимать и постигать. или Очень личное об очень важном

Когда-то очень давно я читал в городском институте усовершенствования учителей лекции-консультации: два раза в месяц в течение десяти лет давал консультации по очередным темам курса литературы. При этом всегда подробно обосновывал, почему выбран именно этот, а, скажем, не другой путь, все время выходил на общепринципиальные вопросы: что значит анализировать лирическое стихотворение или для чего мы пишем сочинения? И однажды я получил записку: «Не отвлекайтесь!». Это «Не отвлекайтесь!» сегодня я постоянно слышу уже не от учителей, а от издателей. Нынче в ходу другой товар – на книжных полках десятки толстенных томов с готовыми текстами сочинений, книг с кратким изложением содержания входящих в школьную программу художественных произведений, сборников ответов на вопросы экзаменационных билетов и тестов.

А между тем именно сегодня, когда в преподавании литературы сложилась принципиально новая ситуация, когда изменилась система ценностных ориентиров, когда другим стало место литературы в жизни общества и иным отношение к ней школьников, значение общих фундаментальных проблем приобрело жизненно важное значение. Ограничусь двумя примерами.

В 32-м номере «Новой газеты» за 2002 год была напечатана статья Елены Иваницкой, посвященная моему выступлению во втором номере «Знамени» за тот же год. Для Иваницкой неприемлемы слова одного из героев Чехова, очень близкие самому автору: «Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные…» Приговор Иваницкой однозначен: «Надоело». С точки зрения госпожи Иваницкой, все эти «молоточки» «истребляют в учениках стремление к жизненной самостоятельности и трудовой активности», ибо заставляют думать о «несчастных». На той же полосе газеты большая фотография: памятник Достоевскому в Москве, на парапете которого юноша читает книгу. И кощунственная подпись: «Молоточек русской литературы тюкает по голове школьников».

Согласитесь, эта история свидетельствует о том, что существует путаница и неразбериха в самом понимании назначения уроков литературы в школе. Можно ли решать частные, тактические задачи, в том числе, кстати, и о характере школьного экзамена по литературе, не уяснив главных, стратегических проблем?

В 1977 г. в издательстве «Школа-Пресс» вышла моя книга «Время понимать. Проблемы русской литературы советского периода». Это была первая методическая книга, в которой утверждался взвешенный подход к литературе советской эпохи. Позволю себе процитировать несколько строк из нее. «В течение десятилетий мы воспевали и прославляли. В годы перестройки начало кончаться время воспевать и прославлять. Ему на смену пришло время низвергать и проклинать. Оснований для проклятий было достаточно. Но очень часто это низвержение лежало в той же системе координат, что и прославление. Наступает время понимать и постигать».

Согласитесь, что без решения кардинального вопроса об отношении к литературе советского периода невозможно преподавать литературу в школе.

Не потому ли, кстати, наши ученики так часто не чувствуют литературы, что, обращаясь к произведениям, написанным вчера, мы забываем: их сегодня читают уже в другом контексте. И об этом нельзя не думать. А мне говорят: «Не отвлекайтесь!»

Я написал книгу о современных проблемах преподавания литературы в старших классах – не о том, как надо преподавать, а о том, как я сам преподавал и что у меня получалось и что не получалось. Принес в солидное педагогическое издательство. «Это очень интересно, – сказал мне редактор. – Я читала не отрываясь. Но издать ее мы не можем. Кто же ее купит? Вы все время рассуждаете, предлагаете учителю порассуждать вместе с вами. Уберите рассуждения, сделайте прагматическую книгу, и мы ее тут же издадим».

Теперь, когда книга «Литература в старших классах. Уроки и проблемы» издана в «Просвещении» и продается, пусть учитель сам решит, нужны ли ему такие пособия.

А вот еще одна история. Тридцать пять лет назад в нескольких школах по моей просьбе было проведено сочинение в десятом классе на тему «В жизни всегда есть место подвигам». Ты согласен с этим утверждением?». Я прочел тогда 372 сочинения, о которых рассказал на страницах «Юности». Потом я повторил эту работу в 1993, 1995, 1997, 1998, 2000 годах. Сопоставление этих сочинений давало возможность «весомо, грубо, зримо» увидеть, как меняется система ценностей.

Я сравнивал сочинения на тему «Что меня волнует в современной жизни», написанные в 1981 и 1993 годах, сочинения об отношении к труду, написанные в 1984-1987 годах и в 1994-м. И было такое ощущение, что ты живешь в другом мире. А преподавать литературу в школе, не зная тех, кто сидит перед тобой в классе, невозможно.

«Вы, – обращаюсь я в январе 1994 года к своим одиннадцатиклассникам, – последнее поколение, которое родилось в СССР при социализме. Вы последнее поколение, которое входило в жизнь при советской власти. У Маяковского есть такие строки: «Внуки спросят «Что такое капиталист?» И вот настанет час, когда придут к вам дети, а потом и внуки и спросят, что такое социализм. Тема домашнего сочинения «Что я расскажу своим внукам и детям о социализме». Через полтора года я вновь обращаюсь к этой теме в своих уже новых одиннадцатых классах и вижу, куда за это время сместилась стрелка компаса. Статья об этих сочинениях вызвала отклики в стране и за рубежом.

Так сложилась книга «Сочинение о жизни и жизнь в сочинениях». Приношу ее еще в одно солидное издательство. Мне отвечают: «Это публицистика, а нам нужны практические работы по методике».

Не буду говорить о том, что в книге как раз и дана методика решения одной из самых трудных задач: как отучить школьника от словоблудия, как научить писать его живо, естественно и интересно, по-человечески. Что может быть практичнее, если хотите, прагматичнее для учителя литературы, классного руководителя, директора школы, школьного психолога, родителей, чем рассказ о том, что творится в умах, сердцах и душах современного ребенка и чем он отличается от своих исторических предшественников? Но… «Не отвлекайтесь!» Рукопись лежит у меня вот уже три года.

Тем временем закончился мой пятидесятый год работы в школе, и, готовясь к пятьдесят первому, я не мог не спросить самого себя: «А нужны ли сегодня уроки литературы, когда кругом вообще отрицают ее необходимость?» Так я пришел к книге «Зачем я сегодня иду на урок литературы». Она построена на конкретном опыте работы в последнее десятилетие, в ней я стремлюсь ответить на те вызовы времени, которые обрушились на словесника. Отрывки из книги, напечатанные в газетах и журналах, лекции, которые я по ней читал педагогам, были восприняты с интересом. И вообще почему порой так плохо думают об учителе? Постоянно общаясь с преподавателями литературы, я хорошо знаю, как тянутся они к живой мысли и живому слову.

Но увижу ли я эту книгу напечатанной?

Мне могут сказать, что в этой статье сквозит личная обида. А я этого и не скрываю. Когда я стою в книжном магазине перед полками, которые ломятся под толстыми томами шпаргалок, и думаю о двух своих ненапечатанных книгах, в которых итог всей жизни в школе, мне действительно обидно.

Но это не только, да и не столько личная обида автора. Я 47 лет пишу для учителя. Более 40 из них работаю с педагогами. Читал лекции от Таллина до Хабаровска и от Архангельска до Баку. Во время работы в институте усовершенствования посетил около тысячи уроков. И хорошо знаю, чем обернется для учителя и для его учеников, если мы не будем говорить о принципиальных вопросах своей работы. Во всяком случае все лучшие методические работы ХХ века (труды Рыбниковой, Голубкова, Троицкого, Гуковского, Кудряшева, Молдавской, Бочарова, Никольского, Литвинова) учили педагогической рефлексии, творческой самостоятельности и противостояли слепому исполнительству. И если мы хотим, чтобы наши ученики были на уроках самостоятельны и работали творчески, то начинать надо с педагога.