Возьми меня в свои сны

Неужели бывает, что, когда долго кричишь, тебя кто-то и услышит – человек ли, судьба ли?.. Редакция Елены Шубиной в серии «Предметы культа» выпустила сборник малой прозы Юрия Казакова (1927-1982) «Долгие крики». Писатель, с чьим именем связан новый подъем жанра рассказа, случившийся в 1970‑х годах, умер больше сорока лет назад «в полной заброшенности» (Нагибин). Последние его годы были тяжелыми, он редко печатался, после смерти часть его рукописей исчезла. К счастью, лучшие рассказы Казакова продолжают находить издателя, и, что еще важнее, читателя.

Горизонт ожидания последнего всегда задан тем историческим контекстом, к которому он принадлежит, поэтому неспешные, «дымчато-нежные» рассказы Казакова особенно интересно рассматривать с точки зрения сегодняшнего дня – напряженного и немирного.

О чем пишет Казаков? О разлуке («На полустанке»), о смерти («Запах хлеба»), о несбывшейся любви («Адам и Ева»). О раздольных полях («Ночлег»). О сиротливых ночах («Двое в декабре»). При знакомстве со сборником ловишь себя на мысли, что перечитывать его интереснее, чем читать в первый раз. Причина, видимо, в ритме. В текст входишь неспешно, и, пока к этому не привыкнешь, удовольствие от чтения не гарантировано.

Сборник открывают короткие истории, где на первый план выдвинуты женские судьбы, несчастливые, но хранящие надежду. Главная героиня рассказа «Некрасивая» «подошла к зеркалу, долго с грустью смотрела на свое лицо, острые плечи и ключицы. «Боже мой, какая я страшная! – подумала она и вздрогнула. – Надо пить рыбий жир! Обязательно рыбий жир!»

Образ неканонической святой, коим в русской литературе всегда находилось место, предложен в рассказе «Поморка». Его героине, древней старухе, живущей на побережье Белого моря, не страшно умирать, ведь «она непоколебимо убеждена в справедливости жизни, в справедливости и необходимости прихода смерти».

В ряду женских портретов выделяется Манька. Одноименный рассказ, посвященный Паустовскому, запоминается выверенным описанием рождения в шторм любовного чувства, которое наделяет героиню такой властью над мужчиной, что не буквально, а в ментальном смысле делает ее женщиной.

Что касается мира мужчин, то он показан в самых разных красках и обстоятельствах. Жестокость, непримиримость, поиск себя на фоне картин тяжелой работы, охоты, отдыха («В город», «Белуха», «Вон бежит собака!»). У Казакова редко встретишь отголоски войны, жертв системы и противников оной (исключение, пожалуй, «Нестор и Кир»). Он избегает высказываться о зигзагах истории. Не пишет о чиновниках и карающих органах. Кто знает, может, такую позицию объясняют «минуты в жизни, когда человек не может думать о страшном и не верит в существование зла»?

Противопоставляя свой мир окружающему хаосу, Казаков ищет и находит время песням, дружбе, взаимовыручке в рассказах «Калевала», «Плачу и рыдаю», «Тихое утро» (если еще не экранизирован, то самое время).

Рассказ, давший название сборнику, завершает книгу. И кажется, это верное редакторское решение. Здесь повествователь делится мыслью, которая видится авторским кредо Казакова: «теперь-то я понимаю, что описать, например, день, окончившийся совершенной неудачей, отважится только хороший писатель, потому что в рассказе ему не добыча важна, а другое – облака, люди, запах дыма, грязь, полустанки, дорожные разговоры, мало ли что…».

Порой герои Казакова словно вне бытия, но они максимально жизнеподобны. Как мне представляется, эстетический идеал писателя опирается на гуманистическое триединство истины, красоты, добра. Казаков дает надежду на существование в принципе мирного настоящего и светлого завтра. Возможно, эта надежда больше напоминает сон, но, если писатель приглашает в свои сновидения, стоит ли отказываться?

Многие рассказы, представленные в сборнике, давно знакомы читающей публике: «Свечечка», «Во сне ты горько плакал», «Трали-вали», «Арктур – гончий пес», но при повторном знакомстве тексты обрастают новыми значениями, и это делает прозу Казакова практически неисчерпаемой.

Юрий Казаков. Долгие крики. – М. : АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2023. – 507 с.