Вот и еще одно лето пришло. Такое же, как всегда, ну, может, чуть жарче, чуть суше. И каникулы такие же, как обычно. Хотя, может быть, отпускные выдадут если не сейчас, то в июле, а не зимой. У нас в редакции тоже каникулы будут, правда, небольшие, всего пару недель. Мы тоже “итожим” учебный год, листая свою подшивку: что удалось, что не очень, а что и вовсе не получилось. Одно дело – судить себя самим, и совершенно другое – слушать, что говорят или пишут читатели.

Я каждую неделю спрашиваю Ольгу Ивановну Чешко, она у нас заведует отделом писем: “Какая почта?”. Обычно неожиданностей нет. Больше всего писем приходит Адольфу Сергеевичу Розеноеру. Чаще всего они о том, что какой-то чиновник нарушил права учителя: денег недоплатил, уволил без причины, квартиру отобрал или огород. Тут вряд ли можно сразу помочь – лишь консультацией: какие законы на этот счет существуют, к кому надо обращаться.

Еще одна пачка писем – в клуб “Надежда”. Что здесь скажешь, здесь и без слов все ясно. Невыносимо трудно человеку, когда он один. Счастья хочется, а его все нет, и задаешь себе вопрос: а почему именно со мной так случилось, что-то сам проглядел…

Третья стопка от вечно мятежных. Они все время ищут, забывая о себе, что и как сделать, чтобы всем было лучше: и школе, и ученикам, и родителям. Поэтому люди вокруг считают их неудачниками или слегка сумасшедшими. Но в этих письмах можно найти гениальные идеи и блестящие теории, если иметь чуток терпения и дотошности, чтобы разобраться, что к чему.

Но больше всего я люблю письма, на которых значится фамилия журналиста и приписка “лично”. К сожалению, они попадаются в почте нечасто, несколько штук в неделю. Вот это и есть настоящее признание журналистского мастерства. Не знаю, как коллеги, но свои такие письма я никогда не откладываю в долгий ящик, на потом, – еще неизвестно, наступит ли это потом. Отвечаю с ходу и нетерпеливо жду: получу ли когда-нибудь еще одно письмо с таким же обратным адресом. Я представляю себе людей, которые мне написали, я даже придумываю их жизнь, с деталями, мелочами, они становятся как бы моими родственниками. Иногда я думаю, что мы настолько одиноки в этом мире – я не говорю о семье, детях, друзьях – о чем-то другом, несбыточном, что достаточно любого всплеска искренности, открытости, нежности и доброты чужих тебе людей, чтобы почувствовать родство душ.

Я начинаю хандрить, когда таких писем долго нет. Мне становится трудно дышать, и хотя у меня никогда не было астмы, начинаю бояться приступа удушья.

Я давно понял, что если редакционная почта падает, то это верный признак, что газета становится менее свободной, менее сумасшедшей и менее провокационной. Ибо и свобода, и сумасшествие, и провокация “запускают ежа под череп”, без которого мозг легко впадает в спячку.

Мы живы, если вы пишете нам.

Ольга Ивановна, дорогая, что там в сегодняшней почте?..

Петр Положевец

P.S. В мае редакция “Учительской газеты” получила 4354 письма.