Восемнадцать с плюсом

Казалось бы, это ясно даже самому наивному человеку: заработок 10 тысяч в час, даже если человек работал в месяц всего один этот час, нельзя приравнять к месячному заработку в 10 тысяч за ежедневный труд в течение полного рабочего дня. Это, вне всякого сомнения, разные заработки. Почему же тогда вознаграждение за труд педагогов так любят у нас исчислять в абсолютных цифрах? Почему нормирование учительского труда продолжает оставаться очень запутанным и по преимуществу носит косвенный характер?

В практике защиты трудовых прав учителей МПРО «Учитель» ежедневно сталкивается с недостаточностью количества прямых правовых норм, регулирующих взаимоотношения с работодателем и другими участниками образовательного процесса. Казалось бы, само по себе косвенное нормирование не должно составлять трудности в правоприменении, по крайней мере, для профессиональных юристов, если дело дошло до разбирательства, тем более до суда. Представляется несомненным, что иерархия источников права, общий характер права, аналогии с другими отраслями права вполне позволяют дипломированному юристу при руководстве здравым смыслом найти или вывести искомую норму и доказать ее правомочность. Однако на практике все далеко не так безоблачно. Юристов, знакомых со спецификой школьной работы, крайне мало, и те немногие, которые есть, обслуживают, как правило, интересы работодателя. Между тем специфика работы – это именно тот «лоцман», который может вывести в море противоречивых документов, пробелов и коллизий в законодательстве.

Наиболее характерный пример, позволяющий увидеть проблему во всей ее полноте, – это так называемые 36 часов – таково условно-сокращенное название группы вопросов, касающихся рабочего времени учителей-предметников. Суть в том, что работа учителя-предметника оплачивается по почасовому принципу, на ставку заработной платы достаточно и необходимо дать 18 уроков в неделю. Уроки для удобства названы часами, хотя продолжительность урока на самом деле от 30 до 45 минут. Этот норматив человеку, не знакомому со школьной спецификой, может показаться неоправданным сокращением рабочего времени. В таких случаях приходится объяснять, что каждый урок нуждается в подготовке (которая в исключительных случаях может растянуться на несколько дней), а также и само по себе проведение занятия требует повышенного расхода энергии и, как следствие, дальнейшей реабилитации. Норма 18 часов сложилась исторически, ее оптимальность подтверждена исследованиями медиков, физиологов, психологов, а также практическим опытом.

Труд учителя регулируется конвенциями МОТ, Конституцией РФ, Трудовым кодексом РФ. Постановлением Правительства Российской Федерации от 10 декабря 2002 г. №877 предусмотрено, что особенности режима рабочего времени и времени отдыха отдельных категорий работников, имеющих особый характер работы, определяются соответствующими федеральными органами исполнительной власти по согласованию с Министерством труда и социальной защиты Российской Федерации и Министерством здравоохранения Российской Федерации, а при отсутствии соответствующего федерального органа исполнительной власти – Министерством труда и социальной защиты Российской Федерации. Поэтому рабочее время и труд учителя регулируются помимо основных законодательных актов еще и Федеральным законом «Об образовании в Российской Федерации», приказами и разъяснениями Министерства просвещения (образования).

В частности, это приказ №1601 от 22 декабря 2014 года «О продолжительности рабочего времени (нормах часов педагогической работы за ставку заработной платы) педагогических работников и о порядке определения учебной нагрузки педагогических работников, оговариваемой в трудовом договоре». Приказ разделяет понятия «нормированная» и «ненормированная» части педагогической работы. Из приказа следует, что под нормированной частью понимаются уроки, а под ненормированной – все остальное. Ненормированная часть перечислена весьма поверхностно, и из приказа не вполне ясно, как должна осуществляться оплата этой работы. Нормированная часть, под которой понимаются уроки, регулируется п. 2.8.1 приложения №1 «Продолжительность рабочего времени (нормы часов педагогической работы за ставку заработной платы) педагогических работников», где говорится, что норма за ставку составляет 18 часов. Однако остается нераскрытым, как это соотносится с нормативом из Трудового кодекса, определяющим рабочую неделю педагога «не более 36 часов в неделю» (ст. 333 ТК РФ). На практике совершенно не ясно, почему превышение нормы уроков 18 часов не расценивается как сверхурочная работа. Принято ссылаться в спорах такого рода на Трудовой кодекс. Но уже есть опыт судебного разбирательства, когда истцу не удалось доказать, что даже количество уроков, превышающее цифру 36, является сверхурочной работой.

Иными словами, законом, по сути, не установлен норматив рабочего времени (только верхний возможный предел, без конкретизации, какой именно характер труда имеется в виду), а ставка 18 часов осталась на практике только в бухгалтерских расчетах.

Каковы практические последствия этого нормативно-законодательного пробела? Вот ряд наиболее характерных злоупотреблений, с которыми сталкивается независимый профсоюз:
– то в одной, то в другой образовательной организации периодически объявляется, что рабочая неделя учителя составляет ровно 36 часов, и педагогов вынуждают находиться в здании школы то время, которое не оплачивается как рабочее, что не опирается ни на какой закон или норматив;
– учитель, работающий не на полную ставку и получающий сокращенную оплату, часто догружается дополнительными неоплачиваемыми обязанностями до 36 часов, что противоречит принципу равной оплаты за равный труд (нарушение конвенции №111 МОТ, ст. 4 ТК РФ, ст. 22 ТК РФ);
– превышение медицински обоснованной нормы не считается сверх­уроч­ной работой, не учитывается и не оплачивается как сверхурочная работа;
– меры реабилитации, рассчитанные на норматив 18 часов (отпускное время, «санаторные» выплаты), не увеличиваются ни пропорционально увеличению рабочего времени, ни по интенсивности и качеству реабилитации;
– подготовка к уроку в ряде случаев, когда это удобно недобросовестному работодателю, не рассматривается как работа и не включается в рабочее время (например, во время каникул, когда работодатель может занять учителя посторонними обязанностями, сдвинув методическую подготовку на время домашнего отдыха и как бы не заметив этого);
– исключается из нормативных понятий время подготовки к уроку, в связи с чем становится возможным принятие в образовательной организации плана работы такой интенсивности, которая не подразумевает необходимость времени для подготовки к уроку;
– финансовая отчетность по средней заработной плате на всех уровнях осуществляется без учета переработок, полуторных и сдвоенных ставок;
– стремление многих работодателей сделать перемены (перерывы между уроками) рабочими (так как оплачивается астрономический, а не академический час) приводит к тому, что учителя лишаются технологических перерывов в работе, физиологически необходимых при интенсивном умственном труде;
– широко практикуются администрациями дисциплинарные взыскания и увольнения за отсутствие на рабочем месте во внеурочное время, неоплачиваемое, но почему-то вмененное в обязанность правилами внутреннего распорядка.

Можно продолжать список зло­упот­реб­ле­ний, напрямую и косвенно связанных с противоречиями в регламентации рабочего времени. Следует сказать, что есть множество иных, также недостаточно регламентированных сторон труда педагога (например, академические свободы, понятия аморального поступка или психологического насилия, оценка квалификации и другие). Все они в равной мере размывают правовой статус учителя. Однако наиболее часты именно злоупотребления, связанные с рабочим временем и оплатой труда.

По нашим наблюдениям, пытаясь сделать все и соответствовать всему, учитель нередко доходит до состояния клинического переутомления. А попытки сохранить здоровье ведут к неизбежным «нарушениям» и, как следствие, избыточной зависимости от работодателя.

Не будет преувеличением сказать, что преобладание косвенного, а не прямого нормирования в сфере трудового школьного права провоцирует общую правовую незащищенность педагога. Практика судебных разбирательств показывает: опираясь на действующие законы и подзаконные акты, очень трудно бывает доказать в суде, что учитель работает зачастую гораздо больше, чем установленный 36‑часовой предел, но вместе с тем в школьном здании обязан находиться не более, чем персонально ему (ей) оплаченный почасовой лимит времени. Перегруженный делами судья не всегда с первого раза способен понять, что конкретно в бытовом школьном обиходе подразумевается под словом «работа», какие сложные соотношения возможны между рабочим временем, временем отдыха и временем подготовки, между волонтерской и обязательной составляющими, между работой офисного характера и работой в системе «человек – человек», которые имеются в специфике школьного труда. А детальных разъяснений по этим вопросам нигде нет.

Правовые пробелы выгодны недобросовестному работодателю. Поэтому вряд ли мы дождемся в ближайшее время квалифицированной работы компетентного законодателя над этими вопросами.

Какой видится выход из имеющегося положения? Вероятно, нужна тщательная экспертиза всех сторон трудовой деятельности учителя, произведенная специалистами по охране труда в сотрудничестве с профсоюзами. А далее необходима законодательная инициатива по принятию ряда подзаконных актов, напрямую регламентирующих учительский труд. Причем уже сейчас совершенно очевидно: при нормировании труда школьного учителя надо проявить известную гибкость, поскольку учительский труд содержит признаки труда с почасовой оплатой (уроки), труда надомного (подготовка и методическая работа), труда удаленного и из дома (дистанционные уроки, все виды обучающего общения в соцсетях), труда с ненормированным рабочим днем (различная внеурочная деятельность). Каждый из этих видов труда, включенных в обязанности учителя, имеет свои особенности, а иногда и соответствующие статьи в законе (например, надомный труд). Все применяемые нормы должны быть установлены диспозитивно и в соответствии с реальностью. Только тогда можно с основанием говорить о правовом статусе учителя.

Марина БАЛУЕВА, сопредседатель межрегионального профсоюза работников образования «Учитель»