Восемнадцать лет тюрьмы за преступление, которого не было

История, о которой я хочу рассказать, произошла достаточно давно, да и закончилась не вчера. И тем не менее именно в ней сфокусировалась та трагедия наказаний без преступления и преступлений без наказания, которая является квинтэссенцией беззакония. Не правда ли, близкая, если не сказать, болезненно знакомая тема для нашего соотечественника? Для всей нашей многострадальной истории, для которой расстрел тысяч и тысяч невиновных был “специфической чертой определенного периода”, а безнаказанность и торжество откровенных преступников, обворовывающих народ, – спецификой периода другого.

Беззаконие, увы, не имеет строго национальных примет и государственными границами не очерчивается. Фемида, случается, оказывается глуха и слепа к правде даже в тех обществах, которые в противовес нашему принято называть “правовыми”.

Вот только народ реагирует на трагические ошибки Фемиды везде по-разному. Где-то глухо и покорно безмолвствует, смирившись с беззаконием как данностью. Там же, где законность воспринимается нормой жизни, а уважение к закону запрограммировано в генах, – каждый конкретный случай прегрешения перед законом становится не просто фактом гласности, но предметом широчайшего общественного возмущения, событием национального масштаба. Именно так отреагировало британское общество на дело, получившее название “БРИДЖУОТЕР 3” – криминальную историю, признанную самой чудовищной судебной ошибкой за всю историю Британии.

…История, о которой пойдет речь, довольно банальна в своей детективной фабуле и душераздирающа в ее человеческом измерении. Это история ужасной трагедии, случившейся в Англии двадцать два года назад, 19 сентября 1978 года в 16 часов 20 минут по Гринвичу, и завершившейся лишь недавно. В феврале 1997 года три человека, отсидевшие в тюрьме восемнадцать с лишним лет за убийство ребенка, которого они никогда не совершали, были отпущены на свободу. Все ведущие телеканалы Британии передавали в тот день в прямом эфире их выход из здания Верховного суда, где “Бриджуотер 3”, как прозвали Джеймса Робинсона, Винсента Хики и Майкла Хики, были оправданы. В этот день британцев не интересовали ни предстоящие вскоре в стране парламентские выборы, ни итоги футбольных матчей, ни погода на грядущие выходные – страна ликовала и плакала вместе с теми, кто два десятка лет ждал своего оправдания, повторяя одно: “Я не убивал”. Не дождался освобождения четвертый из осужденных – Патрик Мэллой. Он скончался от сердечного приступа в тюрьме за 16 лет до вынесения оправдательного приговора.

Лишь два десятилетия спустя после прогремевшего на всю Британию преступления страна наконец узнала, что Робинсон-Хики-Хики-Мэллой не убивали 13-летнего английского школьника Карла Бриджуотера, мальчика-почтальона, разносившего по окрестным фермам газеты, чтобы немножко подзаработать. Эти четверо были обыкновенными мелкими воришками, которые грабили фермы в том самом округе, где разносил свои газеты симпатичный, скромный и вежливый мальчик Карл. Маленького почтальона нашли в пустом доме с простреленной головой. Он пришел на ферму, где жила пожилая супружеская чета, чтобы вручить им вечернюю газету. Не застав никого, он положил почту на стул – и его убили.

Страна была потрясена и требовала покарать страшное злодеяние. Британская полиция была в панике: убийца не оставил никаких следов. Шесть недель спустя примерно в часе езды от места, где произошло убийство, имело место ограбление другой фермы. Воров поймали, допросили, избивая на допросах до тех пор, покуда один из них не признался, что убийство мальчика-почтальона – тоже их рук дело. Так двоюродные братья Хики, Робинсон и Мэллой оказались на скамье подсудимых по обвинению в убийстве. Винсент Хики и Джеймс Робинсон были приговорены к пожизненному заключению, Мэллой – к 12 годам, Майклу Хики скостили срок с учетом того обстоятельства, что в момент совершения преступления ему еще не исполнилось 17 лет.

Ни одного вещественного доказательства их преступления в ходе следствия обнаружено не было. Приговор был основан полностью и целиком на признании обвиняемого, которого, как нынче доказано, он… никогда не делал. Признание Патрика Мэллоя, того самого, кто, не дожив до свободы, умер в тюрьме, было самым натуральным образом сфабриковано двумя расследовавшими убийство полицейскими, которые подделали подпись подозреваемого и его показания. Лишь два десятилетия спустя наука сумела наконец открыть те методы электронного анализа, которые вывели на чистую воду чудовищное по своему цинизму преступление полиции. Однако покуда время шло, один из детективов, на чьей совести лежит это преступление, умер от рака, другой перебрался с полицейской службы на более теплое местечко, а четверо, упеченные их стараниями за решетку, между тем гнили в тюрьме. Рассказывая в ходе пресс-конференции, что им довелось пережить, Джеймс Робинсон сказал: это ад, когда тебя считают убийцей ребенка. Люди просовывали нам под дверь камеры лезвия бритвы, надеясь, что мы сами сведем счеты с жизнью. Винсент Хики и впрямь пытался покончить с собой, перерезав вены. Несколько раз попадал из тюремной камеры в психбольницу его двоюродный брат Майкл, тяжелее всех переживавший заключение. Между тем когда за два года до вынесения оправдательного приговора Майклу Хики предоставили возможность выйти на свободу, он отказался, заявив, что сначала добьется признания своей невиновности. “Мы были ворами, – сказал он, – но мы не были детоубийцами”.

Неоднократно “Бриджуотер 3” держали многодневные голодовки. Их сажали в одиночные карцеры, но они продолжали бастовать, требуя новых расследований и новых слушаний дела. По ту сторону решетки за их оправдание вели бой матери, друзья, журналисты и те юристы, которым “признания” Патрика Мэллоя показались слишком явно шитыми белыми нитками. О деле “Бриджуотер 3” была написана книга. Ходатайства о пересмотре дела лежали на самых высоких столах, обрастая самыми высокими визами и резолюциями. Покуда наконец из лаборатории криминалистической экспертизы не пришло долгожданное: “Признание “убийцы” – фальшивка”.

…Трудно описать то, что чувствовали очевидцы их возвращения. Тяжело видеть плачущих мужчин, целующих землю, на которую они ступили после двух десятков лет небытия здесь, в этой нашей жизни. Джеймсу Робинсону показали мобильный телефон и спросили, знает ли он, что это? Он ответил: “Нет, не знаю”. Джеймсу в момент освобождения исполнилось 63 года. Дома его ждали жена и шестеро детей. Когда его спросили на пресс-конференции, о чем он мечтал больше всего на свете, представляя свое освобождение, он сказал: “Сесть за стол, накрытый скатертью, и еще погладить кошку”.

Винсенту Хики исполнилось 42. Он сказал, что осознал, что свободен, когда впервые за 19 лет увидел свою мать смеющейся. “Сад меня давно заждался”, – смущенно добавил он. Майклу Хики исполнилось в тюрьме 35. Он повзрослел за решеткой, тоскуя об одном человеке – маме…

Теперь всем троим предстоит заново осваивать эту жизнь. Они ушли из нее, когда в Британии только-только начиналась эра Маргарет Тэтчер, когда нерушимо стояли Берлинская стена и Советский Союз, когда Джон Леннон был еще жив, когда носили туфли на платформе и не имели понятия о кредитных картах.

Врачи заявили, что психическое здоровье всех троих сильно подорвано и трудно сказать, сумеют ли они когда-нибудь приспособиться к ушедшей почти на четверть века вперед жизни.

Дело “Бриджуотер 3” было названо самой чудовищной судебной ошибкой за всю историю Британии. Нация без преувеличения претерпела шок, когда трагедия четверых стала достоянием гласности. Требования поиска всех без исключения причастных и виновных в этой истории и немедленного их наказания стали буквально лозунгом тех дней. Под требованием немедленного расследования подписался и премьер-министр Британии.

…Вспоминая эти дни, я не могу забыть одного: как ликовал народ этой страны, радуясь освобождению тех, кто пострадал от беззакония. Как обнимали вышедших на свободу мучеников совершенно не знакомые им люди, как собирались тысячные толпы у здания суда, как поздравляли друг друга англичане с тем, что дело “Бриджуотер 3” закончилось торжеством справедливости. Разные бушевали в те дни чувства и эмоции – праведного гнева в адрес виновных, сострадания к тем, кто стал жертвой служебного произвола, безмерной радости за трех соотечественников, которым вернули украденную у них свободу, скорби о злодейски убитом мальчике Карле, которого британцы, несмотря на прошедшие с тех пор годы, не забыли. Не было среди всего этого одного – равнодушия отупевших от беспредела и потерявших веру в справедливость, совесть, закон.

Ольга ДМИТРИЕВА

Лондон