Воланд, приходи скорее! Юрий КАРА

Не скрою: очень люблю картину Юрия Кары «Завтра была война». Его же «Воры в законе» впечатляют меня меньше. Потому возможность задать режиссеру несколько вопросов показалась достаточно заманчивой.

Комментарий «УГ»Юрий Кара недавно заявил, что осенью долгожданный фильм «Мастер и Маргарита» (закончен в 1994 г.) выйдет на экраны.Выпуску фильма долгое время мешали продюсеры. Им не нравилось, что лента в авторской версии идет 3 часа 20 минут. Им нужно было 2 часа. Режиссер сделал это, естественно, скрепя сердце. Ведь пришлось убрать многие сюжетные линии.

Портрет дедушки

– Юрий, вы сняли несколько очень известных фильмов. Уже одно это дает повод отнести вас к людям удачливым.

– Вероятно, со стороны я и впрямь выгляжу достаточно удачливым, но восьмилетний перерыв после «Мастера и Маргариты», конечно, легким не был. Поначалу же все заладилось, снимал практически без перерыва, и у каждой картины был как бы свой адресат – половине зрителей нравилась «Завтра была война», другой – «Воры в законе».

«Воры» задумывались своего рода историей Кармен в реалиях той нашей жизни. Другое дело, что, приехав в Сухуми снимать, я вдруг обнаружил, что написанное Искандером – не художественный вымысел, а жизненный факт.

И если реальную девушку застрелил сам отец, потому что подобное поведение женщины на Кавказе, мягко говоря, не приветствуется, то бармен уже вышел из тюрьмы, а милиционер по-прежнему работает в органах. И когда я увидел, что все это существует, то снимал «Воров» уже как документальное кино, хотелось рассказать о том, что у нас творилось во времена, когда все вокруг кричали: этого у нас нет, этого у нас не может быть. Помню, братья Вайнеры удивлялись: где вы видели таких воров в законе, нет таких. Как нет, отвечал, если сам с таким разговаривал. Вот похожих на Горбатого в «Место встречи изменить нельзя» уже, наверное, не встретить…

Реальный вор в законе находился в заключении, и я испросил в местном МВД разрешения встретиться с ним. Встретились мы ни больше ни меньше в кабинете министра МВД Абхазии: привели щуплого такого, невидного человечка по фамилии Лакуба, чей дед стоял у истоков создания местной милиции. Это было занятно: на стене в кабинете министра висит портрет дедушки, а под ним в наручниках сидит внук, который, хоть на воле, хоть в заключении, держит в руках всю округу. При этом поразили его спокойствие, прагматичность, он, например, послал в ООН письмо, где писал, что в связи с его делом нарушаются права человека, и министр не знал, что ему с письмом делать. Потому в этой роли в картине возник именно Валентин Гафт, требовался герой с мыслительными способностями, кому под силу держать в кулаке всех вокруг.

Сама идея создания картины энтузиазма в Абхазии не вызвала, вы что, говорили там, Лакуба и так среди молодежи очень популярен, после фильма вообще станет национальным героем. И после выхода картины в Абхазии она два или три года к показу не разрешалась, были только подпольные просмотры.

– Одной из самых запомнившихся и ярких в «Завтра была война» стала Наталья Негода, позже сыгравшая героиню в «Маленькой Вере» Пичула. Как вы относитесь сейчас к этой актрисе?

– Конечно, встреча с нею была подарком судьбы. Стоит сказать, что до этого Наташу пробовали в семи картинах, и ни в одной не утвердили. В жизни она человек очень замкнутый, старается не тратиться, бережет все для работы, но потом на съемочной площадке буквально выплескивается. Мне кажется, что в «Завтра была война» она сыграла очень здорово. Тогда много толков вызвала сцена у зеркала, когда молодая девушка разглядывает себя совершенно новыми, взрослыми глазами.

Ни я, ни группа, ни осветители, которые предварительно взобрались на леса, собираясь все это наблюдать, но были изгнаны, на съемке не присутствовали, остался только оператор.

В те времена у нас снимать подобное принято не было. Чуть побольше Наташа потом разделась для «Плейбоя», еще побольше для «Маленькой Веры»…

– Вам эта картина понравилась?

– Поначалу не очень, я все же, как бы ни была грязна жизнь, стараюсь искать в ней красоту, мне вообще нравится все красивое. Даже если снимаю про бандитов, пытаюсь сделать картинку живописной.

Подъезд «одиноких сердец»

– Наверное, беда, которая стряслась с вашей картиной «Мастер и Маргарита», оставшейся за рубежом в руках у продюсера, стала нашей общей бедой. Но главное, что картина все же существует. А кинематографисты снова и снова собираются перенести роман на экран, в разное время об этом думали и Элем Климов, и Владимир Бортко. Вам это удалось.

– На мой взгляд, у этого романа есть какой-то ангел-хранитель, который кому-то позволяет к нему обращаться, а кому-то нет. Тем более что список желавших это сделать гораздо длиннее того, что привели вы. О «Мастере» думали, насколько знаю, и Александр Аскольдов, снявший «Комиссара», и Ролан Быков, и Владимир Наумов, и Эльдар Рязанов, словом, хотели многие.

Театр брал из «Мастера» фрагменты, Левитина в «Эрмитаже» интересовали нэповская Москва и нечто демоническое, философию он убрал, Костя Райкин попытался переложить Булгакова на музыку и стихи, но Булгаков на стихи не поддался. Много интересного придумывал Климов, но это был уже не Булгаков, возможно, поэтому у него «Мастер» и не состоялся.

Я часто думал, почему Маргарита обращалась к потусторонним силам? Да просто больше не к кому было обратиться. И по той же причине, по-моему, люди так часто приходили к подъезду дома Булгакова, к подъеду «одиноких сердец», читали там главы из романа, делали надписи на стенах типа: «Воланд, приходи скорее, слишком много нечисти развелось». Вообще это длинный разговор, связанный с верой. Я человек верующий, убежден, что Спаситель должен быть добрым, благородным, но нужна и сила, способная наказать зло. Не сам Спаситель, какая-то иная сила, не зря же Воланд говорит о том, что, кроме света, должна еще существовать и тень.

– Помнится давний разговор с Николаем Бурляевым, человеком тоже глубоко религиозным, который о своем Иешуа в вашем «Мастере» вспоминал с особой нежностью.

– Тут тоже была какая-то избранность, предопределенность. Бурляев пришел сам с просьбой попробовать его на эту роль, я планировал на нее Бориса Плотникова, но он уже сыграл своего Христа в «Восхождении», так что попробовал Бурляева, и его истовость очень совпала с моим представлением о персонаже. Понимаете, сыграть эту роль нетрудно, но в ней нужно мыслить теми категориями, что и Иешуа. А когда в глазах артиста видны только машины и девочки, то сыграть это невозможно, тут нужна отрешенность. Свою способность к такому Бурляев доказал еще у Тарковского, а эту свою роль, как я знаю, он считает лучшей. Возможно, так это есть и для него, и для Анастасии Вертинской, однокурсницы его, кстати, по Щукинскому училищу, она играла Маргариту.

– Все, что потом случилось с картиной, вас сделало мудрее?

– Во всяком случае, теперь я сам продюсирую свое кино. Ведь тогда по договору я должен был получить копию, от этого зависело будущее картины и мое собственное, фильм же был сразу приглашен в Канн, им в связи с моим космическим проектом интересовались американские продюсеры, покажи «Мастера», просили, нам нужно увидеть твой потенциал, а я показать не мог, и это, конечно, стало тормозом не только в творческом, но и жизненном смысле, все-таки восемь лет без работы – это много во всех отношениях, начинаешь бояться кинокамеры. Потом все начинал для себя практически с нуля.

Голливудские истории

– А почему не произошел космический проект, ведь к нему по-настоящему готовились и Владимир Стеклов, и Ольга Кабо?

– Там все было как бы нормально, думаю, что кино ведь и разные технологии постоянно развиваются, так что не исключаю, что в следующем столетии будут снимать и на Луне, и на Марсе. Реальным оказалось снимать в космосе и сейчас, правда, космические начальники сомневались, найдем ли для этого актеров, ведь в космонавты отбор идет жесточайший, из военных летчиков в отряд попадает один из десяти, а ваш фестивальный образ жизни, говорили космические начальники, к подготовке не располагает. Актеров действительно долго не могли найти, один от перегрузок в центрифуге даже угодил в состояние клинической смерти, мы перекрестились, что хоть жив остался. Все испытания в результате прошли Стеклов и хрупкая Оля Кабо, но потом выяснилось, что мест для полета не два, а одно, к тому же Оля родила, и все тесты с нею надо было проводить заново, потому что неизвестно, какие изменения произошли в организме.

– Известно, что ваши отношения с Голливудом складывались непросто.

– Еще бы, если там у меня трижды просто внаглую крали идеи. Один раз украли сценарий, по которому сняли картину, поменяв героям имена.

Я одному очень известному продюсеру, получившему приз на Московском фестивале, рассказал замысел «Идиота». А еще одному человеку – вроде и самому идей не занимать, но тоже позарился.

– И кто же это?

– Джеймс Кемерон, извините, снявший «Титаника», «Терминатора». Он к нашим обращался, когда еще МКС строилась, но ему ответили, что мы в космос клоунов не пустим, и Кемерон прислал мне письмо, что хочет снимать миссию на Марс и просит организовать встречу с вдовой Гагарина. Приехал инкогнито, под чужим именем, с наклеенной бородой, сам в космос решил лететь, прошел все тесты. Про фальшивую бороду и всю эту историю потом писали в «Московском комсомольце», а мне ее сами космонавты рассказывали. И в космическом агентстве моя идея не случилась во многом из-за Кемерона. Кстати, за батискафы, взятые в Калининграде для съемок «Титаника», он ведь так и не расплатился. В космическом агентстве про это тоже знали.

Медальон

– И даже после всего, что случилось с «Мастером» и космическим проектом, вы все равно считаете себя человеком удачливым?

– По первому образованию я физик, потому помню еще про коэффициент полезного действия, так вот мой КПД, как у паровоза, 5-10 процентов. Я не из везунчиков, это правда, каждый шаг стоит огромного труда. И когда чего-то добиваешься, то уже нет сил думать, стоила ли овчинка выделки.

– Одна из ваших последних картин – «Я – кукла» с Александром Домогаровым вызвала немало противоречивых мнений, почему?

– Назовите мне имя режиссера, которого все любят? Михалкова все любят? Сокурова? Так почему меня все должны любить? Другое дело, что в «Кукле», как и в «Ворах в законе» разговор был о том, о чем говорить, как казалось кому-то, не стоило. Потому фильм и вызвал большое недовольство в отдельных структурах. Но ведь само понятие «кукол», людей, которых делают объектом охоты спецназовцев в учебных целях, идет еще со сталинских времен, тогда их, впрочем, называли «гладиаторами». Другое дело, что в России нельзя зарекаться от сумы и тюрьмы, и куклой может стать любой. Вот и нашего героя, на мой взгляд, прекрасно сыгранного Сашей Домогаровым, подставили, и нормальный человек, став «куклой», должен выжить. Должен стать зверем, но им не становится. Это для меня самое важное, что не сломался.

– После столь жесткой картины вы делаете очередной поворот на 180 градусов и снимаете картину «Интересные мужчины» по Лескову, фильм, жанр которого определяете как романс – любовь, офицерская честь.

– Наверно, это свойство души режиссера – делать нежные фильмы после того, как сталкиваешься с жестокостью. Все-таки жестокость изматывает душу, потом хочется чего-то другого, простого, бесхитростного. А тут история о том, что честь женщины может стать дороже собственной жизни. Хотя между мужчиной и женщиной ничего не было, только медальон на груди у корнета…