Воланд, он же Булгаков? В новой книге об авторе «Мастера и Маргариты» – интриги, скандалы, расследования

Юрий Кривоносов. Михаил Булгаков и его время. Москва: Издательский дом «Вече», 2016.

«Здравствуй, мой Читатель! Я шел к тебе целых двадцать лет, а ты даже и не подозревал о моем существовании…» – так по-булгаковски начинает свою книгу Юрий Кривоносов, фотохудожник, более 30 лет проработавший в «Огоньке». Кривоносов, по сути, единственный ныне специалист по иконографии Михаила Булгакова. На его счету сотни фотографий людей, домов, мест, так или иначе относящихся к жизни и творчеству любимого писателя. В его булгаковской фототеке полторы тысячи карточек, только в этой книге около 200. Какие-то пересняты с уникальных фотографий из личных архивов близких и знакомых Михаила Афанасьевича, какие-то сделаны им самим. Ведь автор – младший современник писателя, ему почти 90 лет. При жизни Булгакова они знакомы не были, но, как выяснилось, несколько раз их пути мистически пересекались. Об этих перекличках, о времени и современниках рассказывает 21 эссе. Вообще этот капитальный 432-страничный итоговый труд человека, знавшего эпоху изнутри и запечатлевшего ее снаружи, несомненно, займет свое достойное место в библиотеке исследователей и поклонников непревзойденного Мастера.Михаил Афанасьевич недаром аттестовал себя мистическим писателем: все подпавшие под его чары заражаются его языком, стилем, более того, вступают с ним как бы в незримое общение. Первой была Елена Сергеевна Булгакова, беседовавшая с мужем, даже после того как его не стало, и назвавшая свои воспоминания «Письма на тот свет». Юрий Михайлович тоже не стал исключением, дав обещание своему обожаемому Мастеру искоренять откровенные враки (помните веселое определение Булгакова?) о нем.Здесь он сделал несколько важных для булгаковедов и весьма грустных для простого читателя открытий. Раскрутив историю одной небольшой лжи, Кривоносов «с глубоким отвращением» неожиданно обнаружил… добровольного доносчика в ближайшем окружении писателя. Им оказался драматург и киносценарист («Друг мой, Колька!..», «Неуловимые мстители») Сергей Ермолинский, слывущий одним из ближайших друзей Булгакова, даже его душеприказчиком. Прочно утвердилась и легенда о том, что он пострадал за Михаила Афанасьевича, был арестован и посажен в 1940 году, после смерти автора «Мастера и Маргариты». Кривоносов тщательно отделяет правду от домыслов самого Ермолинского: тот действительно вошел в круг близких друзей дома лишь в последние несколько лет жизни Михаила Афанасьевича, но настоящим, душевным другом так и не стал, чему подтверждение – подробнейшие дневники Елены Сергеевны Булгаковой и письма самого писателя. С арестом тоже все не так просто: по имеющимся свидетельствам, никакого отношения к Булгакову он не имел (к счастью, и отделался Сергей Александрович по тем людоедским временам на удивление легко, освободившись в 1943 году и сразу же вернувшись в профессию).В своих воспоминаниях, вышедших на волне огромного интереса к только что опубликованному Булгакову, Ермолинский позволил себе сильно приукрасить и даже исказить действительность. Так, с его легкой руки по книгам, посвященным Булгакову, кочует неправильная расшифровка удивительной автонадписи к фотографии Михаила Афанасьевича: «Вспоминай, вспоминай меня, дорогой Сережа!». Ермолинский сумел создать впечатление, что надпись посвящена ему, а не маленькому в то время Сереже Шиловскому, пасынку Булгакова (а ведь Михаил Афанасьевич был подчеркнуто корректен даже в подписях к близким – «Жене моей Елене Сергеевне Булгаковой», «Настоящему моему лучшему другу Николаю Николаевичу Лямину»). Как тут не вспомнить «и с Пушкиным на дружеской ноге»?..Но все это цветочки по сравнению с доказательствами факта предательства. В перестроечные времена были опубликованы два доноса на Булгакова, которые косвенно указывали на Ермолинского, потом появился еще один, который Кривоносов сравнил с отрывком из воспоминаний Ермолинского (даже самые отчаянные фантазеры нет-нет да и скажут правду). Одна тема и персонажи, одно время, один стиль… А главное – Сергей Александрович единственный на тот момент из близкого окружения писателя, кто с таким знанием дела мог говорить о киношной, сценарной работе. Самый авторитетный и глубокий исследователь творчества Булгакова Лидия Яновская согласилась с аргументами Кривоносова. Безусловно, литературное расследование не приговор суда (как говорится в таких случаях, Бог ему судья!), но оно заставляет пересмотреть многие считавшиеся истинами факты в истории советской литературы…К счастью, не вся книга посвящена разоблачениям. Автору важно было также сказать «о писателе то, что на первый взгляд не просматривается, и показать тот фон, на котором протекали его жизнь и его творчество». И тут Юрий Михайлович делает не менее удивительные открытия. Например, о происхождении «фамилии» булгаковского сатаны – «юнкер Воланд» (юнкер в значении знатная особа) возникает еще в «Фаусте» Гете, а то, что это «было одно из имен черта», всплывает в примечаниях к дореволюционном переводу на русский язык Соколовского. Кривоносов нашел конкретную книгу с пометками Булгакова и доказал, что при написании «Мастера и Маргариты» тот пользовался этим переводом. Также автор приводит любопытные и убедительные аргументы в пользу своей версии, что Воланда Булгаков во многом писал с… себя. Есть даже фотографии, где Михаил Афанасьевич чрезвычайно похож на собственное описание мнимого профессора черной магии…Но особенно трогает, как проницательно и тепло Юрий Михайлович пишет портреты людей, живших в одну эпоху с Михаилом Булгаковым и создающих тот самый контекст времени, без которого полное понимание творчества писателя невозможно. Чего стоит, к примеру, история крупного хозяйственника сталинских годов Израиля Клейнера, который «должен был стать спасителем сотен тысяч ленинградцев», потому что за несколько лет до войны предложил спроектировать и построить в городе на Неве подземные зернохранилища. Должен был, но не стал, потому что был арестован кем-то из пилатов той поры и расстрелян…В общем, историй и наблюдений за 90-летнюю жизнь у Юрия Кривоносова накопилось немало. Возможно, поэтому книга написана несколько сумбурно, так что связи между отдельными главами и событиями приходится выстраивать самому. Но читатель нынче продвинутый, а открытия, которые делаются в ходе прохождения по лабиринту чужой памяти, вдвойне увлекательны. Интересного чтения!