Война понарошку. Историческая реконструкция – шоу для зевак или резерв для воспитания?

В поселке Тесово-Нетыльский Новгородской области состоялась первая в России историческая реконструкция, посвященная истории 2-й ударной армии.

Из-за предательства генерала Власова, командира 2-й ударной армии, на всех его подчиненных легла тень его поступка. О власовцах десятки лет не упоминали советские школьные учебники истории. Между тем 2-я ударная армия в 1942 году на Новгородчине провела Любанскую операцию, о которой следовало бы знать всем россиянам. В ее ходе почти вся 2-я ударная армия погибла, но выполнила важнейшую задачу –  спасла Ленинград тем, что отвлекла на себя значительные силы фашистов. Подвиг этих бойцов многие годы сознательно замалчивался. Реконструкция одного из боев армии в поселке Тесово-Нетыльский была призвана исправить эту историческую несправедливость. Сюда приехали 150 реконструкторов из разных городов страны. Событие уникально вдвойне: это первая в России военно-историческая реконструкция с применением железнодорожной техники. Именно узкоколейная железная дорога в районе нынешнего Тесово-Нетыльского стала местом боев весны и лета 1942 года за коридор снабжения 2-й ударной армии. Солдат с отломанной рукойВ Тесово-Нетыльском проживает около 2000 человек.  Именно жители поселка стали основными зрителями реконструкции, так уж вышло. Маленькая станция узкоколейки не вместила бы много желающих, может быть, поэтому в новгородских СМИ широких объявлений о реконструкции не давали. Так что в назначенный час на главной площади поселка собрались тесовцы – семьи с детьми, молодежь, ветераны – и кучка приезжих. К последним относились несколько энтузиастов, приехавших из других городов, представители одного центрального телеканала, новгородских СМИ и корреспондент федеральной «Учительской газеты». Порадовало, что на реконструкцию прибыли школьники из деревни Савино Новгородского района во главе с директором.  Перед реконструкцией прошел митинг и возложение цветов к братской могиле в центре поселка. Трогательно, что здесь было много тесовских детишек: свою пару алых гвоздик к подножию памятника ребята разных возрастов возлагали с почтительностью. Но больно было видеть при этом состояние памятника на братской могиле. В целом он покрашен, ухожен, но от кисти каменного солдата отломана часть пальцев, и его рука, прижатая к сердцу, выглядит как культя инвалида. Состояние памятников воинам Великой Отечественной в разных регионах России уже давно вызывает тревогу. Бетонные солдаты стоят там, где живые герои навсегда легли в землю в тяжелых боях. А это чаще всего территории не крупных городов, а деревень и сел. В советское время о них заботились. Теперь этим памятникам по 40-50 лет. Они остро нуждаются в реставрации. А скудный бюджет маленьких поселений на такие траты не рассчитан.Интернет-сайты пестрят фотографиями памятников на братских могилах, искалеченных временем. Так, в городе Лысьва Пермского края  на туловище бетонного памятника Солдату образовались трещины, сквозь которые просвечивает солнце. В селе Белое Кировской области у скульптуры солдата с автоматом отколоты куски облицовки, смыта краска, постамент в трещинах.Приехавший на мероприятие в Тесово-Нетыльский директор школы деревни Савино Юрий Кун рассказал следующее:  – Такие памятники находятся на балансе сельских поселений. Проблема в том, что это не памятники федерального значения, даже если они представляют собой большие мемориальные комплексы. А работы с камнем стоят очень дорого. Мы тоже с этим столкнулись. У нас в школе работает поисковый отряд. Мы восстанавливаем имена бойцов, павших на территории района. Так вот даже выбить новую фамилию погибшего воина на каменном постаменте стоит очень больших денег. Поставить забор вокруг памятника, сделать мелкий ремонт – все удается исключительно за счет энтузиастов. Государство, несомненно, должно обратить внимание на эту проблему. По рельсам – в прошлоеПосле митинга присутствовавшие отправились на место реконструкции, в километре от центра поселка. Ребятишкам местные власти преподнесли сюрприз. Их прокатили до «места боя» по узкоколейке на раритетных экспонатах – мотодрезине-«пионерке» и автодрезине ПД-1. Остальные зрители мероприятия пошли до места назначения пешком.Мы прибыли на место боя 1942 года за железнодорожную станцию Рогавка близ Тесово-Нетыльского. Узкие железнодорожные рельсы. За ними – пара-тройка вагонов. Недалеко в овраге торчали макушки в касках – это были  спрятавшиеся «немцы». Поскольку представление еще не началось, по узкоколейке прогуливалась колоритная пара: два участника реконструкции, одетые в формы Красной армии и вермахта, обсуждали детали предстоящего боя. В толпе собравшихся гудели негромкие разговоры. Среди тесовцев нашлись знатоки военной истории. «Хорошо собрали форму! – восхищался один из наблюдателей. – Глядите, у «немца» за спиной полный комплект: и плащ-палатка, и сумка для еды, и противогаз, и вон ручка саперной лопатки торчит!» Была подвергнута пристальному осмотру и внешность реконструкторов: «Немцы-то, посмотрите, упитанные, щекастенькие, как на подбор! А наши исхудали за войну, бедолаги!» Случайность или нет, но реконструкторы действительно выглядели соответственно своим знаковым ролям. Потом, когда «бой» начался, все они старались играть, как настоящие актеры.     Нас, зрителей, было, к сожалению, много для маленького пространства. Около 700 человек на пару сотен метров вдоль полотна узкоколейки. Самые спортивные парни забрались на ближайшие березы. «Пропустите, пожалуйста, прессу», – попробовала я воззвать к двум двухметрового роста мужчинам, вставшим в первый ряд стихийно возникшего «зрительного зала». Но богатыри оттерли меня обратно могутными плечами, заявив в свое оправдание: «Тут одна пресса уже в грязь провалилась!»Глубокий след в земле перед богатырями убедил меня, что рисковать, пожалуй, действительно не стоит. С фотокамерой наперевес я прорвалась все-таки на первую линию зрительского фронта, но с другой стороны. Как оказалось впоследствии, это был крайне неудачный выбор. Обзор здесь был хороший. Но когда организаторы вскоре стали через динамик рассказывать об истории боев 1942 года за станцию Рогавка, обнаружилось, что всем, кто стоял рядом со мной, ничего не было слышно.Позже я узнала, что до другой половины зрителей звук долетал отлично. Но мы, вторая половина, к сожалению, так и не услышали о том, что бои за Рогавку были частью Любанской операции, длившейся целых полгода, с 7 января по 30 июня 1942-го. Железнодорожная станция Рогавка несколько раз переходила от фашистов к красноармейцам. Сначала войска 2-й ударной армии, которую тогда еще не бросил Власов, прорвали немецкую оборону и заняли Рогавку. Участок освобожденной ими территории имел форму мешка с узкой горловиной. По тем рельсам, у которых сейчас стояли мы, по узкоколейке, которую я могла сейчас перешагнуть в ширину одним шагом, к бойцам Красной армии приходило продовольствие, боеприпасы и увозились отсюда раненые. Эти узкие рельсы были дорогой жизни для красноармейцев. Но когда немцы перешли в контрнаступление и закрыли горловину «мешка» – территории, занятой нашими бойцами, 2-я ударная армия оказалась в окружении. Армия, брошенная Власовым, погибала от холода и голода. Люди грызли кору, ели мох. 32 тысячи советских бойцов были взяты в плен, 150 тысяч погибли. Из всей огромной армии из окружения летом 1942 года вышли только 9322 человека.  Именно это нам сейчас предстояло увидеть. Только в уменьшенном масштабе: на маленьком пятачке узкоколейки благодаря энтузиазму 150 непрофессиональных актеров. Я бывший учитель. Поэтому переживала за детей, которые здесь присутствовали. Поймут ли они, что сейчас произойдет? Ведь все, что здесь затеяно, по большому счету устроено именно для них – тех, кто почти ничего не знает о жизни и кого нужно воспитать так, чтобы они знали нашу историю и защищали в случае необходимости Родину. Я уверена, что, глядя на детей, так думал каждый участник реконструкции.  Дети и взрослыеТесовские родители с детьми составляли добрую треть нашей маленькой толпы, до которой, увы, не долетали звуки динамика. Мамы позаботились о том, чтобы малыши встали перед взрослыми и им было хорошо видно. К чести семейного воспитания тесовцев, маленькие, оказавшиеся в результате этих передвижений далеко от родительниц, не шумели, стояли чинно и глядели во все глаза. Но глядеть было не на что целых… минут 20, пока из динамика читали мини-лекцию о будущем бое.Дети и взрослые переминались с ноги на ногу и терпеливо ждали. «Мама, скоро?!» – не выдержал один малыш. «Сейчас наши победят, и домой пойдем», – оптимистично ответила мама. Я-то изучила заранее историю Любанской операции. Но, судя по ответу тесовской мамы, о трагедии 2-й ударной армии здесь знали далеко не все. Конечно, родителям надо было заранее найти в Интернете сведения, подготовить детей, подумала я.Наконец зазвучали первые выстрелы, и «наши» побежали отнимать станцию у «фашистов». Все действие, увы, сопровождал что-то говоривший динамик. Иногда, когда бубнение динамика замолкало, нам на радость в воздухе неслись крики игравших свои роли солдат. «Р-р-руки!» – грозно рявкнул на съежившегося «немца» бравый красноармеец; другой наш солдатик лежал на земле, пытаясь перемотать бинт на «окровавленной» руке. «Фашисты» кричали по-немецки. Если кто-то согласно роли умирал, то он так и лежал полчаса и больше, не шевелясь, словом, игра реконструкторов была на высоте! И все-таки толпа от мала до велика четко осознавала, что перед ними игра. Две тесовские родительницы переговаривались за моей спиной и хихикали в самые трагические моменты боя. «Самолетик!» – закричал ребенок, указывая на небо. Это был не самолетик, а летающая камера центрального телеканала, и ее постоянное жужжание, конечно, не способствовало ощущению реальности происходящего. На беду, и реконструкторы оплошали – кинули пару-тройку  пустых деревянных «гранат» в «фашистов», когда у них кончились дымовые шашки. «Сказка!» – громко сказал на «гранаты» пожилой мужчина в военной форме рядом со мной… Маленькое число наших солдат меж тем становилось еще меньше. И толпа уже не очень внимательно ожидала, что вот-вот по узким рельсам дороги к ним придет подкрепление и все кончится. Замолчал динамик. Но подкрепления не было. Сзади, спереди, справа и слева наших солдат окружали люди в немецкой форме. Вот из десятка наших осталось шестеро. Вот трое. Когда их стало двое, гудение толпы начало стихать. Маленькое пространство станции было заполнено чужими  людьми с нерусским говором. Двое последних солдат упали, корчась от боли, на землю. Когда все было кончено, человек в немецкой форме подошел к ним и потрогал их тела носком аккуратно начищенного, блестевшего на солнце сапога.  На станции больше не было наших. Ни одного. Наша большая толпа стояла и молчала. Все. И болтавшие раньше мамочки, и мужчина, сказавший: «Сказка!» Это потом по рельсам приедут на дрезине свежие силы красноармейцев. Поднимется над головами красное знамя, и возобновится бой. Но ту минуту, когда мы, 700 человек, смотрели молча на станцию, заполненную чужими темно-серыми шинелями, никто из нас, я думаю, не забудет никогда. В эту минуту мы переживали одинаковое чувство. В эту минуту мы были нацией.