Война и слезы, и любовь. У каждого свой Сэлинджер

Фредерик Бегбедер. «Уна & Сэлинджер». Издательство «Азбука-Аттикус», 2016 г.

Книга Бегбедера обречена на прочтение тысячами преданных фанатов Джерома Сэлинджера: любое толкование скрытой за семью печатями личной жизни самого загадочного писателя ХХ века вызывает законное любопытство. Но попытка понять этот уникальный феномен лишь упрочивает легенду американского затворника. Скандальный француз, впрочем, на это и рассчитывает, сочиняя роман о любовной истории молодого Сэлинджера и юной красавицы Уны О’Нил, бросившей его ради Чарли Чаплина. И не придерешься: как справедливо напишет Бегбедер, «эта книга – чистый faction». «Все в ней точно соответствует действительности: персонажи реальны, места существуют (или существовали), факты подлинны, а даты можно проверить по биографиям и учебникам истории. Все остальное вымышлено…» В одном из отзывов на книгу в Интернете есть забавные фотожабы: явно нетрезвый Бегбедер, утверждающий, что «Сэлинджер – мой любимый писатель», и сам корнишский затворник, замахнувшийся в объектив со словами: «Не-не-не, ни в коем случае!!!» Однако феномен Сэлинджера в том, что он, самый закрытый из всех писателей, принадлежит всем – бунтующим подросткам, страдающим взрослым, циничным литераторам, веселым и депрессивным, ботаникам и бейсболистам, праведникам и маньякам (известный факт: книгой «Над пропастью во ржи» вдохновлялись несколько самых известных убийц прошлого века). Что-то в Холдене Колфилде трогает каждого… В любом случае у Бегбедера свой Сэлинджер. Последний повлиял на автора разнузданных «99 франков» радикально: в поездке с телегруппой к корнишскому дому, состоявшейся при жизни писателя, Фредерик так и не осмелился потревожить покой своего кумира. Кроме того, Джером, он же Джей Ди или Джерри, оккупировал сознание Бегбедера на целых четыре года (разве не роскошь для беллетриста писать книги так долго?), а в Уну О’Нил французский писатель просто влюбился. Уна и в самом деле достойна такого внимания, и дело не только в том, что она была дочерью нобелевского лауреата в области литературы Юджина О’Нила и стала женой Чарли Чаплина. По мнению Бегбедера, Уна обладала данными величайшей кинозвезды всех времен и народов, но предпочла светской мишуре долгую и счастливую семейную жизнь. Очарование Уны и впрямь было велико, если она одновременно запала в сердце таких ценителей красоты, как Трумен Капоте (вследствие своей ориентации претендовавший лишь на дружбу), Орсон Уэллс, Сэлинджер и Чаплин. Уже в 15 лет она была светской львицей – наследница громкого имени, юная и невероятно сексуальная. Среди подруг ее выделяла неизменная печаль в глазах: в два года Уну с матерью бросил отец, с тех пор на расстоянии только критиковавший ее. Именно в такую девушку влюбился 21-летний Джерри Сэлинджер, и именно она, как считает автор, вдохновила начинающего писателя на знаменитый роман «Над пропастью во ржи». Но она помучила поклонника сполна, так и не ответив на его чувство. Как она скажет в романе Джерри: «Я принимаю твою любовь… Я буду ее бережно хранить… Я не умею любить, но готова позволить любить себя тебе, и только тебе…» Бегбедер свою героиню в отличие от Джерри оправдывает: «Это одинокое дитя в Нью-Йорке искало защитника, кого-то, кто позаботился бы о нем, подобно кошке, которая делает вид, будто гуляет сама по себе, но требует свою мисочку с молоком в урочный час. Она не могла довольствоваться воинственно настроенным юнцом, отлученным от родины солдатом, сумрачным писателем и уж тем более травмированным ветераном… Но чтобы понять это, надо было быть как минимум на двадцать лет старше». В сущности, ей был нужен «папочка», которым стал для нее Чарли. Психологическая травма от ухода отца, как считает Бегбедер, определит всю жизнь Уны: ее отказ от кинокарьеры, ее бросание в замужество как в омут с головой (в браке с Чаплином было 8 детей, она рожала их один за другим), ее алкоголизм и депрессию в последние годы жизни. У Джерри была другая неизлечимая рана, нанесенная войной, куда он ушел, чтобы вырасти в глазах Уны и избавиться от любовного наваждения. И, конечно, чтобы обрести мужской и писательский опыт в духе Хемингуэя, с которым Сэлинджер дважды встретится на войне. Война, пожалуй, самая неизученная часть биографии писателя, и ее описание Бегбедером стало для меня настоящим открытием. Он в красках (порой, правда, спекулятивно избыточных) расшифровал, что стоит за известными фактами участия Сэлинджера в высадке десанта в Нормандии, битве в Арденнах и Хюртгенском лесу и освобождении нескольких фашистских концлагерей. Сэлинджер прошел настоящий ад, попав в самые кровопролитные сражения второго фронта. При высадке в Нормандии он шел по трупам товарищей, а в Хюртгенском лесу, где американская армия потеряла около 33 тысяч солдат, чудом не погиб в ледяных гнилых болотах под непрекращающимся огнем. Но добило Джерома освобождение узников концлагерей. «Запах горелой человеческой плоти никогда не выветрится у меня из ноздрей, сколько бы я ни прожил», – скажет потом писатель своей дочери Маргарет. К концу войны психика Сэлинджера была окончательно расстроена: с диагнозом боевая психическая травма он полгода провел в госпитале. «Post-traumatic stress disorder не лечится. Самоубийство Симора Гласса в рассказе «Хорошо ловится рыбка-бананка» – это, несомненно, самоубийство самого Сэлинджера. С мая сорок пятого Джерри, который отныне называл себя Дж.Д., стал живым мертвецом. Точнее, как часто говорят о себе солдаты, страдающие синдромом ветерана, он не мертв, но больше не принадлежит к миру живых. Тут и начинается его заточение. Его изоляция не выбор денди, но побочное действие его освободительной миссии во Франции и в Германии…» – напишет Бегбедер.Парадоксально, но война как таковая лишь косвенно отразится в его творчестве (рассказы, написанные во время войны, он запретит переиздавать), и описывать ужасы войны он не станет никогда. Возможно, сработает защитная реакция. Война станет его айсбергом, почти не видной верхушкой, чья громада и так потопила к черту его жизнь. Читателю же останется лишь догадываться, что за непроходящее отчаяние мучит его замечательных героев – таких нереальных умниц и гениев, почему лучшие из них умирают. Сам Сэлинджер не сошел с ума, как романтически утверждает французский писатель, во многом благодаря Уне, он спасался письмами к ней (Джером и вправду писал бывшей возлюбленной, но реальные письма пока засекречены семьей Чаплин). Она лучшее, что было в его жизни. И все его творения станут, по версии Бегбедера, шифрованными посланиями Уне. Возможно, автор книги не так уж присочинил, ведь многое он уловил верно…