Война – это запах гари. Два лучших друга лейтенанта Эшпая погибли в Берлине

«Все герои в земле сырой». Этой короткой фразой композитор, классик отечественной музыки, народный артист СССР Андрей Яковлевич Эшпай отметает все восторги по поводу своего боевого пути, отмеченного высокими наградами – орденом Красной Звезды, медалями «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией», польской медалью «За Варшаву, 1939-1945 гг.». Не рассказывает и о том, как командовал взводом разведки. Не любит громких слов. Да и все его песни о войне, взять хотя бы «Сережку с Малой Бронной», негромки.

Кто говорит, что на войне не страшно?

Во время войны семья музыканта Якова Андреевича Эшпая, одного из основоположников профессиональной марийской музыки, отправилась из Москвы к родственникам в чувашский город Мариинский Посад. Тогда всем казалось, что война скоро закончится. Поэтому Эшпаи не взяли с собой зимней одежды. Но вот наступила зима. Старшего сына Валентина призвали на фронт. Он погиб почти сразу. Было ему всего 19.

«Мой чудный Валя, – рассказывает Эшпай, – был талантливым, серьезным человеком. После войны я нашел место его гибели и могилу… Когда я остался один, то почувствовал, что наступила пора серьезного отношения к жизни». От кого-то узнал, что в Чебоксарах появилась авиационная часть. Надел демисезонную куртку – ничего другого не было – стал на лыжи и отправился туда. Мороз – 30 градусов, дистанция – 34 километра. Прибыл в Чебоксары, когда уже стемнело. Нашел авиационную часть. Вид Эшпая произвел впечатление на авиаторов: хоть и промороженный, но глаза горят – такой летать будет. Ему велели прийти на следующий день. Добрые летчики снабдили парнишку гусиным жиром, он намазал им обмороженное лицо. Наутро узнал, что часть переводят куда-то в другое место. Вернулся домой ни с чем.

Вскоре Эшпая призвали в армию, и он стал курсантом Чкаловского (Оренбургского) пулеметного училища. «Мы все рвались на Курскую дугу, – вспоминает Андрей Яковлевич. – Но однажды появился подполковник Алексеев, он набирал переводчиков. Мне очень не хотелось проявлять свои познания, но и нарочно написать диктант с ошибками я не посмел. Написал хорошо… и опять я не на войне, а на учебе – на курсах Военного института иностранных языков, который тогда был эвакуирован в Ставрополь».

Через три месяца переводчик Эшпай наконец попал на Первый Белорусский фронт, во взвод разведки. Находились части Белорусского фронта на Магнушевском плацдарме под Варшавой. Затем была Померания, Эшпай принимал участие в окружении и преследовании противника в районе Польцина и Кольберга на Балтийском море, на реке Одер и побережье Померанской бухты. И наконец Берлин. Перед Берлинским сражением во взводе убили командира, и вместо него назначили лейтенанта Эшпая.

«С декабря 1944-го по май 1945-го, – рассказывает Андрей Яковлевич, – прошли две вечности: первая – от Варшавы до Берлина, а потом с 24 по 30 апреля, когда наш взвод участвовал в боях за германскую столицу. Бои были страшные, немцы сражались фанатично. На стенах надписи: «Мы никогда не капитулируем!», «Лучше смерть, чем Сибирь!». 30-го нас вывели с передовой, потому что в живых из всего взвода оставалось пять человек… Я забрел в подвал какого-то дома и крепко уснул. В первый раз за все фронтовое время. Потому что на войне по-настоящему не спишь. Страха никто не показывает, тем более не говорит о нем, но он не дает спать, правда, потом наступает апатия, будь что будет. И в то же время в голове вертится: сейчас убьют или через минуту?.. Боевые сто грамм немного притупляют страх, но я не пил никогда. А вообще самое главное ощущение войны – это запах гари. Одежда, дом, броня – от всего исходит этот запах. Гарь, гарь, гарь – это война». Спустя годы после Победы поэтесса Юлия Друнина напишет свои знаменитые строки: «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне…»

Два лучших друга лейтенанта Эшпая – Владимир Никитинский и Геннадий Новиков – погибли в Берлине. Никитинский был ранен в бою и умер на руках у Эшпая. Другой его товарищ ехал по берлинской улице на лошади. Его сразила пуля немецкого снайпера. Это случилось в последние часы войны. «Мной овладел ужас, – вспоминает Андрей Яковлевич, – я живой, а их нет!..»

Утром 9 мая Эшпай проснулся от стрельбы. «Лейтенант! Где ты? Куда пропал?» Он вышел и увидел сдвинутые столы. ПОБЕДА!!! Всем налили разведенный спирт. Он, слегка опьяневший, сел за руль автомобиля и стал кружить вокруг какого-то дома. Вдруг заметил испуганные лица своих сослуживцев, и сразу мысль: опять началась война? Остановил машину, вышел из автомобиля и услышал: «Не садись больше, ты два раза чуть не врезался в стену». А он даже не заметил этого.

Через шесть дней после Победы, 15 мая, лейтенанту Эшпаю исполнилось 20 лет. Именно в эти дни он решил посвятить свою чудом сохраненную жизнь музыке.

Ах, какая это будет тишина!

Еще больше года после окончания войны он продолжал служить в управлении информации в Берлине. А в сентябре 46-го после демобилизации Эшпай поступил в музыкальное училище при Московской консерватории, а в 1948-м – в консерваторию. Затем была аспирантура.

Композитор Андрей Эшпай создал затем симфонии, балеты, оперетты, джазовые композиции. Он написал концерты для всех оркестровых инструментов – флейты, контрабаса, гобоя, саксофона, кларнета и других. Его музыка звучит в 60 кинофильмах. По радио и сейчас часто можно услышать немеркнущие песенные хиты «А снег идет», «Я сказал тебе не все слова», «Мы с тобой два берега»…

Война наложила отпечаток на все творчество Андрея Эшпая. «Даже если пишу сочинение, – говорит композитор, – не посвященное впрямую войне, то многие эпизоды рождаются из тех ощущений. Тот, кто не был на войне, никогда не узнает, что это такое. Ни по одному самому блестящему рассказу. Никогда!»

В феврале 1985 года Андрей Яковлевич побывал в Берлине. Решил пройтись по городу. Спустился в метро на Александер-плац, и нахлынули воспоминания 40-летней давности, которые потом вылились в Военную симфонию. По масштабу воплощения темы войны музыковеды в своих отзывах сопоставляли это сочинение с Ленинградской симфонией Дмитрия Шостаковича.

Мелодией века назвал Родион Щедрин песню Эшпая из фильма «Майор Вихрь» об освобождении Варшавы. Строки из нее были широко известны и любимы людьми разных поколений: «Неужели это будет: тишину услышат люди, – ах, какая это будет тишина!»…

Одной из самых задушевных песен о войне стала песня «Москвичи», больше известная под названием «Сережка с Малой Бронной». Родилась она в 1958 году. Известный актер и певец Марк Бернес принес Эшпаю стихи Евгения Винокурова.

«Есть стихи – нужна музыка, сказал он», – вспоминает Андрей Яковлевич. Я прочитал и был ошеломлен. Это просто поразительно: все, о чем говорится в этих стихах, было у меня в жизни. К утру песня была готова». Тепло и задушевно исполненная Марком Бернесом песня была подхвачена народом. Однако в ответ на слова восхищения мелодией, без которой не было бы «Сережки с Малой Бронной», Эшпай отвечает: «Музыка – только помощник…»

«Эшпай» в переводе – «друг»

На языке мари «эшпай» означает «друг», «приятель». К Андрею Яковлевичу фамилия подходит удивительно.

Он сохранил верность юношеской дружбе. После войны Андрей Яковлевич встречался с сестрой своего боевого товарища Геннадия Новикова, она навестила его в Москве. А вот маму Владимира Никитинского композитор смог разыскать лишь в конце 80-х годов. Она жила в деревне Сазоново, что в трехстах километрах от Вологды.

«Когда я вошел в ее дом и сказал, что я воевал с Володей, она оцепенела, – вспоминает Андрей Яковлевич. – Потом пришли гости, мы сели за стол. Мне было так тепло в этом доме. Я словно бы поговорил со своей мамой, которой к тому времени уже не было. Потом мы распростились, я поехал обратно. Вскоре после нашей встречи ее не стало».

…Стены кабинета композитора сплошь увешаны фотографиями тех, с кем свела судьба. Вот он за столом с Игорем Стравинским, вот – с Паулем Хиндемитом. А вот портрет всемирно прославленного коллеги с надписью: «Дорогому Андрею Эшпаю от любящего и почитающего Шостаковича. 3 апреля 1969 года». Фотографии матери, отца. Портрет супруги Александры Михайловны, пианистки, много лет заведовавшей фортепианным отделом издательства «Композитор». Сыновей Андрей Яковлевич назвал так же, как и его родители своих, Валентином и Андреем. Валентин – научный работник Института кино, Андрей стал режиссером. Внучка Мария – студентка Московской консерватории, будущая пианистка иногда выступает в концертах, в том числе и с произведениями своего деда. Недавно снялась в фильме своего отца об Иване Грозном в роли Марии Нагой – помогли гены мамы, знаменитой актрисы Евгении Симоновой. Рядом с их фотографиями порядком выцветшая карточка. На ней три товарища – Новиков, Никитинский, Эшпай. Андрей Яковлевич единственный из троих остался в живых.