Военные действия сельского масштаба . От «полицейского» режима в школе страдают в первую очередь дети

Когда в девять утра я оказалась в Кульбакинской школе Глушковского района Курской области, первое, о чем попросили учителя: «Пожалуйста, сначала поговорите с нами, а потом с директором»! Только так не получилось. В учительской, на втором этаже, вовсю шли «разборки», физик написал заявление об уходе, директор плакала, а еще три-четыре учительницы с похоронными лицами сидели вокруг стола и оскорбленно-укоризненно смотрели на прибывшую журналистку. Сразу почувствовала, что провинилась перед ними уже одним только своим появлением, хотя приехала не из любопытства, а по приглашению их же коллег – таких же точно кульбакинских учителей, оказавшихся «по другую сторону баррикад». Они написали письмо в редакцию, встретили журналиста и сейчас сидели в одном из классов на первом этаже школы. Так я и разговаривала: сначала внизу с учителями, потом наверху – с директором, потом опять с учителями, потом – опять с директором…

Началось все – для редакции и журналистов – в конце октября, когда в «Учительскую газету» пришло письмо. Для самих же педагогов, учеников, их родителей, да и, пожалуй, для всего небольшого села Кульбаки, где все про каждого все знают (школа в селе одна – 168 детей, 21 учитель, всего 44 работающих взрослых), конфликт длится уже много лет. То затихает на время, то разгорается с новой силой. Но если раньше учителя против директора по одному восставали, теперь решили объединиться.

18 октября 12 педагогов не вышли на работу.

Из письма учителей Кульбакинской школы:

«Мы осознаем, что пошли на очень серьезный шаг. Но шаг этот вынужденный. На этот поступок мы решились от безысходности и отчаяния. Благодаря директору Чирве Александре Борисовне в школе создалась атмосфера, граничащая с беспределом. С момента своего назначения (1990 год) она установила в школе «закрытый» режим. Все функции управления сводятся к стравливанию людей, давлению на учителей по отдельности, унижению их, если они чем-то ей неугодны. Процветает наушничество, поощряются доносы друг на друга, слежка. Постоянны вызовы к директору во время уроков для бессмысленных разборок. Она терроризирует не только учителей, но и осуществляет психическое и физическое давление на детей, доводя их до слез… Дети боятся ходить в школу, бывали нервные срывы. В 2000 году ученицу 11-го класса Шаткевич Светлану довела до попытки самоубийства. На уроках вместо объяснения материала идут постоянные допросы детей. Иногда это переходит все нравственные границы: она расспрашивает детей о личной жизни родителей, задавая бестактные и оскорбительные вопросы…

Директор из года в год использует весь технический персонал школы для работы в собственном хозяйстве, взяв с них предварительно расписки, что они добровольно изъявляют на это желание…

Доведенные до крайности, мы, родители и дети, не раз обращались в различные инстанции – и районные, и областные, – но наши обращения не были услышаны. Материалы, с которыми мы обращаемся, оседают в кабинетах власти. Именно поэтому мы решили не выйти на работу, чтобы привлечь внимание общественности и властей к творящемуся беспределу. Сейчас в нашей школе работает примирительная комиссия, но у нас нет уверенности, что дело будет решено положительно. Мы требуем, чтобы Александра Борисовна была отстранена от руководства школой. Если результат будет отрицательный, то мы решили уйти в бессрочную забастовку».

Под письмом 13 фамилий. Правда, когда я приехала, разговаривала с двенадцатью учителями – все-таки не у всех выдерживают нервы и хватает сил на открытый протест. Человек со стороны, походи он в эти дни по Кульбакам и поговори с сельчанами, сразу понял бы, что находится в центре глубокого затяжного конфликта, в который вовлечены если уж не все жители села, то большая их часть, в том числе и дети. В этом доме муж против директора школы, а жена – за, в соседнем – наоборот, и дело, считай, до развода дошло… Захожу в магазин, через улицу бабульки стоят, увидели, идут следом:

– Это вы – журналист, который к нам приехал?

– Да, я.

– Знали б вы, какое безобразие у нас тут творится! Сколько ж можно! У нас раньше такая школа была – лучшая в районе! А сейчас – террор, полицейский режим! Бедные дети, бедные учителя!..

После того как 18 и 19 октября больше половины педагогов школы не вышли на работу, директор уволила двоих. За прогул. Спрашиваю Александру Борисовну, почему ж только их? Не всех 12 человек, а пионерскую вожатую Лену и руководителя методобъединением учителей начальных классов Лидию Викторовну Пугачеву, между прочим, учителя высшей категории. Кстати, среди тех, кто поднял свой голос против директора, четыре педагога с высшей и первой квалификационной категорией, уважаемые в районе и области люди. Учитель русского и литературы Валентина Кузьминична Тяжкороб, лауреат областного конкурса «Учитель года-1999», заняла второе место.

Так все же почему только двоих, а не всех «прогульщиков»?

– Первая причина, – говорит Александра Борисовна, – некому замещать уроки. Вторая причина – вот эта Пугачева. Вот тут ко мне обращались в 2001 году. – Директор достает папку с письмами и обращениями. – Вот письмо к начальнику роно, чтобы принять меры к Пугачевой, потому что она дестабилизирует обстановку в коллективе, собирает грязные сплетни. Как, например, вот с той девочкой, которая будто бы решила вешаться, и еще, еще…

– Так это неправда была, про девочку?

– Это неправда, абсолютно! Конечно, неправда… И вот 11 подписей, учителя подписали. Что она, Пугачева то есть, и в школу может не прийти, и не поехать на семинар. Я потом, правда, позвонила зав. роно, и мы не стали тогда разбираться. Ну а сейчас я решила ее уволить, потому что она занимается грязными делами постоянно!

– А вожатая?

– Вожатая… Вы знаете, мне настолько было обидно! Это моя ученица, пришли, просили с мамой, чтобы взяла. В итоге, с 13-м разрядом взяли на 11-й, неудобно, конечно, но я ее предупреждала, что другой ставки нет, и что с выслугой потом будет – непонятно, сегодня вожатым стаж за выслугу не идет. Но я ей дала два часа кружковой работы… А она 18-го не вышла на работу и 19-го тоже. А потом еще говорила, что я ей угрожала, что, мол, дочка твоя в школе учится, так что имей в виду. Но дети для меня всегда дети! И из-за чего-то сводить счеты с Леной или Лениной девочкой я просто не имею морального права. И никто из нормальных учителей не скажет, что такое когда-то было!.. Я посчитала, что Лена поступила настолько гадко и нетактично, что нельзя ей больше в школе быть… Но вчера, когда собрались на педсовет и приехала комиссия из Курска, я согласна была отменить приказы, в трудовых книжках сделать соответствующую запись и вернуть их на работу. Все это надо прекратить. Это явилось на голом месте и обрастает сплетнями, гадостью. Так работать нельзя, от этого страдают дети!..

«Прекратить все это» – значит, перестать конфликтовать. Жить и работать, как раньше. И чтобы учителя не возмущались, и чтобы работали дальше под руководством Александры Борисовны. Такая вот у директора точка зрения.

Мы беседовали вдвоем довольно долго, разговор тяжелый, слезы, нервы, возмущение, «кривые» ответы на прямые вопросы. Александра Борисовна, ну а как вы относитесь к тому, что ваш племянник, учитель истории, которого вы взяли на работу и всячески опекаете, бросается на уроках указкой в детей или может стукнуть ею ребенку по пальцам?

– Я знала, что не стоит племянника брать сюда, что все на нем отразится, если начнутся какие-то противоречия. Так и получилось. Он пришел с открытой душой, дети его полюбили! Но не все у него получается, он молодой специалист. Я много раз была у него на уроке, дома была… Но и у других были колоссальные недостатки – и детей били, и выстригали волосы! Но я считала, что это молодой специалист, и его надо научить работать с детьми, и он точно такой же. Я не хочу его оправдать на все сто процентов, ошибки у него есть. Но их только 20 процентов, а остальное – вымыслы и домыслы!

Насчет указки и битья по пальцам – об этом я прочитала в заявлениях учеников: ребятишки пишут, подписываются в открытую, а в конце просят освободить директора от занимаемой должности. Вполне допускаю, что где-нибудь в директорской папке хранятся «обратные» заявления, от других детей, или родителей. То есть что кто-то из протестующих учителей, из тех, кто в немилости у школьного руководства, тоже ведет себя непедагогично в отношении детей. «Обратные» заявления – это тактика, «зуб за зуб», «глаз за глаз», все средства хороши в пору «военных» действий. Только вот обращение к мировому судье пока одно – от Ткаченко Елены Михайловны, мамы Руслана Ткаченко. С ней я тоже встретилась и беседовала.

– Дело весной было, – рассказала Елена Михайловна, – сын пришел домой, три пальца синие. Говорит: мам, я на математике не писал. Почему? Чирва ударила меня указкой по пальцам. Я спрашиваю: за что ударила? Выяснилось: я ему часы электронные подарила на 23 февраля, они с музыкой, и как ровное время, они играют. Ну, они заиграли в портфеле, на уроке, он достал их, а она ударила? Мы тогда не знали, но если бы кто-то подсказал, я бы в больницу пошла, чтобы это все было в карточке записано, или справку взяли. А так – пошла не в больницу, а к ней, выяснять. И я на нее писала заявление, ведь это ж было не один раз. А заявление передали мировому судье, потому что факт труднодоказуем, справки-то нет. И половина детей в классе говорит, что это было, а половина – что нет. Только когда Виктор Логвинович приезжал и опрашивал детей, почти все сказали, что да, такое было, и это не единичный случай. Потом милиция приезжала, из комиссии по делам несовершеннолетних, тоже опрашивали. И они мне ребенка довели до истерики, он рыдал там! Потому что Александра Борисовна стала говорить, что твоя мать – гордячка, ни с кем не здоровается и не умеет воспитывать. И ты такой! Он разрыдался, послал их и ушел. Но они снова за ним, привели – два раза вызывали. А потом сказали, что его надо на учет ставить.

Виктор Логвинович Василенко – главный специалист Глушковского отдела образования, заместитель начальника отдела, а 18-19 октября он еще и исполнял обязанности заболевшего начальника и был назначен председателем комиссии служебного и педагогического расследования в отношении директора и учителя Чирвы А.Б.

Да, дети действительно подтверждают, что Александра Борисовна иногда позволяет себе «воспитывать» ребятишек с помощью указки (уместно вспомнить о племяннике). И педагогическое расследование, подобное нынешнему, проводится не в первый раз. В 2001 году уже была комиссия и из района, и из Курска. Тогда выпускники школы написали письмо-заявление на имя начальника областного комитета образования, мало того, еще и сами отвезли его в Курск и встречались с руководством. Тогда тоже просили освободить директора школы от занимаемой должности, и одна из причин – жестокое обращение с учениками, эмоциональное и психологическое давление. Следствие – попытка самоубийства Светы Шаткевич. Тот самый случай, который Александра Борисовна в нашем разговоре назвала неправдой. Вот только и тогдашний классный руководитель Светланы Ольга Пантелеевна Сабадаш это подтверждает, и другие учителя, знавшие об этом случае. А мама девочки Валентина Ивановна Шаткевич рассказала следующее:

– Все это была правда. Тогда, в 2000 году, мода пошла на леггенсы – обтягивающие брюки. Ну понятно, что нельзя так в школу ходить, но моя тайком надела и побежала в них. И директор ее на уроке истории перед всем классом опозорила, вызвала, у доски поставила и спросила, почему она в школу в рейтузах пришла. Естественно, в классе хохот. А дальше так. Я дома, сижу напротив окна, смотрю, Света со школы идет. Время еще 11 часов, а она идет. В дверь зашла, а в доме нет. Выхожу, смотрю: в коровнике открытые двери. Заскочили: она в петле!.. Сняли, привели в чувство, и она рассказала, что как было. Мы пошли в школу на следующий день, сразу нельзя было – муж в таком состоянии был, что мог там что-нибудь натворить за Свету. Да и саму дочку не хотелось оставлять. Пошли сначала к Ольге Пантелеевне, классному руководителю. Спрашиваю: «Вы знаете, какой вчера конфликт был?» – «Да, знаю». Пришли с ней вместе к директору. Ольгу Пантелеевну директор сразу отправила, чтобы не было свидетелей разговора, а меня убедительно просила, чтобы мы никуда не обращались. Что она не знала, насколько Света эмоциональная и что так все получится. Пообещала, что не будет тревожить моего ребенка, но хватило ее на месяц, а потом опять унижения, вплоть до одиннадцатого класса.

Родители тогда так никаких заявлений и не написали, боялись, что ребенку не дадут нормально закончить школу. А в 2001 году, после заявления от выпускников, случай получил огласку, приехала комиссия, только объяснениям учителей и родителей никто не поверил (или сделали вид, что не поверили). Сказали, что все неправда, улик нет (трупа?!), и дело замяли.

Во время нашего разговора с директором школы она не раз подчеркивала, что не понимает, какие у учителей к ней претензии. Не понимает, почему она должна уходить со своей должности. Что если бы ей назвали обоснованные и веские причины, она бы обязательно подала заявление об уходе, а так… К сожалению, объемы газетной полосы не позволяют изложить все претензии и причины. Я остановилась только на случаях, непосредственно коснувшихся детей, их здоровья и душевного состояния. Опять же, не на всех. Например, в Кульбакинской школе существует обычай выставлять на линейку позора в чем-либо провинившихся учеников. Детей, в том числе и старшеклассников, отчитывают при всех за грязные ногти, уши, за неопрятные прически или одежду, а порой и за такие вещи, которые касаются лично двоих, паренька и девчонки – старшеклассников.

Если все это вместе взятое не является обоснованными причинами и доказательствами непрофессионального поведения директора как педагога и руководителя образовательного учреждения, то есть еще варианты.

Почти ежегодно в школу приезжают комиссии из района, а то и из области разбирать тот или иной конфликт между директором и кем-либо из педагогов. Естественно, учителя мне обо всем этом рассказали. Нужно ли выносить все это на страницы газеты? Думаю, что при острой необходимости это возможно. Но надо ли?

Решать нынешнему директору и учредителям Кульбакинской школы.

Кульбаки – Глушково, Курская область