Воденников и школа снов

Есть анекдот: «Сынок, просыпайся, в школу пора!» – «Не хочу-у!» – «Тебе надо, ты ведь директор!» Дмитрий Воденников не ходит в школу. Он в ней живет. Вернее, спит. И учителя там спят. И директор. Ему-то мы все и приснились.

Метафора «жизнь есть сон» для Воденникова – метод творчества. «Лабиринт снов», гипнотическая вязь, кружева памяти прорастают через муть бытовой сонливости. Книга эссе и новых стихов «Приснившиеся люди» (вслед за «Снами о Чуне») дарит читателю легкость и свободу. Все сны про нас, так что смотреть их можно, начиная с любой главы, на любой странице просыпаясь к своим повседневным заботам.

«Почему сны, а не реальность?» – спросит читатель. Во снах никто не бывает заспанным, вялым. Во сне мы реальнее сна. Сам же сон – лишь повод внимательно вжиться в снящееся. Воденников приглашает нас впасть в беспричинный сон обо всем, полный размышлений над словами и делами людей, которых уже нет, но от которых что-то осталось. Прустовский дождь, бабушкина шкатулка, «обезумевшая бабочка, промокшая от холодной росы». Метаморфозы человеческих порывов и пожитков – драгоценных пустяков, за которые нас могут «вытянуть» куда-то наверх, чтобы отобрать последнее, но извлечь из нас лучшее.

Бесспорно, перед нами проза поэта, впитавшая в себя его лирический мир. Тем интереснее книга как преданным почитателям Воденникова-поэта, так и ценящим его редкий эссеистический дар. Именно эссеистом автор называл себя последние десять лет, ознаменованные его лирическим молчанием, трудным для всякого поэта. Что пресекло его стихи, куда они подевались? Сам Воденников утверждает: однажды стихи ушли от него, его покинул их смутный гул, с которым они обычно приходят.

Беда ли это? И да и нет. Подтверждением тому «Воденников в прозе» – блестящая книга, где речь не выстраивается в столбик, а разворачивается в стол, в архив. Из архива в один миг можно извлечь любую необходимую карточку – припоминание, шпаргалку, рецепт. Поводом для размышлений способно послужить что угодно, сами же мысли готовы завести нас бог весть куда. «Поэта далеко заводит речь», что бывает порой и не очень кстати. Но об этом дальше.

Эссе в книге «Приснившиеся люди» не разведены тематически. Они держатся на перекличках и всполохах смыслов. Зоркие узоры, гулкие прорехи чужих и родных жизней. Недаром один из центральных мотивов книги – жалость, сострадание. «Бедная девочка, женщина, старуха. Бедные все мы», – элегически сетует эссеист – собеседник и археолог человеческих судеб. Это о художнице и поэтессе Серебряного века Ольге Гильдебрандт-Арбениной. А вот по-детски трогательное сочувствие Льву Толстому: «Бедный ребенок, как же они тебя все мучили».

Книга открывается и завершается новыми стихами, написанными в конце 2020 года. Стихи обрамляют прозу? Или наоборот – проза, как прустовский монотонный фон, высвечивает ключевые вспышки сознания? «И тут они возвращаются» (так озаглавлен финальный – стихотворный – раздел книги). Возвращение стихов не робкий привесок к эссеистике и не пиар-ход. Новые стихи Воденникова – откровение для самого поэта. За стихами скрывается большая работа, которая кипела в эссе последних лет. Так что ничего удивительного в этом «сближении далековатых вещей» нет, равно как не был странным сдвиг в сторону прозаической речи, сотканной стежком сугубо поэтическим.

В схватке с миром и в его принятии Воденников старается быть предельно честным, даже суровым, грозным. «Приснившиеся люди» демонстрируют борьбу героя с самим собой – спор непредвзятости, взыскательности, нежности, отвращения, горечи и надежды. Искренность, которую так долго приписывали поэту в качестве сознательной стратегии, порывисто опровергается им на каждом шагу. Скрытые мотивы поступков и слов, замкнутость ли, открытость, эгоцентризм или альтруизм – все ставится под сомнение, ждет проверки и перепроверки. Не только выстраданное самим собой, но и выплеснутое морем истории попадает в сон героя и находит в нем страстного и странного собеседника. Сдвинутая реальность сна укрывает чувства и дела людей от однозначной интерпретации и оценки. Этот сомнамбулический флер позволяет Воденникову балансировать на опасной грани: быть и судьей, и сочувствующим. Шаг влево, шаг вправо – жди гневных обвинений в жестокости или истеричности. Но жалость уравновешивается мудростью, боль – светом. Опусы сновидца Воденникова напоминают картины Бергмана или сценарии фильмов Литвиновой. У нее тоже всегда есть какой-нибудь портал в дополнительное измерение, куда уходит непонятый и недолюбленный человек, зверь, призрак. Да и действие порой делится не на дни – на сны.

Удивительно, сколько бесценных вещей из этих снов может вынести поэт. Даже если заходит он слишком далеко. В книге Воденникова есть длинное спорное эссе о Марине Цветаевой «Не повторяй за мной». Размышления о Цветаевой могут показаться резкими (несмотря на их справедливость). Но дело совсем не в этом. Назидание, вынесенное в заголовок эссе, оказывается обращенным автором не столько к читателю, сколько к самому себе. Кажется, в мечте о стихах Цветаевой позднего периода творчества, которого не состоялось из-за гибели поэта, Воденников нащупал собственную метаморфозу. От его раннего героя, запальчиво вопрошавшего слушателя, «как жить, чтоб быть любимым?», не осталось и следа. Подобно жуку из эссе о Цветаевой, вольноотпущенному автором в окно, вся любовь, вся боль, все счастье покидают героя с его полного и безоговорочного согласия:

Я буду никнуть, горевать,
искать пути,
та-та́-та, та́-та, та-та-та́
а ты лети.

И пути находятся – царские и смиренные. «Когда-нибудь мы подумаем, что все люди, бывшие с нами раньше, – только приснившиеся». (Как прекрасны были эти сны…) Все кончается. Скоро и меня вынесут за скобки жизни. Скоро и мне быть для тебя призраком, тенью, случайным сном. Все правильно. Все хорошо. Спасибо.

Когда-нибудь нас разбудят.

Дмитрий Воденников. Приснившиеся люди. – М. : АСТ, 2021.