Во времена потопа. Когда все недостатки становятся преимуществами

Кукушка прокуковала, первый день лета был замечательным. На другой – выпал снег. Мы отправились в Хара-Алдан, из которого виден Верхоянский хребет, снежные горы – непременная часть пейзажа за рекой. Из местных там, говорят, никто не был, только охотники. Но на рисунках детей («моя малая родина») обязательно присутствует река, а за ней гора. Как мечта, заметил один из моих спутников. Но нам было не до мечтаний, на Алдане, когда туда добрались, попали в настоящее половодье.

Якутский вариант деда Мазая и зайцев… Афанасий, муж местного директора школы, долго плутал, разыскивая нас на моторке, – земля слилась с водой, привычный пейзаж стал неузнаваем. Мы осторожно проплывали по лесным полянам и проселкам, опасаясь наткнуться на выглядывающий из-под воды телеграфный столб, дорожный знак, всплывший старый мост – казалось, что под воду ушла вся страна вместе со звездами Кремля.

Мы проплыли вдоль растянувшегося на несколько километров села, свернули и через футбольное поле въехали на моторке прямо в школу.

Внешне ничем не примечательную, неказистую. Темновато, освещения не хватает – не жаловалась, а просто констатировала директор Ольга Николаевна Самсонова, преподающая в первом классе шахматы. Тут вообще никто ни на что не жалуется. В Хара-Алданской средней школе учатся девяносто учеников, поэтому она и без половодья находится в зоне затопления, ее в любой момент могут ликвидировать или понизить в статусе до девятилетки, сделать чьим-нибудь филиалом. Но все равно добираться сюда будет так же трудно, связь плохая. Приходится самим что-то придумывать.

В школе есть клуб путешествий, рыбалки и охоты… «Хорошие лица у ваших ребят», – сказал я директору, просто так, чтобы сделать приятное. Она заметила, тоже между прочим: «Двадцать пять лет назад были другие».

Оказывается, тогда в пьяном, развалившемся, как вся брежневская страна, Хара-Алдане, собрался сход, в основном женщины и старики, и принял решение – не торговать алкоголем, даже пивом. И вот прошло двадцать пять лет. Чистые лица, здоровые дети. «Самая большая проблема, что урок пропустят. И не дерутся, странно, – сказала директор, – мирные такие…»

Я стал приглядываться внимательней.

Село как село, немноголюдное, растянувшееся вдоль реки на четыре километра. Что-то вы в один ряд, сказал я. «Ну, – ответили мне, – отступать нам некуда», имея в виду, что сзади тайга. Вся жизнь, движение – на реке. Лавочки не у дома, как в среднерусской деревне, а напротив – у воды. Что так? Засмеялись: летом в бинокль смотреть, кто к кому приехал.

Река тут как хлебное поле. Лодка с мотором – корова-кормилица. «Видите, – говорят, – вон, у того мотор на лодке – «Джонсон», а еще у него есть «Маринэр», этот старик богатый. Новых якутов в тайгу водит…»

Другие выменивают у капитана проходящего мимо танкера солярку на трехлитровую банку черной икры или пушнину. Подаются в золотоискатели. Моют песок, как на «золотом Юконе», на ручьях – лотками…

В Хара-Алдане в цене то, что переоценке не подлежит: тайга, река. Раз, рассказывают учителя, попали в город – чуть не задохнулись. Там, где нет реки, как-то не так дышится. Жизнь на большой реке – особенная.

Но если не живешь, а со стороны – можно попасть впросак. Смотришь на Алдан – тихая река, плавная, наверное, говоришь, в ледоход у вас красиво. Угу, говорят, когда надвигается льдина с двухэтажный дом, мы бежим вон туда, на гору…

Директор бежит и завуч со своими пятью коровами. За лесом, на запасной горе, построены временные жилища, называются дачами.

Им тут смешно, когда смотрят по телевизору конкурс на выживание.

Вот все это – Хара-Алданская школа, с одной стороны, она сельская, убогая, маленькая, удаленная, информационный вакуум. А с другой стороны, многие в Хара-Алдане стихи пишут. Музыку сочиняют. Мелодистов много, самодеятельных композиторов. Художников – вся школа в учительских и ученических картинах, помните, где за рекой – гора?

Вот пейзаж, что о нем скажешь? C одной стороны, да, далековато, дико, дети из-за бездорожья в соревнованиях по многим видам спорта не участвуют. А в тех, что участвуют, – побеждают. С одной стороны, верно, кругозор узок, а с другой – откуда смотреть…

На одном из предложенных детьми учебных предметов под названием «путешествие» – хотели отправиться из Хара-Алдана по всему свету, но потом решили сначала – по родному краю. Выяснилось, что пятьдесят лет назад группа людей сделала восхождение на Верхоянский хребет, не самый высокий в мире, но скалы, лед – труднопроходимый. Инициаторами экспедиции были тогда сын классика якутской литературы Кулаковского и местный учитель биологии, а поднимались с ними на гору двадцать школьников. Нынешние ученики решили повторить восхождение и разыскали старых участников.

Беседу с одним из них я посмотрел вместе с ребятами на видеопленке. Старый человек на экране, участник того похода, вспоминает, дает советы, так, говорит, не делайте… Тоже вроде учит. Гору назвали «Пионер».

Многих участников той первой экспедиции уж нет. «Очень хотят, чтобы мы осуществили это восхождение, повторили» – «А вы гору переименовывать не собираетесь?» – спросил я ребят. Они удивленно отрицательно закивали головами…

В ночь перед последним школьным звонком (все я не во время – приплыл в половодье, надумал рыбачить перед экзаменами) педагогический коллектив свозил меня с ночевкой в зимовье Булустах, место такое – вечные льды, речка с ледников течет, там родина учительницы Татьяны Гавриловны. Там «Етeх» – необитаемое, брошенное место, следы дома, в данном случае – отделения колхоза, от которого остались юрты, изгороди… Когда это было? – спросил я. Давно, ответили, при социализме. У юрты, с земляным потолком, мы развели костер. Со стен свисали обрывки старых газет.

Они были похожи на ленточки, завязываемые на дереве, чтобы задобрить духов. Я вспомнил, что сказал до этого мой проводник по Якутии Николай Бугаев: мы, говорил он, не трогаем необитаемых мест, следов прошлой жизни, сухих деревьев. Не поливаем их, как мальчик в фильме Тарковского, а просто бережно относимся…

До белых якутских ночей было еще две недели, но по сравнению с Москвой и даже Питером это была ослепительная белая ночь, яркое солнце за полночь и костер, учителя, пользуясь случаем, прыгали, веселились, как дети, и на их примере я понял, чему они учат своих учеников. Народной борьбе «хапсасай», в которой проигрываешь, если задеваешь хотя бы пальчиком землю. Главное не атака, а удержание равновесия, тот, кто нападает, обычно проигрывает. Вот смысл учения: быть воином, но не нападать, удерживать равновесие. Быть в ладу с собой, во дворце или в охотничьей сторожке, где зимой вместо стекол пять слоев целлофана, растопишь печку – жарко, засыпаешь, когда начинает остывать, а утром кружка наполовину полна льда… Перепады температуры бывают до ста градусов, но во всей срединной Якутии младшие школьники учатся при -520С, а старшеклассники – при -560.

Раньше я считал, что у школы, положим, сельской, есть свои преимущества и недостатки, плюсы и минусы, которые надо компенсировать. А в Хара-Алдане пришел к выводу – не надо ничего компенсировать. Нет никаких плюсов и минусов, все зависит от желания учиться у жизни и умения оборачивать недостаток преимуществом. Взял тетрадь и записал на память: «Модель сельской маленькой удаленной школы, у которой все недостатки – это преимущества».

Узок кругозор – соверши восхождение. Тонешь в мелочах жизни – плыви.

Только с умом, не бросайся в воду, река все-таки. Шли на двух лодках, смотрим, другой нет. Афанасий, муж директора школы, покрутился, покрутился – нет. Встали к берегу, горючего только на возвращение, если будем их разыскивать, самим не хватит. А так, бросить? Афанасий подумал… Потом оттолкнулся от берега, и течение медленно понесло нас назад, на помощь. Здесь нельзя иначе. Ты не помог, кто тебе поможет? Тоже школа.

…Наконец, находим пропавших. Живы, слава богу, идут тихим ходом – полетел винт. Сближаемся бортами, и наш ангел-хранитель Афанасий заменяет его прямо на реке. Те долго заводят «Вихрь», дергают веревку, Афанасий держит мотор на весу, вдруг он заводится, и лодка выскакивает прямо из его рук и уносится, не сказав спасибо.

Такая школа, только во время всемирного потопа в ней спасается человечество.

с. Хара-Алдан, Республика Саха (Якутия)