На чтение: ≈ 30 мин.Тема урока и эпиграф – на доске. Читаю их вслух, ученики записывают в тетради. В качестве эпиграфа я выбрал слова Л.Н.Толстого: “По долгу совести и чувству справедливости не могу молчать о зле, открыто совершающемся передо мною и влекущем за собой погибель миллионов людей, погибель силы и чести отечества”.
– Сформулируйте сами цель нашего урока.
Обучая ребят писать сочинения, я напоминал им, что начинать надо с тщательного обдумывания темы. Эпиграф же – компас в работе, поскольку всегда связан с главной мыслью сочинения. Все это и помогает понять ребятам, для чего они берутся за перо. И трудно надеяться на успех, если цель работы не сформулирована. Таким образом, мы и сегодня продолжаем работу над совершенствованием навыков написания сочинений.
Слушаю учеников: мы действительно будем говорить о том, что такое война в понимании Толстого. Тем более что на дом они получили задание подготовить ответ на этот вопрос, используя текст “Севастопольских рассказов”.
Напоминаю, что на предыдущем уроке мы говорили о жизни и личности писателя, и сегодняшний урок – продолжение этого разговора. И Лев Толстой будет нашим собеседником.
На предыдущем уроке мы уже видели, как изображали писателя И.Крамской, И.Репин, Н.Ге. Теперь я предлагаю ребятам всмотреться в портрет работы Дехтяревой. Делюсь и своими впечатлениями:
– Мне нравится этот портрет: художница уловила в облике Льва Николаевича что-то былинное, что-то богатырское. Мне невольно вспоминаются слова Ленина, сказанные им Горькому о Толстом: “Какая глыба, а? Какой матерый человечище! Кого в Европе можно поставить рядом с ним? Некого”.
Но во время Крымской кампании писатель выглядел совсем не так.
Я показываю на снимок 1856 года, где автор “Севастопольских рассказов” сфотографирован в военной форме:
– Прошу любить и жаловать: поручик артиллерии Лев Николаевич Толстой, двадцати восьми лет от роду.
Портрет работы Дехтяревой и фотография помещены на доске рядом, и ребята могут сравнить их. Различие огромно! Привыкли мы все-таки воспринимать Толстого как мудрого старца-пророка, длиннобородого, с длинными волосами, и теперь ученики с любопытством присматриваются к изображению молодого человека, весьма критически относившегося к своей внешности из-за носа “картошкой”.
– А что вы знаете о Крымской войне 1853-1856 гг.?
Я рад, что уроки истории не прошли для них даром, рад, что, готовясь к уроку, ребята читали учебник литературы и смогли вспомнить многие факты. И все же выступление заранее подготовленной группы учеников не было лишним. Краткая запись “исторической справки”, представленной выступающими, была заранее ими сделана на доске и до этого момента скрыта. Теперь, слушая своих товарищей, ребята могут видеть ее.
Историческая справка
В России правит Николай I (тот самый, что так безжалостно расправился с декабристами). Цель внешней политики царя – вытеснение Турции из Европы. Император провозгласил Россию покровительницей православных народов (болгар, сербов), находящихся под властью султана. 21 июня 1853 года русские войска были введены в Дунайские княжества (Валахию, Молдавию). 16 октября 1853 года Турция объявила России войну. Просчет русской дипломатии заключался в том, что она не смогла предвидеть и предотвратить то, что на стороне Турции выступят Англия, Франция и Сардиния. Видеть Россию сильной в Европе не хотели никогда.
В сентябре 1854 года войска европейской коалиции высадились в Крыму. В октябре началась бомбардировка Севастополя. Одиннадцать месяцев длилась героическая оборона его. Подписанный в марте 1856 года в Париже мирный договор воспринимался в России как поражение. Крымская война оказалась личной трагедией Николая I: 18 февраля 1855 года он умер. Суров был приговор современников. Вот что писал в своей эпиграмме в 1856 г.Ф.И.Тютчев:
Не Богу ты служил и не России,
Служил лишь суете своей,
И все дела твои, и добрые и злые, –
Все было ложь в тебе, все призраки пустые:
Ты был не царь, а лицедей.
Я благодарю “историков” и прошу группу “биографов” рассказать об участии Толстого в Крымской войне. Краткая запись “Биографической справки” также была заранее записана на доске и до выступления от ребят скрыта.
Биографическая справка
На предыдущем уроке мы говорили, что с 1852 года Толстой находился на Кавказе, где участвовал в войне с горцами. В январе 1854 года по просьбе писателя его переводят в Дунайскую армию. 7 ноября он прибыл в Севастополь. В письме брату Сергею писал: “…Я просился в Крым отчасти для того, чтобы видеть эту войну, …а больше из патриотизма”. Толстой понимал, что “война идет не за город, а за родину”. Он намеревался издавать “Военный листок”, чтобы содействовать улучшению дел в армии и противостоять лжи об этой войне. Чтобы иметь на издание журнала деньги, писатель в 1854 году продал на своз родительский дом, находившийся в Ясной Поляне. Николай I издание журнала не разрешил. Полтора месяца Толстой провел на четвертом бастионе, после того как в марте 1855 года часть, где он служил, была переведена в Севастополь.
Я прерываю “биографов” и обращаюсь к классу:
– Что такое четвертый бастион?
Желающих отвечать много – так ярко изображен он. Мнение, что “четвертый бастион есть верная могила для каждого, кто пойдет на него”, подкрепляется тем, что, “когда хотят подшутить над кем-нибудь, говорят: “Тебя бы послать на четвертый бастион”, когда встречают носилки и спрашивают: “Откуда?” – большей частью отвечают: “С четвертого бастиона”.
Зачитывают ученики и описание его: “Но везде со всех сторон и во всех местах видите черепки, неразорванные бомбы, ядра, следы лагеря и все это, затопленное в жидкой вязкой грязи”.
Теперь мы начинаем понимать ощущение человека, попавшего сюда, которому “ужасный гул выстрела…кажется чем-то ужасно страшным”.
– А чем заканчивается это описание?
Оказывается, читателя здесь поджидает сюрприз: “Так вот он, четвертый бастион, вот оно, это страшное, действительно ужасное место!.. Но разочаруйтесь: это еще не четвертый бастион. Это Язоновский редут – место сравнительно очень безопасное и вовсе не страшное”.
– Редут этот и был частью четвертого бастиона. Здесь и провел полтора месяца Толстой. И если мы вспомним, с каким чувством страха и обреченности шел на бастион штабс-капитан Михайлов, слова “о сравнительной безопасности” уже не введут нас в заблуждение, и мы поймем, что значит находиться целых полтора месяца в таком месте.
Свое выступление продолжают “биографы”. Слушаем воспоминание бывшего товарища Толстого по севастопольской обороне: “Он был в полном смысле душой батареи… Это был редкий товарищ, честнейшая душа, и забыть его решительно невозможно”.
Со 2 по 4 марта Толстой пишет “Проект о переформировании армии”, который он намеревался передать одному из сыновей царя, находившемуся тогда в Крыму. Проект этот и начинался словами, послужившими эпиграфом к сегодняшнему уроку.
“Не могу молчать!” – именно так позже, в 1908 году, писатель назовет одну из своих статей. Он действительно не мог молчать о безобразиях, творившихся вокруг, потому что считал, что “спокойствие – душевная подлость”.
В июле 1855 года Толстой награжден орденом святой Анны 4-й степени с надписью “За храбрость”, а в конце года – серебряной медалью “За защиту Севастополя”. По окончании Крымской кампании получил бронзовую медаль “В память войны 1853-1856 гг.”.
Я благодарю “биографов” и обращаюсь к классу:
– Таким образом, “Севастопольские рассказы” – свидетельство очевидца и участника тех событий. А как это проявилось в композиции произведения, в самой манере повествования?
Кто-то из ребят первые два рассказа назвал “экскурсией по обороняющемуся городу”: автор как бы ведет читателя за собой от пристани на набережную, отсюда – в госпиталь, а потом – на бастион. Картины сменяют друг друга: сцена на бульваре, разговоры “аристократов” на квартире Калугина и опять – бастионы и траншеи… Автор часто прямо обращается к читателю, приглашая его следовать за собой: “вы подходите”, “вы выбираете”, “вы входите”. Повествование ведется таким образом, что читатель как бы является очевидцем и участником событий, способным ощутить то же, что защитники города.
– А что мы узнаем об участии в боях самого Толстого?
Оказывается, ничего. Он отвел себе скромную роль “экскурсовода”, знакомящего нас с бытом и жизнью защитников Севастополя. Он вовсе не считал себя героем.
– Кто же герой “Севастопольских рассказов”, герой, которого, как признается автор, “он любит всеми силами своей души”?
Ученики без труда продолжают цитату, потому что этим и заканчивается второй рассказ. “Герой этот – правда”.
– Недаром Толстой свое произведение называл “письма с натуры”. А исследователи говорят о близости его к такому жанру, как очерк. Вспомним, что это такое.
Я просил поработать со словарями, и сейчас видно, как выполнили ребята домашнее задание. Выслушиваю учеников, останавливаемся на определении очерка как жанра художественной литературы и публицистики, предполагающего документальную достоверность.
– Недаром академик Е.Тарле называл “Севастопольские рассказы” “правдивым историческим документом”, а современники воспринимали их как “корреспонденции с театра военных действий”. Печатались они в журнале “Современник”. А кто был его редактором, вы должны помнить…
– Я не зря заговорил о Николае Алексеевиче Некрасове: строчка его стихотворения, написанного в 1856 году под впечатлением “Севастопольских рассказов”, и дала название нашему уроку.
Читаю стихотворение наизусть. (Хотя в другой раз это, возможно, будет делать специально подготовленный ученик). Я знаю, что интерпретация поэтического текста обязательно будет темой на выпускных экзаменах. Знаю, что это один из самых трудных видов работы, поэтому, хотя сейчас и не ставлю задачи подробного истолкования стихотворения, спрашиваю:
– Как вы понимаете слово “внимать”?
Они правы: “внимать” – вовсе не просто “смотреть”, а относиться со вниманием, понимать, прочувствовать. Не случайно “Божий глас” в пушкинском “Пророке” воззвал:
Восстань, пророк, и виждь и внемли.
Толстой же, по его собственному признанию, мог писать лишь о том, что прочувствовал.
Обращаю внимание ребят и на эти строки:
Средь лицемерных наших дел
И всякой пошлости и прозы
Одни я в мире подсмотрел
Святые, искренние слезы –
То слезы бедных матерей!
– А почему “подсмотрел”?
Я рад, что для наших ребят это очевидно: святые искренние слезы не могут лицемерно выставляться напоказ. Их надо уметь увидеть.
– Поэтому Толстой, наверное, и пишет: “Да! Вам непременно предстоит разочарование, если вы в первый раз въезжаете в Севастополь”.
О каком разочаровании он пишет?
Для знающих текст ребят ответить на этот вопрос нетрудно: “Напрасно вы будете искать хоть на одном лице следов суетливости, растерянности или даже энтузиазма, готовности к смерти, решимости – ничего этого нет: вы видите будничных людей, спокойно занятых будничным делом”. И “фурштатский солдатик”, и “офицер в безукоризненных белых перчатках”, и “матрос, который курит, сидя на баррикаде”, и “рабочие солдаты с носилками”, как и многие другие, просто “исполняют свое дело, какое бы оно ни было”. А поэтому не каждый смог “подсмотреть” правду об этой войне и увидеть “ужасные и грустные, великие и забавные, но изумительные, возвышающие душу зрелища”.
– И все-таки свое произведение Толстой назвал не очерками, а рассказами. Почему?
Я не думал, что на этот вопрос ответ будет найден так скоро. Действительно, автор проявил себя в большей степени художником, чем очеркистом. Он придал своим зарисовкам большую обобщенность, так что его повествование вышло за рамки очеркового жанра. В самом деле, он ведь не только Крымскую кампанию изобразил, но и показал, что такое война как явление “в ее настоящем выражении”, не только описал поступки различных персонажей, но показал отличие истинного героизма от псевдохрабрости.
– В 11-м классе мы обязательно поговорим об одной из самых правдивых книг о Великой Отечественной войне, о повести Виктора Платоновича Некрасова “В окопах Сталинграда”. А сегодня я процитирую строки из его рассказа “Три встречи”: “Нет, в искусстве, в литературе одним “так было” не обойдешься. Оно необходимо, оно основа любого реалистического произведения. Но чтоб произведение стало, кроме того, еще художественным, нужно еще и другое – “этого не было, но если б было, то было бы именно так” или еще категоричнее – “не могло быть не так”. В этом и заключается различие между романом, повестью и рассказом и записками, дневниками или документальной прозой. А теперь я хочу спросить вас: “Что такое война “в настоящем ее выражении”?
“Кровь, страдания, смерть” – именно так определяет сущность ее Толстой, показывая “войну не в правильном, красивом и блестящем строе”, и ребята без труда находят эти слова в тексте.
– Докажите, что это действительно так.
Желающих отвечать много. Каждый пересказывает, зачитывает эпизод, который ему особенно запомнился. Кто-то вспомнил, как “высокая тяжелая маджара на верблюдах протащилась на кладбище хоронить окровавленных покойников, которыми она чуть не доверху наложена”. Многим запомнились сцены в госпитале, где “мы видим, как острый кривой нож входит в белое здоровое тело; как с ужасным раздирающим криком и проклятиями раненый вдруг приходит в чувство; как фельдшер бросит в угол отрезанную ногу; как на носилках лежит, в той же комнате, другой раненый и, глядя на операцию товарища, корчится и стонет не столько от физической боли, сколько от моральных страданий ожидания. И как продолжение этого – сцены в 8-й главе “Севастополя в мае”.
А какая потрясающая сцена в главе 16-й этого же рассказа, где десятилетний мальчик собирает цветы среди трупов!
А после того как кто-то зачитал начало 14-й главы: “Сотни свежих окровавленных тел людей…”, я показал знаменитую картину В.Верещагина “Апофеоз войны”. Попутно вспомнили, что слово “апофеоз” имеет два значения: 1) Прославление, возвеличивание чего-нибудь; 2) Заключительная массовая сцена театральных представлений. Пирамида из человеческих черепов и слетевшееся на пиршество воронье и есть итог кровавой бойни, где победу празднует смерть.
Прошу ребят обратить внимание на окончание 14-й главы: “…Зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и все так же, как и в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило”.
Контраст слишком выразительный, чтобы его можно было не заметить! Ученики понимают, насколько противоестественна война!
Говорят ребята и о том, что “война есть сумасшествие”, приводя аргументацию Л.Н.Толстого (гл. 1-я. “Севастополь в мае”), вспоминая сцены перемирия (гл.16-я), где противники мирно беседуют, улыбаясь друг другу. Но “белые тряпки спрятаны – и снова льется невинная кровь и слышатся стоны и проклятия”. Обращаю внимание учеников и на эти строчки: “И эти люди – христиане”. На предыдущем уроке мы говорили, что Толстой был глубоко верующим человеком, он был убежден, что “без Бога никакой жизни нет, как только скотской”, а потому война для него – дело сатанинское, отступление от Бога, который, “дав им (людям) жизнь, вложил в душу каждого вместе со страхом смерти, любовь к добру и прекрасному”. Потому-то так и изображает войну писатель, что смотрел на нее с точки зрения заповедей Христовых, важнейшей из которых, как известно, является “Не убий!”
– А что такое война для таких, как Калугин, Гальцин, Проскухин и других “аристократов”?
Я рад, что ребята сразу вспомнили о 15-й главе “Севастополя в мае”. Если предыдущая глава начиналась ужасными картинами смерти, то эта начинается так: “На другой день вечером опять егерская музыка играла на бульваре…” И опять мы видим, как “аристократы” хвастают своими “подвигами”, убеждая себя и окружающих в том, что жарче всего было там, где находился тот или иной “герой”. Недаром Толстой пишет: “Тщеславие! Должно быть, оно есть характеристическая черта и особенная болезнь нашего века”. С каким презрением пишет он о “маленьких Наполеонах”, “маленьких извергах”, каждый из которых “готов затеять сражение, убить человек сотню для того только, чтоб получить лишнюю звездочку или треть жалования”.
– А теперь послушаем князя Гальцина: “Вот этого я не понимаю и признаться не могу верить, чтобы люди в грязном белье, во вшах и с неумытыми руками могли бы быть храбры”.
Ребята улыбаются: “Храбрость” Гальцина, любующегося сражением из окна уютной комнаты, они видели. Даже Калугин называет высказывания князя “пустяками”.
– А ведь подобные мысли до прибытия в Севастополь высказывал сам Толстой.
На лицах некоторых учеников удивление: значит, учебник к уроку они не читали, поскольку там написано об этом. Я против того, чтобы великих панибратски “похлопывали по плечу”, но я против того, чтобы их превращали в иконы. Величие Толстого вовсе не в том, что он был идолом, а в том, что он был живым человеком, умевшим избавляться от своих недостатков путем нравственного самоусовершенствования. Такой Толстой способен научить гораздо больше.
– А вот что пишет автор “Севастопольских рассказов”: “Надолго оставит в России великие следы эта эпопея Севастополя, который героем был…”
Я умышленно прерываю цитату:
– А кого еще, кроме правды, называет Толстой героем?
Ученики давно уже нашли эти строки: “Народ русский”.
– Докажите, что это действительно так.
И опять каждый говорит о том, что ему запомнилось. Кто-то вспоминает “Севастополь в декабре” и разговоры с ранеными в госпитале, кто-то – поведение защитников города на четвертом бастионе. Многим запомнилось, как матрос, у которого “вырвана часть груди”, просит прощения у своих товарищей за то, что не сможет продолжать сражаться.
Выслушивая тех, кто вспоминал сцены из рассказа “Севастополь в мае”, я попросил ребят обратить внимание на небольшой эпизод из главы 9-й, где Калугин демонстрирует свою “храбрость” капитану, который “уже шесть месяцев командовал одной из самых опасных батарей”. Вот она, разница между истинным и ложным героизмом!
– Почему, когда Толстой пишет, что капитан “между моряками имел репутацию храбрости”, слово “моряками” он выделял курсивом?
Ребята понимают, что такой репутации ни Гальцину, ни Калугину не заслужить никогда. Близость к народу – это и есть близость к правде. Глазами народа писатель увидел эпопею Севастополя.
Вспоминаем, как менялось поведение капитана: “Сначала он тщеславился, храбрился, рисковал, надеялся на награды и репутацию и даже приобрел их, но теперь уже все эти побудительные средства потеряли для него силу”.
– Наверное, и Толстой прошел тот же путь возмужания, пока не почувствовал себя одним из защитников города. Какая же “побудительная причина”, по мысли писателя, позволяет людям, живущим “среди беспрерывного труда, бдения и грязи принять эти условия”?
Как хочется, чтобы ребята запомнили эти слова автора: “И эта причина есть чувство редко проявляющееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каждого – любовь в Родине”.
– А какой сценой начинается книга Толстого?
Спрашиваю того, кто первым нашел это описание природы: “Утренняя заря только что начинает окрашивать небосклон над Сапун-горою…”
– А чем заканчивается книга?
Ребятам понятны чувства тех, кто вынужден оставить город.
– Назовите еще одного главного героя произведения?
Догадаться нетрудно. Имя его звучит в заглавии каждого рассказа и книги в целом. Это Севастополь. Я показываю цветные фотографии города, помещенные в журнале “Родина”, который целиком посвящен Крымской войне. Это своеобразная рекламная пауза – если кто-то из ребят заинтересуется и прочитает этот журнал, я буду рад.
– Геройски сражались защитники Севастополя и в годы Великой Отечественной войны, недаром Севастополь был удостоен гордого звания “город-герой”.
И так же “с невыразимой горечью в сердце, вздыхая и грозя врагам”, покидали Севастополь наши бойцы в 1942 году. И каждый был уверен, что еще вернется сюда как победитель. В 1944 году это сбылось. Обо всем этом и рассказал Петр Сажин, бывший военный корреспондент, участник боев, моряк, старший лейтенант (что, кстати, близко по чину к поручику). Свою книгу он назвал “Севастопольская хроника”.
Я демонстрирую ее ребятам. Может быть, кто-то заинтересуется и прочтет.
– А что такое хроника?
Слушаем, как работали ребята дома со словарями. Среди значений слова есть и такое: “Запись событий в их временной последовательности”. Теперь ученики понимают, почему так названы рассказы: “Севастополь в декабре, мае, августе”.
– Готовясь к уроку, я подумал: “Не найти ли видеоматериалы с батальными сценами”. Но потом решил не делать этого. Как вы думаете, почему?
Выслушав версии, объясняю причину сам:
– Вы придете домой, включите телевизор и, к сожалению, у вас появится возможность “внимать ужасам войны” в репортажах из Чечни.
В классе тишина. Времени на уроке никогда не хватает! Но эта пауза необходима!
– “Севастопольские рассказы” называют “первой траншеей” к “Войне и миру”, без них не было бы и толстовского романа-эпопеи. Значит, сегодняшний урок будет иметь продолжение, когда мы будем говорить и о войне, и о мире.
Великая эпопея Севастополя позволила Толстому увидеть “главные черты, составляющие черты русского, – черты простоты и упрямства”. А такой народ не может не иметь будущего. Так будем же верить в Россию. И будем любить ее так, как любили защитники Севастополя, как любил поручик артиллерии Лев Николаевич Толстой.
Владимир МОРАР,
учитель литературы гимназии N 1, победитель конкурса “Учитель года России-2000”
Калининград
Литература:
╥ Венюкова С.В. Герои Севастополя. М., 1979.
╥ Лебедев Ю.В. Русская литература. Учебник для 10-го класса общеобразовательных учреждений. М., 1996.
╥ Лев Толстой в фотографиях современников. М., 1966.
╥ Маймин Е.А. Лев Толстой. М., 1978.
╥ “Родина”, 1995, NN 3-4.
Выбор читателей
Комментарии