Внеклассное чтение. Произведения финалистов Национальной литературной премии «Большая книга» появились в свободном доступе

​На торжественном Литературном обеде, который традиционно проходит с видом на Красную площадь в кремовых декорациях одного из парадных залов ГУМа, Совет экспертов Национальной литературной премии «Большая книга» объявил имена финалистов нынешнего сезона. Из 37 авторов «длинного списка» на финишную прямую вышли лишь одиннадцать. Теперь за работу берется жюри – Литературная академия, которой осенью предстоит назвать главную книгу года. Своего фаворита выбирают и читатели: народное голосование проходит на страницах онлайн-библиотек Readrate.com и Bookmate.com – партнеров премии, где в течение пяти ближайших месяцев произведения финалистов можно читать бесплатно.

ЗвездопадЕще весной, оглашая «длинный список», глава Совета экспертов, писатель Михаил Бутов сетовал, что на этот раз сезон выдался настолько «грибной», что критикам, решающим судьбу финалистов, будет непросто сделать однозначный выбор, ведь тут что ни претендент, то звезда первой величины: Захар Прилепин и Алексей Варламов, Ираклий Квирикадзе и Максим Кантор, Виктор Пелевин и Дмитрий Быков, Евгений Водолазкин и Юрий Буйда, одним словом все те, из чьих сочинений сложится курс российской литературы первой половины XXI века, по которому будущие студенты-филологи будут сдавать экзамены. И вот что теперь делать? Как ни крути, но всем места на пьедестале не сыскать. В итоге Совет экспертов принял решение практически революционное и уж точно смелое: большинство строчек в списке финалистов отдано тем, о ком массовый читатель, возможно, и не слыхал, популярным же авторам оставили всего пару-тройку мест. По мнению Михаила Бутова, это был единственно верный ход. Во-первых, на счету мэтров уже достаточно премий, надо и другим, не менее достойным литераторам дать шанс. Во-вторых, чем «громче» автор, тем строже эксперты подходили к его произведению, оценивая его «по гамбургскому счету», сравнивая не столько с тем, что написали другие, сколько с уже созданным прежде им самим. – Вот вас удивляет, почему в списке финалистов нет ни Прилепина, ни Быкова, – говорит председатель Совета экспертов. – А я вам объясню. И тот и другой написали документальные биографии. Быков – Маяковского. А Прилепин – Мариенгофа, Корнилова и Луговского, объединив их в сборник «Непохожие поэты». Книги неплохие, но отнюдь не выдающиеся, особенно если сравнивать с тем, на что в принципе способны эти авторы, соревновавшиеся в данном случае не друг с другом, а сами с собой. Про животных и людейЧто же в итоге представляет собой список финалистов, обещающий, по заверению все того же Михаила Бутова, «и увлекательное чтение, и глубокое размышление»?Владимир Динец и его «Песни драконов» вышли на финишную прямую благодаря «психологизму, наблюдательности и юмору в своеобразном травелоге о животном мире». Произведения научно-популярного жанра – нечастые гости «Большой книги», но на сей раз жюри не устояло: «язык» и «брачные обряды» крокодилов, красочно описанные известным зоологом, странствующим по свету на надувном каяке, видимо, показались судьям посильнее «Фауста» Гете.Название романа Сергея Солоуха «Рассказы о животных» может поначалу ввести в заблуждение. Но тут надо сразу оговориться: кемеровчанин Солоух отнюдь не новый Бианки. Он пишет не о ежиках и белках, но о людях, хотя в какой-то момент начинает казаться, что белка куда больше человек, чем некоторые персонажи «Рассказов». Герой романа – Игорь Ярославович Валенок – в прошлом доцент университета, о котором отзывается как о «некоем особом подвиде супермаркета», а ныне – менеджер по продажам в компании, торгующей услугами сотовой связи в вымышленном, но абсолютно реальном городе Южносибирске. Такая жизнь не по нему. Но что делать? Поиск ответа на этот вопрос, а также «продолжение традиций русского экзистенциализма, внимание и уважение к ежедневному труду жизни» и принесли Сергею Солоуху место в списке финалистов «Большой книги».В вымышленный город Батуев отправляет читателя и роман Алексея Иванова «Ненастье». За криминальной завязкой – бывший солдат-афганец в одиночку грабит фургон, который перевозит деньги большого торгового центра, – скрываются размышления о войне и мире, о судьбе и стране, о поисках причин, по которым один человек может доверять другому в обществе, где торжествуют хищники.«Травля» Саши Филипенко – история журналиста, перешедшего дорогу всесильному олигарху и расплатившемуся за это сполна. Рентгеновский снимок наших дней, искореженных цинизмом и абсолютно безжалостных. И вместе с тем диагноз, поставленный обществу в целом: острая нехватка чести и совести, дефицит благородства и чувства собственного достоинства. Лечение если и возможно, то сложно и строго индивидуально. Вчера, сегодня, завтраКак и в минувшие годы, в финале «Большой книги» оказалось несколько исторических романов: русская словесность по давней своей традиции пытается разобраться с сегодняшними проблемами, пристально всматриваясь в зеркало дня вчерашнего.«За изображение исторического разлома через противостояние личности» на главный приз «Большой книги» номинирован документальный роман Леонида Юзефовича «Зимняя дорога», рассказывающий об одном малоизвестном эпизоде гражданской войны. Над историей якутского мятежа белого генерала Анатолия Пепеляева Юзефович работал 20 лет, собирая архивные материалы, изучая следственное дело Пепеляева, протоколы допросов, его дневник, стихи, письма к жене, автобиографию, написанную уже после похода, газеты и документы тех лет. На счету «Зимней дороги» уже две солидные награды: премия «Национальный бестселлер» и «Клио» – за лучший исторический роман. «Авиатора» Евгения Водолазкина Совет экспертов отметил «За историко-философское постижение российского XX века через сюжетный гротеск». Если разобраться, перед нами знаменитая сказка о Спящей красавице. Только вместо романтичной принцессы здесь на шестьдесят с лишним лет засыпает узник Соловецкого лагеря, жертва опытов по крионике. Очнувшись в конце 1990-х на больничной койке, он поначалу не может вспомнить ни кто он, ни откуда, ни как сюда попал. И лишь начиная по совету врача вести дневник, бывший сиделец понемногу вспоминает все. И приходит к парадоксальным выводам о природе преступления и наказания, перенося читателя из пусть страшной, но все же сказки а-ля Шарль Перро в неумолимую притчу в духе Достоевского.Попытку окинуть взором век минувший и отстоять «индивидуальные ценности в противовес коммунальным» предпринимает и Людмила Улицкая в романе «Лестница Якова». В семейной хронике рода Осецких туго сплетаются эпохи, культура и мировоззрение разных поколений, живших, любивших и страдавших в XX столетии. Нора Осецкая видела своего деда Якова только однажды и не придала той встрече особого значения. По-настоящему она узнает деда лишь много десятилетий спустя, прочитав его дневники, письма и телеграммы и получив в архиве КГБ доступ к его личному делу.Мост между прошлым и настоящим строит и Петр Алешковский в романе «Крепость». Его герой Иван Мальцов пишет научный труд о Золотой Орде, а попутно бесстрашно сражается с современными варварами – армией чиновников, задумавших превратить его родной и любимый городок Деревск в бездушную туристическую Мекку. И не чувствует Мальцов существенной разницы между теми супостатами и этими. Хотя, нет, наверное, татаро-монголы ему все же если и не симпатичнее, то понятнее, недаром он видит себя во сне молодым монгольским воином. С миру по ниткеМистические ветра дуют и со страниц романа Марии Галиной «Автохтоны», а потому Совет экспертов выделил автора за «яркое описание морока как основы жизни». Некто Он, человек без имени и особой биографии, приезжает в некий город на границе Восточной и Западной Европы, чтобы собрать материал для статьи о громкой постановке местного театра, премьера которой случилась почти столетие назад и завершилась то ли вакханалией, то ли трагедией. И попадает в самую гущу какого-то неистового «данс макабр», где герои той, казалось бы, быльем поросшей драмы материализуются прямо из воздуха и не больно-то радуются вторжению в их жизнь незваного гостя. Написанные прекрасным языком, наполненные сочными вещными деталями «Автохтоны» напоминают о Гоголе, а еще о том, что литература не обязана быть остро социальной, но имеет законное право на фантазию и магию со смыслом.С еще одним искусствоведом знакомит нас и Анна Матвеева в своем «страстно описывающем женское несовершенство» романе «Завидное чувство Веры Стениной». Критики уже окрестили эту вещь образцовой женской прозой, которую и самой не стыдно читать, и подруге подарить, а возможно, и мужу в отпуске подсунуть. Потому как качество текста безупречное, как и талант его героини: она умеет разговаривать с картинами и слышит их голоса. Но есть у Веры Стениной еще один «дар», сильно мешающий ей жить: она гениальная, прирожденная, блистательная… завистница. Как профессиональный золотоискатель, она выискивает поводы для зависти там, где, возможно, их и нет, и это превращает ее жизнь в десятый круг ада. «Завидное чувство Веры Стениной» – это уже третья попытка Анны Матвеевой взять главную премию «Большой книги»: в 2013 году в список финалистов попал ее сборник «Подожди, я умру – и приду», а в минувшем сезоне сборник «Девять девяностых» получил приз читателей.Прочитав сборник Александра Иличевского «Справа налево», эксперты обнаружили в нем «текст, переживаемый как жизнь и жизнь, проживаемую как текст». Расшифруем. Это подборка эссе, в которых нашлось место буквально всему на свете: географии и истории, археологии, науке, политике и музыке, философии, войне и путешествиям. Всему, что наблюдал автор в своих странствиях – физических и метафизических, всему, что «навсегда осталось на сетчатке и отпечаталось в «шестом чувстве» – памяти. Как археологи искали Хазарию, почему Мертвое море соленое, а озеро Кинерет пресное, велика ли разница между гениальными учеными и сумасшедшими, зачем немецких школьников возили на обязательные экскурсии в Аушвиц – часто ли мы размышляем об этих вещах в своей стремительной повседневности? Нет, конечно, а зачем? Да затем, что из этих вопросов, как и из тысяч, миллионов других, состоит наш мир. И мы сами тоже из них состоим. Просто не всегда можем их для себя сформулировать, не говоря уж о том, чтобы на них ответить.