Вместо тепла. Я так думаю

​На днях мне исполняется 32. Не сказал бы, что сильно изменился с тех пор, как мне было 16. Те же убеждения, сомнения те же.

А вот времена изменились. Этим холодным летом в парке на Елагином острове играют «Симфоническое кино» – музыку Цоя в исполнении классического оркестра. Я сижу на ступеньках зрительской трибуны, в руках у меня пластиковый стаканчик розового вина, на глазах темные очки, смягчающие вечернее петербургское солнце. Я слушаю «Мы ждем перемен» и слежу глазами (благо из-за очков их не видно) за маленькими пацанами, катающимися на плечах своих отцов (на плечах своего отца я не катался никогда, да и мне самому катать так некого).Времена изменились. И пока летним вечером я нахожусь в окружении своего поколения, министр образования выступает с инициативой «национализации» школ (перевода их в областное подчинение из местного, но, в общем, это оно и есть), бывший директор «Гоголь-центра» Малобродский продолжает сидеть в тюрьме, а один из самых страшных убийц в истории страны занимает первое место в опросе моих сограждан как наиболее значительная личность России.Об этом ли мы мечтали? Это ли представляли как свое будущее? И достаточно ли сделали, чтобы оно стало таким, как нам хотелось? Не промолчали, когда нужно было сказать правду? Не дали страху занять место совести? Когда мы будем уходить, можно ли о нас будет сказать, как об исчезающем сейчас на наших глазах поколении (Гранин, Евтушенко, Баталов), что мы были преданы своим идеалам и прожили жизнь честно?Ждем мы перемен или убедили себя в том, что надо выстраивать свою частную жизнь, не рассчитывая на большее?В Эрмитаже сильная фотовыставка «2 Хенкин 2». Два брата, Евгений и Яков Хенкины, оказавшиеся в 1930-х один в Берлине, а другой в Ленинграде, снимают жизнь этих городов. И там, и там играющие дети и прекрасные женщины, а рядом с ними маршируют люди с портретами и лозунгами… Обоих братьев не станет в 38 лет: одного, вернувшегося в Советский Союз из Германии, чтобы спастись от фашистских гонений на евреев, расстреляют в лагере, другой погибнет на Второй мировой. Фотоснимки шепчут смотрящим на них сейчас: «Смотрите, вот мы, вот наша жизнь, такая краткая и рискующая оборваться в любой момент. Тогда мы не знали, что все так быстро заканчивается…»О чем это я в свои без двух дней 32? Что вот этот мелкий пацан, который, смеясь, убегает от своего  папы и карабкается мне навстречу по ступенькам, обязательно должен быть счастлив. Свободен. Должен иметь возможность выбирать. И знать правду.Вот об этом я мечтаю сейчас. Я встаю, выбрасываю в урну пустой стаканчик и иду к выходу. Солнце зашло, и стало холоднее. На днях мне исполняется 32. Не сказал бы, что сильно изменился с тех пор, как мне было 16. И я счастлив, что это так.