На чтение: ≈ 11 мин.Для России воспитание детей – не разовая кампания, которую мы начали проводить потому, что президент обратил на это свое внимание. Он, кстати, сделал правильно. Нельзя было дальше молчать, не поставить вопрос так остро, как это сделал год назад глава государства.
Нет в России здравомыслящего человека, который не понимал бы: если в стране продолжают шириться такие явления, как детская беспризорность и безнадзорность, страна не выздоравливает, у нее очень много проблем, и вряд ли есть смысл говорить о каких-то позитивных явлениях в экономике, политике, если в ней есть брошенные дети.
Этими проблемами мы занимались и будем продолжать заниматься системно, всерьез до тех пор, пока они существуют. Но заниматься ими только как процессом, который действительно очень интересен возникновением массы инноваций, было бы не совсем правильно. Надо понимать: если мы не обозначим ориентиры, конкретные цели, позитивные результаты на следующий год и более длительную перспективу, мы ничего никогда не достигнем.
Мы должны понять, что надо сделать на уровне регионов (а субъекты Федерации – та власть, которая несет ответственность за решение проблем детства, хоть федеральные органы не устраняются от этой работы), ведь большая тяжесть, ответственность за результативность принимаемых мер так или иначе ложится на их плечи.
Что же надо сделать, чтобы приблизить время, когда детская безнадзорность и беспризорность перестанут быть распространенным явлением и станут единичными фактами?
В прошлом году Правительство РФ и субъекты Федерации приняли беспрецедентные меры для создания законченной системы соцзащитных учреждений для тех детей, которым сегодня некуда идти, некуда деться, и мы единственные, кто дает им кров, тепло, одежду и питание. Самая главная и самая трудная проблема для России – это проблема детской безнадзорности, сиротства детей при живых родителях, так называемого социального сиротства. Если мы можем забрать детей с улиц, разместить их в наших приютах и других социальных учреждениях, то как быть с теми детьми, у которых есть семьи, отцы и матери, не лишенные родительских прав. Мы должны серьезно подумать: как оказывать помощь таким детям? И эта работа тоже должна проводиться системно, прежде всего, при координации всех органов власти субъектов Российской Федерации.
Сегодня уже мало констатировать, как эффективно мы работаем с органами управления образованием в том или ином регионе страны, хотя и органы МВД, и органы соцзащиты совместно с ними отработали эффективные технологии помощи детям, попавшим в тяжелые жизненные ситуации. Но если проанализируем, увидим, что положение дел меняется крайне медленно. Только на 20% в первом квартале года снизилось число детей, которых мы называем безнадзорными. Следовательно, у нас до сих пор нет жесткого системного взаимодействия между всеми структурами власти и неправительственными организациями в субъектах РФ.
Мы закончили первый этап работы по проведению мониторинга, цель которого – установление количества детей, нуждающихся в помощи. Каждое ведомство по своему направлению сделало свою работу. Органы социальной защиты, наконец, создали полный банк данных о детях и семьях, находящихся в социально опасном положении по всей России. В Минтруда собраны эти данные по всей системе социальной защиты России.
Вот лишь одна цифра: по данным мониторинга 600 тысяч детей находятся в социально опасном положении. Это очень много. И это дети, у которых действительно архикритическая жизненная ситуация. Семьи, в которых находятся они, – у крайней черты бедности или у крайней черты пьянства родителей. Большая часть этих детей попадает на улицу, пополняет ряды безнадзорных.
Точно также есть банк данных по числу детей, не посещающих школу, у Министерства образования РФ. По количеству детей, совершающих правонарушения, есть данные у МВД РФ. Причем, все данные – по каждому региону, по всем отраслям. Мне представляется, нужно очень быстро и на федеральном, и на региональном уровнях суммировать все эти данные по разным направлениям, затем посмотреть данные об этих детях по каждой семье, каждой школе, разобраться, что это за дети, что мы можем предпринять для них.
Мы можем оказывать материальную, социальную или иную помощь. Сегодня нет ни одного региона, где бы не могли оказать любую разовую помощь тем семьям и детям, которые оказались в условиях крайней нищеты. Для этого нужны и политическая воля, и человечность, и синхронизация усилий всех властных структур. Только в этом случае мы сможем добиться успеха.
У нас много детей стоят на учете в органах милиции, очень много детей органы правопорядка задерживают, в частности, в прошлом году было задержано около 680 тысяч подростков, из них 550 тысяч были тотчас возвращены в семьи. 220 тысяч детей задержаны в транспорте. Я предлагала: давайте займем различными формами трудовой деятельности в каждом регионе тех детей и подростков, которым нечем заняться, которые находятся на учете в органах милиции. Если останутся средства в органах трудоустройства и занятости, дадим возможность использовать их для организации труда подростков, которые сами пожелали работать летом. Но в первую очередь органам образования, социальной защиты, внутренних дел, занятости нужно точечно поработать над тем, чтобы занять так называемых трудных детей.
Школы должны проанализировать, что это за дети, органы соцзащиты – как помочь им в реабилитационных учреждениях, путевками на летний отдых. Тогда мы поймем, что работаем не изолированно по вертикали власти, не впустую, что наша работа приносит положительный результат.
Чрезвычайно актуальна проблема волонтерской работы. Мы должны привлекать волонтеров для работы с детьми из студенческой и подростковой среды. Помню, как раньше мы в школе помогали друг другу. Классный руководитель просил помочь отстающим одноклассникам. Кроме того, мы оказывали помощь ребятам в интернате, которые приехали из села, понимали, что это было ответственное государственное поручение, которое нам нужно выполнять. Сегодня такую важную государственную задачу выполняют, например, те военные, которые берут на свое попечение трудных подростков, шефствуют над школами, детскими домами, интернатами. Думаю, пора провести съезд шефов, волонтеров, которые ведут такую бескорыстную работу, поделиться опытом, отметить тех, кто не жалеет сил и времени на эту деятельность.
Сегодня мы много говорим о социально ответственном бизнесе. Однако социально ответственными почему-то считают себя исключительно бизнесмены-женщины, которые на лето трудоустраивают в свои фирмы огромное количество детей и подростков. Эта помощь эффективнее, чем простое спонсорство, простое меценатство. На 1 мая нынешнего года изъявили желание поработать 1 млн.200 тысяч детей и подростков. Сейчас их число возросло до 1 млн.600 тысяч человек. Мы хотим обратиться к представителям крупного бизнеса, чтобы они тоже в летнее время создали большое количество рабочих мест для детей и подростков, потому что сами мы эту проблему не решим. Если бы такая работа была проделана на уровне субъектов Федерации, это тоже было бы правильно.
Еще раз подчеркну: если мы не синхронизируем все свои усилия на межведомственном уровне, не привлечем к этой работе общество, бизнес, всех, кто понимает, что эту проблему нужно и можно решить, нам ничего добиться не удастся.
Мы очень мало информируем общество о том, что сделали. В результате политики порой упрекают нас в том, что мы будто бы развалили все, что можно развалить.
Да, многое мы не успели сделать, но нам надо информировать общество о тех бриллиантах опыта, который есть, надо сделать своими союзниками всех, независимо от политических позиций и пристрастий. Общество должно нам помогать.
Мы часто говорим о том, что нам не хватает денег на работу с детьми. Но сегодня идет работа над бюджетом, и нам важно не проиграть ни одной позиции. Проиграть можно, ограничиваясь только эмоциональными разговорами о том, что «все плохо», а выиграть – используя серьезные аргументы, выстраивая все технологии оптимизации работы социальных отраслей.
Выбор читателей
Комментарии