Владимир ЕРЁМИН: Раздуваю щеки, только когда бреюсь

Поклонники, если речь заходит о заслуженном артисте России Владимире Еремине, вспоминают кто что. Кому-то повезло видеть его первые театральные работы в Алма-Атинском академическом русском театре драмы им. Лермонтова. Кому-то посчастливилось наблюдать за ростом этого актера в ленинградских театрах – комедии и БДТ. Одни получают удовольствие от его игры на московских сценах. Другие с ностальгией вспоминает советские фильмы с его участием. Третьи знакомы с ним по рекламе и телешоу. Четвертые читали книги Владимира Еремина. Но нет среди россиян ни одного, кто бы не слышал этот легендарный голос. Просто потому, что голосом Владимира Еремина говорит добрая половина кинозвезд Голливуда.

«Всегда отталкиваюсь от голосовой фактуры того актера, которого озвучиваю, стараюсь быть разным», – говорит Владимир Еремин, а я ловлю себя на мысли, что на его, таком интеллигентном и спокойном лице, как тени, периодически «проступают» лица других актеров. В годы юности в нем находили сходство с Олегом Далем, потом мелькнул Майкл Дуглас, а теперь совершенно явственно – Аль Пачино. В чем дело? Положим, с Дугласом у них одна линия носа, с Аль Пачино – характерная форма глаз. А что делает его на мгновения вылитым Микки Рурком? Или Энтони Хопкинсом? Вроде совершенно не похож… Неужели только голос, который способен так удивительно меняться? Спрашиваю: знает ли он об этом эффекте внешнего сходства?- Сразу напрашивается шутка – мол, сроднились уже. Но опустим ее как самонадеянную. Я раздуваю щеки, только когда бреюсь. Тем более что сходство с кем-то, пусть даже со звездой, – скорее минус, чем плюс. Лучше быть самим собой, ни на кого не похожим. Но не раз слышал от гримеров, что из моей физиономии можно сотворить самое разное – можно простака, можно клоуна, а можно и аристократа. Счастливое свойство для актера. Ну тут уж мама с папой распорядились… А вот пробиться к внутренней идентичности, когда и внешнее и внутреннее работают в унисон, – это уже вопрос опыта, мастерства. И конечно, голос здесь – одно из важнейших выразительных средств. Особенно когда ты стоишь перед микрофоном и дублируешь большого артиста.- Аль Пачино как-то сказал, что старается разнообразить свои роли, но знает, что публика все равно ждет от него знакомый гангстерский типаж. Так что известность волей-неволей делает актера заложником одного образа. А вы чувствуете себя «заложником» Пачино?- Быть заложником мастера – большая честь, которую надо заслужить, стараясь ему соответствовать. Учиться у него, не подражая. В этом смысле я в плену. У Аль Пачино в голосе бездна оттенков, хотя давно уже проявились возрастные изменения. Если вспомнить времена «Крестного отца» – это тембр уверенного в себе, с нотками мачизма мужчины средних лет. В «Запахе женщины» оттенки меняются, но он по-прежнему обволакивает и манит, действуя своими переливами особенно сильно на женские сердца. С годами в нем умножилась какая-то тайна. Замечательное совпадение противоположных звучаний. Но все это существует, конечно же, не само по себе, а зависит от типа личности, которую он воплощает на экране в конкретном фильме. Есть нечто в магии этого актера, что подкупает бесконечно. Кто такой Аль Пачино? Маленький человечек. При этом он не сложен, как Аполлон, и не звучит, как Орфей. А взгляд сверлит до костей, проникая и в мозг, и в душу… Аль Пачино не раскрывается в своих образах до конца – всегда есть еще что-то, что осталось намеком, штрихом. Он может превратиться в бешеного и неуправляемого безумца – и тут же растрогать тебя до слез, сменив регистр и явив тонкую, страдающую душу своего героя. Все это богатство тональностей и голосовой палитры, конечно же, забирает тебя в плен, когда стоишь у микрофона и пробуешь влезть вслед за мэтром в шкуру его героя… Думаю, хорошо бы написать сценарий об актере дубляжа, который однажды встречается с тем, кого уже много раз озвучил. Так, на одном из кинофестивалей я встретился с Армандом Ассанте, которого дублировал во французском многосерийном телефильме «Наполеон». Меня подвели к нему и сказали: благодаря этому парню тебя знают и любят в России. Мы выпили, и на прощание он сказал: «Если снимешься в английском кино, я тебя озвучу бесплатно!»- Так что же самое важное в дубляже помимо «попадания в губы»?- В психологии есть термин «эмпатия», то есть вчувствование. Актерская профессия зиждется на чувственном начале. Мы прежде всего должны ощущать друг друга, чтобы партнерствовать и на сцене, и на площадке. Когда репетируем – работаем головой, когда начинаем играть – включаем сердце. Поэтому, глядя на парня, которого я буду озвучивать, я стараюсь вчувствоваться, а не только понять природу его поступков на экране. Ну и что, что я русский, а он американец, француз или индус? Чувства – это та область, где легче всего найти точки соприкосновения. Главное, считать эмоциональный код по лицу и пластике актера. И мне даже необязательно знать, о чем фильм.- Не читаете сценарии?- Литературу качественную, как, например, сценарий Гребнева «Дом для богатых», или «Пятый ангел» Володарского, или «Веселые похороны» по Улицкой, или «Бульварный переплет» Брагина, или «Что сказал покойник» по Хмелевской, читаю с любопытством и ученическим интересом. Но актеру перед съемкой не всегда обязательно знать сюжет, куда важнее постараться понять замысел постановщика и его трактовку. Не выстраивать самостоятельно свою роль, принять как данность главенство режиссера и его видение целого, где твой персонаж – всегда лишь часть общей конструкции. Но это если имеешь дело с серьезным режиссером… Многие мастера режиссуры использовали незнание актером сюжета как прием. Тарковский на съемке мог просто сказать Маргарите Тереховой: «Стой там, смотри в сторону леса… теперь улыбнись, вздохни, вспомни что-нибудь печальное». Федерико Феллини просил актеров: «Вот тут бегайте, кричите…» – «Что кричать?» – «Не важно, я потом нужный текст подложу». И совершенно необязательно было Тонино Гуэрре не спать ночами, оттачивая каждую реплику. Феллини важна была энергия кадра, драйв, а смысл действию он придавал потом, за монтажным столом. Так что нет единого рецепта создания фильма и спектакля. Самые большие достижения возникают на линии преодоления законов, отмены их и установления новых.- Несколько лет назад вы организовали школу дубляжа. Ученики не подкачали?- Актеры дубляжа – товар штучный, требует набора специфических качеств: выразительный голос, способность к синхронности, звукоподражанию. Двое моих учеников уже активно работают на московских студиях, пишут главные роли, очень способные ребята… Этот навык совершенно необходим в наше время, когда поток зарубежных фильмов в разы превышает отечественные. Я даже как-то пошутил, что артистам по окончании театрального вуза нужно имплантировать микрофон. Ведь он используется везде. Теперь все чаще – и в театрах, потому что форсирование голоса порой выбивает из органики, а с микрофоном игра становится более тонкой и реалистичной. Я уж не говорю про радио и кино. Однако обращаться с ним практически нигде не учат. Даже во ВГИКе этому уделяется всего несколько часов.- А кого вы считаете своим учителем в профессии?- Учился и продолжаю учиться я у многих, но главнейший из главных – Петр Фоменко. Слышал легенды о его великом спектакле «Смерть Тарелкина» в театре Маяковского. Влюбился в него через кино – фильм «На всю оставшуюся жизнь» просто сбил меня с ног. И я сказал себе: «У этого режиссера я буду работать». Приехал в Ленинград, показался, и он меня взял в Театр комедии им. Акимова, где тогда был главным режиссером. Сыграл в его спектаклях несколько главных ролей, но через три года, в 1982-м, он вынужден был уйти из театра из-за идеологического конфликта с Ленинградским обкомом. Уезжая в Москву, сказал мне: «Не могу тебя никуда взять, потому что сам еду в никуда». Никаких плацдармов заготовленных у него на тот момент не было.- После этого вы попали к Товстоногову?- Меня пригласил Константин Райкин, который тогда добился перевода театра «Сатирикон» в Москву. Я согласился. Как это часто бывает с просватанной невестой, в некоторых театрах Питера было по этому поводу небольшое возбуждение. Мне позвонили из одного театра, из другого, а третьим был звонок из БДТ – легендарный завлит Дина Морисовна Шварц сказала, что Георгий Александрович Товстоногов хочет пригласить меня к себе. Это, конечно, был нокаут. Приходилось выбирать между «Сатириконом» и Москвой и великим Товстоноговым. Что делать? Я задрожал и рухнул. Пришел за кулисы к Аркадию Райкину (естественно, переговорив сначала с Костей, который понял и благословил), встал пред ним на колени и сказал: «Аркадий Исаакович, простите, но меня позвал Товстоногов». На что он сказал: «О чем вы говорите, конечно! Если бы меня позвал Товстоногов – разговора бы не было». Так я в 1982-м попал в БДТ, где служил до 1995 года.- Как вы относитесь к тому, что сейчас происходит в кино и театре?- Мне нравится ставка на молодежь – ее не было в годы моей юности, мы пробивались с трудом. Невольно вспоминаются времена столетней давности, когда шестнадцатилетние командовали полками. Например, Театр Наций целиком и полностью ориентирован на молодежные актерские и режиссерские дебюты. И в этом смысле благородное устремление художественного руководителя Евгения Миронова и его команды дает плоды. Но иногда ситуация меняется с точностью до наоборот, если людям постарше труднее отыскать место под солнцем. Человек полон сил, опыта и желания работать, а ему говорят: нет, нас интересуют только те, кому до сорока. Почему? Потому что условный телезритель хочет видеть на экране молодые лица и получать заряд радости и оптимизма. Нынешнее искусство словно боится задуматься о приближении к последней черте, не стремится постигать трудности, которые коснутся каждого. Такие фильмы, как «Любовь» Ханеке или отечественная «Елена» Звягинцева, не в чести у широкой аудитории. А ведь именно они останутся в истории кино.- Но вы сценарист, значит, можете написать роль «под себя».- И дальше что? Сценарист, продав рукопись, по сути, отстраняется от дальнейшей работы над своим детищем. И сценарист-актер не исключение. Все решают заказчики. А у них часто есть уверенность, что зритель хочет видеть в разных ролях одних и тех же актеров. Валерий Тодоровский в каждом своем новом проекте открывает и зажигает новые звезды. Его бы флаг да всем режиссерам в руки. Но это непросто – пробивать новое…- Вы пробовали свои силы и как сценарист, и как режиссер, и как продюсер, при этом продолжали сниматься. Чем это продиктовано? Стало тесно в актерской профессии?- Дело не только в этом, но и в свойствах моего характера. Если бы я не чувствовал в себе желания водить пером по бумаге, то после Школы-студии МХАТ не поступил бы на филологический. Если бы не захотел поставить свою пьесу «Пожар в сумасшедшем доме во время наводнения», не стал бы пробовать свои силы в режиссуре. Родной театр им. Лермонтова в Алма-Ате, спасибо, предоставил мне такую возможность. Спектакль идет там уже пятый год. Там же поставил еще два спектакля – «Чудиков» по Шукшину и «Визит дамы» Дюрренматта. В ноябре прошлого года этим спектаклем закрылись юбилейные гастроли алмаатинцев на сцене МХТ им. Чехова. Но режиссером я по большому счету себя не считаю. И в продюсерство пришлось окунуться от невозможности иным способом воплотить мечту. А она есть – мечтаю найти финансирование на экранизацию своего киноромана «Я иду по ковру» о жизни актрисы, чей бунтарский характер определяет ее непростую женскую и творческую судьбу.- А разочарование от актерской профессии не настигало?- Игра – это увлекательнейший процесс. Залезть в шкуру другого человека – веселое занятие! Я не встречал разочаровавшихся актеров. То есть судьба у всех складывается по-разному, конечно… Кто-то нехватку ролей пытается компенсировать «общественной» жизнью и зачастую прощается с лицедейством на сцене. Но я ни разу не слышал от собратьев по цеху жалоб на разочарование в самой сути профессии. Смотрите: актеры зарабатывают в театре копейки, а в театральных вузах от желающих поступить отбоя нет. Почему? А потому что возможность за одну человеческую жизнь прожить множество других увлекает не меньше азартных игр! Актеры – единственные в мире люди, которые первыми бы вошли в коммунизм, потому что и бескорыстно готовы трудиться ради удовольствия от самого процесса творчества и веры в прекрасный результат.