На чтение: ≈ 26 мин.Владимир Николаевич Чикишев 27 лет руководит театром «Пиано», в котором играют глухие дети. Когда этот театр показывает спектакли на больших и престижных театральных площадках, например в Московском театре юного зрителя, Доме актера, учебном театре ГИТИСа, зрители не догадываются, что перед ними дети с ограниченными возможностями. Скорее наоборот, публика уверена, что это необыкновенно одаренные, благополучные, свободные и счастливые дети. В каком-то смысле так оно и есть. Два года назад Владимир Чикишев стал директором школы-интерната Нижнего Новгорода, в котором до этого работал педагогом дополнительного образования. Теперь его задача – сделать всех детей, растущих в этом доме, самыми гармоничными и счастливыми.
– Владимир Николаевич, как вы определяете место педагогики искусства в школе? Какие задачи, не решаемые другими способами, решает педагогика искусства в вашем интернате и в школах для обычных детей, у которых нет таких проблем, как у ваших воспитанников?- Конечно, театр оказывает на образование серьезное влияние. Это не просто четко и масштабно функционирующая организация, которая вовлекает детей, театр их реально преобразует. Театр помогает им накопить фермент радости, счастья, мастерства. Иначе говоря, учит простой формуле: сделай усилие, и ты тут же почувствуешь отклик этого мира. Театр воспитывает в детях особую гибкость. Тем более в данном случае речь идет о неслышащих детях. Отсутствие слуха – это еще и языковой барьер, к этому прибавляется изолированность жизни в интернате. Проблема социализации, интеграции для этих детей особенно актуальна. Никакая система, подпитанная любыми технологиями и методологиями, не сможет так успешно решать задачу включения этих детей в реальную жизнь, как театр и искусство. Тем более что дети очень восприимчивы к тем импульсам, которые дают им игра, театр. Они очень благодарны, когда им подсказывают форму и инструменты, способные помочь высказаться. Театр движения – это невербальный язык. В нем много глубин, перспектив и возможностей, притом что у каждого актера, у каждого ребенка тут свой «голос», свои возможности, свое ощущение стиля. Занятия театром для наших детей – буквально поиск и выработка каждым индивидуального «голоса» в движении. Конечно, это происходит через импровизацию, через выстраивание своей композиции, через самостоятельное творчество. Когда дети импровизируют, мы видим проявление личностных качеств. Мы видим глаза, чувствуем иронию, мы понимаем, что у каждого из них есть свое мнение. Интернат для глухих детей – искусственно созданная резервация. Дети 6 дней в неделю без родителей под присмотром педагогов и воспитателей. У педагогов есть задача научить, и не всегда ответ на вопрос «как?» выдерживается в нужных гуманитарных тональностях. У нас много неразберихи с устаревшей методологией и кадровым составом. Так, думаю, и по всей России. Трудно рассчитывать, что учителя пенсионного возраста быстро воодушевятся идеями творческой педагогики. Это, к сожалению, уже не тот уровень энергии, который необходим, чтобы преобразовать казенный дом, стены, которые впитали слишком много страхов и формализма!Первое, что хотелось сделать, – вывесить большие портреты детей на стенах: лица, глаза. Мы приобрели два больших монитора, и там море фото- и видеофайлов, сенсорный экран, и дети сами находят, что им интересно. Я в 8 утра прихожу, они уже смотрят фрагменты вчерашних репетиций. Мы сразу выкладываем все интересные события из жизни школы. И около этих экранов все время стоят дети и взрослые.Конечно, в интернат приходит молодежь – живая, инициативная. Много волонтеров. Но они еще совсем не уверены в своих педагогических силах. Педагогическая специфика трудная – сурдоперевод, глухие дети. Поэтому очевидно, что в таком сложном социальном институте, каким является интернат для глухих детей, необходимо создавать интеграционные ниши, игровые пространства с иной атмосферой.У нас воспитываются дети, которые не слышат, но прекрасно видят и цепляют глазом любую деталь интерьера, слушают его ритм. И очень важно создать для них такое пространство, чтобы оно их настраивало определенным образом. Но, конечно, недостаточно перекрасить стены, каким-то особым образом расставить позитивные акценты и выстроить какие-то информационно-ритмические композиции. Очень важно включить детей в дело. У них должна быть реальная практика. И этих форм, кроме театра, может быть много. Но кто этим будет заниматься? Педагог? Или какие-то специальные люди? В нашей реальности этим занимаются педагоги, которые воспитаны на практике театра. Насыщая пространство образами, мы влюбляем детей в творчество. Конечно, нужен еще и профессиональный подход: понимание времени и пространства – как в этих условиях сконцентрировать усилия и как использовать инструменты, чтобы был результат. Очень важно, чтобы не было бесконечного процесса обучения ребенка, а было его включение в такую игру, в которой он сам себя будет обучать и накапливать через практику нужные ему ресурсы. Еще важна уверенность. Но это очень серьезная задача, требующая усилий и видения всех компонентов и возможностей.У нас в школе-интернате на 65 детей 85 взрослых, и нельзя не задуматься об этом соотношении. Даже несколько вялых и инертных взрослых, а, не дай бог, еще и агрессивных могут испортить всю композицию. Тут невольно подумаешь, что бедные дети всегда в меньшинстве. Тут непросто разобраться в приоритетах. И пока мы разбираемся, где ключевые моменты и узлы, мы просто занимаемся строительством и создаем одно за другим особые игровые пространства. И они работают нам в помощь. Это не только театр «Пиано», но теперь еще и игровой класс «Наутилус».«Наутилус» – это уникальное для Нижнего Новгорода интерактивное реабилитационное игровое пространство, побуждающее ребенка к творческому и интеллектуальному развитию. Игровой класс представляет собой инновационный комплекс, оснащенный оригинальными арт-объектами и элементами интерьера, которые объединяет концепция функционального безопасного игрового пространства. Это то, о чем мы всегда мечтали. Это пространство, где пересекаются интересы школы и театра, творческой, образовательной части школы. Создается сайт «Наутилуса», где есть описание игр и указано время, которое дети могут использовать. И они должны понимать, что тут все структурировано. На жестовом языке в театрализованной форме им все это объясняется, и они начитают понимать смысл этих игр и конструкторов. Но все их охватить невозможно. Дети выбирают. И когда они только еще идут на первые уровни игры, им предлагают новые слова и понятия. Им создают препятствия в виде заведомой путаницы и специально допущенных ошибок. И в этом участвуют педагоги. Педагоги думают о том, как попасть в этот класс, как выбрать время, как договориться с детьми, потому что один хочет одно, а другой – другое. Но договариваться придется, потому что время не резиновое. Все четко. И тогда уже на подходе к этому пространству они понимают, что придется считаться со многими факторами. И тогда стихийное, часто хаотичное мироощущение незаметно, через игру, а не через нравоучение, начинает меняться. Дети быстро договариваются друг с другом. Художники тщательно продумали каждый сантиметр пространства. В «Наутилусе» можно проводить тематические уроки: есть экран, есть технологии, которые позволяют посещать виртуальные экскурсии в игровой форме.- Можно ли четко выделить те проблемы и задачи, которые решает только педагогика искусства для особенных и для обычных детей?- Сцена. Маленькая девочка берет мячик и просто с ним играет. Играет ритмами, формами, выстраивает своеобразный танец. Рождается множество новых ходов и поворотов. Вот это меня поражает: дети в условности искусства очень комфортно себя ощущают. Они продолжают в ней развиваться. Они находят в этом громадный смысл. Я в этом убеждаюсь постоянно. А что такое условность? Дети в этот момент совершенно по-другому себя видят и ощущают. И других видят иначе. При этом не нужны никакие умные слова. Это практика игры.- То, что вы описали, как мне кажется, одинаково для глухих и слышащих: способность эстетически и этически воспринимать мир с помощью практики творчества развивается незаметно и естественно.- Если говорить о влиянии педагогики искусства, то корень в том, что мы даем ребенку возможность не повторять и не показывать, не заучивать, а самому пройти исследовательский путь, самому создать свою композицию и не бояться, что кто-то скажет: все не так, все надо исправить. Фокус в том, что ребенок сам чувствует, где и что не так. Он видит через других детей, что и как можно сделать лучше. И он сам с удовольствием находит ответы. И я убежден, что такой подход можно использовать во всех сферах жизни детей – здоровых, с ограниченными возможностями – безразлично. Глаза-то, глядящие в мир, одни. Одни амбиции, желание знать, уметь, высказываться.Обращение педагога с какими-то требованиями и задачами не должно пугать, а должно радовать и волновать. Ошибки радуют, потому что радует нестандартность. В этом есть интрига и интерес. И это помножено на природную детскую увлеченность.Дети приходят к нам в театр после уроков. И мы должны компенсировать то, что не состоялось там. Естественно, сейчас стоит задача системного и комплексного подхода ко всем сторонам образования. Но кардинальные меры тут не работают. Бессмысленно всех увольнять и заново начинать жизнь школы. Мы идем эволюционным путем и наблюдаем, как полученный в театре и всех игровых пространствах опыт отражается уже в школьной части, как это работает в связке с педагогами. Я не боюсь за детей, хотя вижу контрастное отношение к ним в этих разных пространствах. Не надо бояться: у детей гибкая психика и иммунитет хороший. Ощущение накопленной радости им помогает. Помогает не противостоять, а преобразовывать ситуацию так, что взрослый этого иногда и не понимает. Дети переигрывают взрослых, они режиссируют ситуацию.- Чему бы вы учили студентов в педагогическом вузе, чтобы вырастить педагогов для своей школы?- Преподавал бы все – и физику, и математику. Просто разыгрывал бы все это. Тут главное – изменить стереотип, подход. Сейчас у педагога в глазах читается: главное – научить! Чтобы узнать детей, надо с ними повозиться. Надо выйти за рамки урока. Может быть, театр еще и для этого нужен: пройти в какие-то ни на что не похожие пространства, повзаимодействовать, подвигаться, поиграть.- Прежде чем начинать учить учителей предметности, вы бы учили их тому, что такое педагогический процесс вне урока?- Я бы сначала вообще убедился, а они смеяться могут? Улыбаться могут? Получать удовольствие и испытывать радость могут? Маленький ребенок лежит в кроватке, и взрослый наблюдает интересную картину – ребенок смеется. А может быть, он смеется потому, что двигается так, что ему смеяться хочется? Он выбирает эти движения. А эти будущие учителя могут выбрать такие движения, чтобы начать смеяться? На встречах с педагогами, которые я иногда провожу, люди во время тренинга начинают смеяться. Интересный такой выход энергии от нестандартных движений, форм, кажущихся очень простыми на фоне уже заготовленных представлений о том, как надо. Вдруг все стереотипы начинают сыпаться. И ему радостно от открытия, что все чуть иначе. С детьми-то это проще всего, потому что они мгновенно реагируют на игру. Со взрослыми нужно время. В свой педагогический вуз я бы брал молодых ребят сразу после школы и сначала учил их получать удовольствие от многовариативности, радость от выбора, от спонтанности.- А потом сразу производственная практика – играть с детьми, до того как изучать предметы. Чтобы научить детей чувствовать…- Да, можно и урок сразу провести. Это уже от мастера зависит.- А как их научить в предмете реализовывать вариативность?- Да по-разному, только не скучно, не стандартно, не в одной мизансцене. Чтобы были живая энергия, интрига, влюбленность. А уж как он это сделает… Каждый по-своему. Вспомните фильм Питера Уира «Общество мертвых поэтов». Учитель Китинг на парту встал. Он что-то изменил.- Вы предлагаете юным студентам конструировать собственные уроки по новому материалу, который они еще не проходили с вузовскими педагогами?- Конечно. Нужен творческий подход с пониманием, что живые глаза могут и потухнуть, и отвернуться. Как уж будущий учитель будет по потолкам бегать, чтобы этого не случилось? Не знаю. Я тоже бегал и бегаю, чтобы удержать и сохранить это внимание. И здесь не может быть универсальных ключей и никаких гарантий. Но важны предельно доброжелательный, позитивный фон и игровое самочувствие. У меня сейчас пришла новая девочка театральным педагогом – 20 лет. Она во взрослом театре занимается движением и импровизацией. Она приходит к детям, начинает двигаться, но я не чувствую в этих движениях фермента радости. Вот уже задача – научить ее делать те движения, которые эту радость дают. Несколько приемов, несколько провокаций, и она уже совершенно по-другому движется, рот у нее растягивается до ушей – другие ритмы, другие вибрации. Дети мгновенно это чувствуют. Вот и думай, как должен зайти в класс учитель математики, чтобы дети почувствовали эти вибрации?Я помню, на первом курсе филфака Нижегородского университета им. Лобачевского на первом уроке психологии, когда все студенты шумели и галдели, в аудиторию зашел какой-то маленький человек. Все думали, что это, как и мы, студент. А он стоит, смотрит и вдруг начал читать «Атомную сказку» Юрия Кузнецова:Эту сказку счастливую слышалЯ уже на теперешний лад,Как Иванушка во поле вышелИ стрелу запустил наугад.Он пошел в направленье полетаПо сребристому следу судьбы.И попал он к лягушке в болото,За три моря от отчей избы.- Пригодится на правое дело! -Положил он лягушку в платок.Вскрыл ей белое царское телоИ пустил электрический ток.В долгих муках она умирала,В каждой жилке стучали века.И улыбка познанья игралаНа счастливом лице дурака.И потом два часа тишины. Он рассказывал о важных вещах, задавал интересные вопросы. Как он все это делал? По-разному. Иногда через поэзию. Существует миллион способов. Я не говорю, что на математику надо приходить с мячами. Может быть, и не надо. А может, надо, но не каждый раз. Я привез из Института физкультуры штук 200 старых теннисных мячей и высыпал в театре целую коробку. Ох! Это надо было видеть глаза детей! Огромное количество желтых мячей на черном фоне, да еще лучи солнца. Два часа они играли, пока их не увели на обед. Это целая галактика! И играли они без меня – я просто привез мячи и вбросил в пространство. Но я наблюдал, как они играют, как они комбинируют, как они составляют пирамидки, когда этих мячей много. Только сложили, а она рассыпается. Они начинают их запихивать в одежду и становятся круглыми, а потом разом высыпают. О-о-о! Счастье-то какое! А это всего лишь простейшие способы работы с предметом.- Все, о чем вы рассказываете, пока все-таки происходит вне урока, во второй половине дня. И лидеры процесса – театральные педагоги. Может быть, можно оставить педагогику искусства и, в частности, театральную педагогику в зоне дополнительного образования?- Везде по-разному. В нашей школе мало детей, и поэтому возможны уроки искусства в штатной сетке. Можно так подобрать режимы и программы. Но это потому что детей всего по 5-6 человек в классе. Можно все дать попробовать в первой половине дня, а уже во второй дифференцировать – кто к чему больше тяготеет. Я когда услышал от Сергея Зиновьевича Казарновского, что у них в «Класс-центре» расписание может начинаться со сценического движения, то позавидовал. Это для меня пока сложная задача. Нужно понять, как это сделать, но это было бы восхитительно, потому что идут точные настройки на весь учебный день. Но дело не только в первом уроке – весь механизм школы надо выстроить под какую-то гармоничную мелодию. Это же организм.- А что, для неглухих это как-то иначе?- Да нет, то же самое, безусловно. Просто здесь это острее. В Англии проводится фестиваль собак-инвалидов. С глухими собаками говорят жестами, при этом очень спокойными жестами, и обязательно улыбаются. Инструктор утверждает, что с ними можно только так, и тогда возникают контакт и понимание.- Владимир Николаевич, если бы перед вами стояла задача вести переговоры с директорским корпусом о необходимости внедрения театральной педагогики, как бы вы аргументировали для своих коллег эту необходимость?- Мне сложно говорить о директорах массовых школ. Там, наверное, другое видение перспектив. Но мне кажется, что прежде всего нужно убедить их в выгодности такого подхода, убедить, что он выведет совершенно на другой уровень, и тут не надо пугаться сложностей. Рано или поздно этим придется заниматься, потому что это вопросы качества образования. Имеется в виду качество восприимчивости, качество освоения материала. Театральная педагогика дает высокую результативность. Все ускоряется, дети быстрее и глубже усваивают материал в состоянии вдохновения. Но какими словами убедить в этом коллег? Мне кажется, нужно убеждать примером, реальными достижениями, детьми. Может быть, для этого нужно создать какой-то очень убедительный фильм. Может быть, и не один. Может быть, для этого нужны какие-то встречи, семинары и конференции. Если говорить про нас, тут есть что показать. Можно к нам приехать, смотреть и участвовать. Я каждый день вижу чудеса, которые творят дети. И это очень убедительно. То же самое касается нормально слышащих детей. Самое важное – сохранить естественного ребенка. Он сам выбирает меру условности. У него получается органично.Что дает педагогика искусства:- здоровьесбережение;- фермент радости;- подлинное действие и взаимодействие;- выстраивание своей образовательной траектории;- гибкость и вариативность.Фильм «Общество мертвых поэтов» (режиссер Питер Уир, сценарист Том Шульман)«Two roads diverged in a wood and I -I took the one less travelled by» -так, словами Роберта Фроста, говорит о смысле жизни мистер Китинг, учитель английской литературы в самом престижном американском колледже для мальчиков, главный герой фильма Dead Poets Society, или «Общество мертвых поэтов» (1989 г.). «Из двух дорог в лесу я выбрал непроторенную…»Один из ярких эпизодов в начале фильма.Урок литературы. Китинг вдруг вскакивает на учительский стол и заявляет, что человек не может судить о чем-либо, пока не посмотрит на мир с разных точек зрения. Вот он сейчас смотрит с точки зрения стоящего на столе, а они – с точки зрения сидящих за партой. И мир они видят по-разному. «The world is very different from up here. Come, see for yourself». («Отсюда мир выглядит по-другому. Поднимитесь и посмотрите сами».) И один за другим мальчики взбираются на учительский стол и смотрят на мир оттуда.Александра НИКИТИНА, кандидат искусствоведения, доцент кафедры эстетического образования и культурологии Московского института открытого образования
Выбор читателей
Комментарии