Вкус свободы по-венски. Выбирая место учебы, студент выбирает среду обитания

Австрия – десерт Европы. Наверное, эту метафору придумал сладкоежка. Трудно не согласиться – Вена пахнет кофе и свежеиспеченным штруделем. Правда, автор метафоры имел в виду не столько кофе, горячий шоколад, яблочный или вишневый штрудель, без которых в Австрии не обходится ни одна приятная встреча, сколько «десерт» эстетический. «Десерт», приготовленный мастерами высокого искусства. «Вена была городом наслаждений… – писал Стефан Цвейг. – Национальная гордость сильнее всего проявлялась в желании главенствовать в искусстве».Почему была? Была и есть. Недаром Вена претендовала на звание культурной столицы мира.

Августин, Цвейг и другие…Цвейг прославил Австрию не меньше, чем, например, Моцарт и Штраус, но в сознании среднестатистического обывателя великий новеллист и психолог почему-то занимает более скромное место. В Вене есть памятники Шиллеру, Гете, Гайдну, Бетховену, Шуберту, Брамсу… Разумеется, Моцарту и Штраусу, а о Цвейге напоминают только мемориальная доска на доме в Вене, где он родился, и скромный монумент в Зальцбурге. Да и тот у монастырской стены на горе Капуцинов, куда еще надо добраться.Деревушки и шале, разбросанные по горным склонам Альп, кажутся игрушечными и удивляют тем, что не скатываются горохом с гор к их подножию, а в золотых наклонах света цепляются за гипотенузу склона с каким-то бесшабашным отчаянием.Вольфганг Амадей Моцарт из легенды мировой музыки превратился в рекламно-торговый бренд. К Моцарту австрийцы привыкли, как к дальнему, но богатому родственнику, который кормит их уже третье столетие. Ох, скольким австрийцам Моцарт дал работу! Кондитерам, дизайнерам, художникам, мебельщикам, стеклодувам, турагентам, журналистам… Музыкантам и музыкальным критикам!И в Зальцбурге все дышит Моцартом, его музыкой, хотя название города в переводе с немецкого не патетически-возвышенное, а скорее кулинарно-промышленное – «Соляной город». Так называлась крепость, стоящая на горе Ноннберг возле соляных копей. Не родись здесь Моцарт, и Зальцбург не был бы так знаменит, как не были бы известны Алапаевск или Клин, не живи в них Чайковский.Зальцбург не был бы так богат – гений Моцарта как минимум два полновесных века (Моцарт умер в 1791 году) сытно кормит этот крохотный (по русским меркам) затерянный в Альпах город. Изображение Моцарта здесь на всем: коробках из-под конфет, фантиках и самих конфетах, спичках, пачках сигарет, портсигарах, наперстках, шкатулках, расческах, курительных трубках, постельном белье, полотенцах, футболках, колокольчиках, спинках стульев в кафе, на плафонах и светильниках, на кофейных чашках и ложках… Не говорю уже о доме Моцарта, в котором он прожил всего-то семь лет (сейчас в нем музей композитора), а потом уехал покорять Вену, музыкальном университете «Моцартеум», ежегодном фестивале музыки Вольфганга Амадея Моцарта…Впрочем, в Зальцбурге почти 20 лет жил и другой австрийский гений – писатель Стефан Цвейг. Но вот Цвейгом здесь не злоупотребляют. Как, впрочем, и памятью великого математика и физика Кристиана Допплера. Правда, нередко гиды вспоминают о Роланде Ратценбергере – известном автогонщике «Формулы-1», родившемся в Зальцбурге, но погибшем в одной из гонок Гран-при при Сан-Марино в 1994 году.Вена – город-музей. Не каждому Вена покажет свою природу. Это зависит от вашей зрелости, наблюдательности, пытливости, желания разгадать тайну Вены. В музыке велико значение паузы, и Вена словно держит паузу. Делает все, чтобы не следовать ритму века. Ощущение, что Вена не спешит жить и вам советует не торопиться.Вена старше самой Австрии. Сейчас это один из прибрежных районов Вены, а давным-давно здесь селились венето-иллирийские племена. Их сменили кельты. Кельтов – римляне. Здесь подолгу жил император Марк Аврелий. Город (скорее хорошо укрепленный поселок) назывался Виндобона. Германские племена, завоевавшие Виндобону, переименовали крепость в Вению. Нынешнее название австрийской столицы впервые упоминается в исторических хрониках в 1030 году, но только с 1037 года Вена называется городом.Не у всех столиц мира есть свой постоянный адрес в истории. Он есть у Рима, Парижа, Праги, Будапешта… Он есть у Вены. В Вене попадаешь в ее силовое поле. Так любитель живописи попадает в силовое поле картины, а любитель чтения – в силовое поле хорошего текста.В доме Иоганна Штрауса сейчас кабачок «Либер Августин». С виду невзрачен. Пройдешь и не заметишь, если не знаешь. В нем пили пиво из литровых кружек с крышкой Моцарт, Марк Твен, Штраус, Федор Шаляпин, Цвейг, Энрике Карузо… Все они оставили автографы на сводчатом потолке кабачка выпивохи Августина, по народной легенде уцелевшего во время вспышки чумы (1679 год) только потому, что весь его организм до последней клеточки был проспиртован. Пьяницу Августина, уснувшего по дороге домой, приняли за умершего от чумы, погрузили на телегу и сбросили в канаву. Утром он очнулся и запел: «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин… Все пропало…»К слову, во многих городах Европы, пострадавших в Средневековье от чумы, есть «чумные колонны», украшенные скульптурами ангелов и святых, – памятники победы над страшной эпидемией.Двухэтажный белостенный дом на одной из непарадных улочек Вены, больше похожий на провинциальную больницу, – в нем жил и работал романтик Франц Шуберт. Окна первого этажа спрятаны за красивой решеткой. На лицевой стене дома балконов нет, а есть широкий подоконник для цветов в горшочках. Говорят, чтобы кредиторы не беспокоили бедного Шуберта напрасно, он, как флаг, вывешивал на подоконник брюки с вывернутыми карманами, что означало: «Ребята, извините! Сегодня я не смогу вернуть долг…»К Моцарту, повторюсь, австрийцы относятся без пиетета и пафоса, как, казалось бы, положено гению по статусу в мировой музыкальной культуре. В одном из залов музея его имени вас встретит… крокодил в парике того времени. Такой носил и Моцарт. Так австрийцы шутят. Моцарт в Вене менял квартиры, но уцелел только дом, в котором сейчас музей. Хотя и здесь композитор жил всего три года. На вопрос, где дом Моцарта, вам ответит не каждый и не сразу, а если спросите, где дом Фигаро, покажут тут же. Дело в том, что десятки (если не сотни) волонтеров (в основном студенты), переодетых в Фигаро, на разных улочках и площадях Вены продают билеты на концерты симфонической музыки.Кафедральный собор Святого Стефана венцы панибратски называют «Штефель». Сердце и символ Вены. Здесь пел в хоре и учился азам игры на различных инструментах Йозеф Гайдн.В 1945 году, отступая, гитлеровцы подожгли собор. Сгорела крыша, упал 20‑тонный колокол, обвалилась часть стены. Погиб и знаменитый орган, на котором играли многие всемирно известные музыканты и композиторы. От полного уничтожения собор Святого Стефана спас молодой рыжеволосый лейтенант Советской армии. Все полыхало, рвались снаряды, а лейтенантик вместе с солдатами под пулями тушил собор. Воду носили ведрами и касками.Не мешайте мне жить!Я поспорил с коллегой, что в Венском лесу, окружающем Вену, он не найдет ни единого окурка. Бедняга пропустил много интересного, ничего не замечая вокруг, так как все два часа прогулки смотрел только под ноги. Я выиграл спор, а вместе с ним и кружку пива в том самом кабачке Августина.К слову, здесь принято расплачиваться кружкой пива за мелкие услуги. Но если вы распили с кем-то не только по паре пива, но и бутылку-другую вина, это совсем не значит, что стали приятелями. Сходятся здесь неохотно, даже очень молодые люди, у которых, казалось бы, много общих интересов и тем для разговора. Студенты, например. В душу не лезут и в свою не пускают. Личное пространство превыше всего.Мне повезло с собеседницей. Лариса из Ярославля. Учится в Вене на ландшафтного дизайнера. Стихийный философ с душой художника. Или наоборот.- Человека формируют не только школа, родители, книги, но и «картинка», которую он видит с детства, – начинает наш разговор Лариса. – Одно дело, когда ты изо дня в день видишь заводские трубы и «хрущевки», и совсем другое, когда живешь на фоне творений архитектора Фриденсрайха Хундертвассера, едешь на учебу мимо дворца Шенбрунн – бывшей летней резиденции Габсбургов, в Зеркальном зале которого перед императрицей Марией-Терезией выступал шестилетний Моцарт, кормишь голубей на Рингштрассе…Лариса говорит с едва заметным вызовом, прихлебывая горячий шоколад, согреваясь душой и отогревая руки о чашечку с шоколадом. Девушка не сразу согласилась поговорить со мной в крохотном кафе. В Европе каждый платит сам за себя, а незапланированная чашечка горячего шоколада с вишневым штруделем (Лариса выбрала именно такой) не укладывались в дневной бюджет студентки. Я укоризненно посмотрел на гордую соотечественницу. Ведь мужчина приглашает.- То, что называется студенческой порой, должно быть максимально насыщенным и полезным. Важна среда обитания. Серьезным математикам, например, или физикам, химикам, биологам, я думаю, в Вене делать нечего. Точным наукам лучше учиться в Москве или в Штатах. В Вене лучше учиться художникам, дизайнерам, музыкантам, искусствоведам…Наверное, Лариса слишком категорична, но я поймал себя на том, что думаю в унисон с юной соотечественницей, хотя в Австрии, в Вене, всего во второй раз, мимолетно, а Лариса живет здесь уже полтора года.- В первые полгода было трудно, – признается Лариса. – Дважды была на грани – вернуться на родину или продолжить обучение. Со школы неплохо знаю английский, но здесь он не в почете. Училась на курсах немецкого (440 евро за семестр), но в Австрии свой диалект, надо привыкнуть. В книжных магазинах даже продаются немецко-венские словари.Непросто справиться с полной свободой, которая предоставлена студенту. Есть несколько обязательных предметов, остальное выбираешь на свой вкус. И преподавателей выбираешь. Сам составляешь себе график посещения лекций и семинаров. Сам решаешь, когда тебе сдавать экзамены, в какой последовательности, кому именно…Ты заложник свободы. Это сладкий капкан. Многие студенты в него попадают. Диплом в конце учебы получает лишь половина из поступивших. Полная свобода – минус, который со временем становится огромным плюсом. Учишься сам с себя спрашивать по полной программе. Учишься вычленять из многого главное. Расставлять приоритеты. Ставить цель – на каждый день, неделю, месяц, семестр, год… И добиваться ее. Тебе не угрожают немедленным отчислением. Вместо четырех или пяти лет можешь учиться лет восемь, а то и десять. Можешь быть вечным студентом. Только плати.Лариса с подругой из Минска снимают комнату в спальном районе Вены за 250 евро в месяц. В общежитии было бы дороже – от 320 до 450 евро в месяц. Железное правило – надо внести задаток в 600‑800 евро. Тебе вернут его только после выезда и в том случае, если в квартире, которую ты снимал, все на своих местах.- Вена любит деньги. Без помощи родителей на первых порах точно не обойтись, – вздыхает Лариса.Вступительные экзамены сдают только на экономический и медицинский факультеты, на факультеты психологии и журналистики. (У художников, дизайнеров и музыкантов своя специфика.)Только в Вене 13 университетов. Треть студентов – иностранцы. В основном немцы из Германии. Сложнее всего «въехать» в их образ мыслей и жизни. Усвоить их культурный код. Усвоить и принять как должное. Итальянцы, шведы, чехи, голландцы, израильтяне, словаки…- Вот пример – лингвистический, но в нем, как в капле, разница между нами. Разница в мышлении, в отражении мира. Знак «@» мы, русские, называем «собака», итальянцы – «улитка», шведы – «слон», голландцы – «обезьяний хвостик», сербы – «чокнутое «а», чехи и словаки – «сельдь под маринадом», немцы – «пиявка», англичане – «паукообразная обезьяна», казахи – «лунное ухо»… А студенты из Израиля интернетный знак «@» называют… «штрудель», – Лариса зацепила кусочек пирожного двурогой вилочкой и аппетитно отправила его в рот.Говори Лариса не со мной, ветераном пера, а со сверстником, она, озорничая, наверняка закончила бы диалог ядовитой репликой из популярной кинокомедии Гайдая: «Учись, студент!» Вена – Москва