Виноваты репетиторы? Или каким должен стать идеальный ЕГЭ

Состоялось заседание Общественной палаты РФ по итогам ЕГЭ 2017 года. Что же на заседании? Стройный хор о пользе ЕГЭ, о проделанной работе по контролю экзаменов и планах на будущее. От министерства и главного устроителя экзаменов (ФИПИ) говорили, как заботятся о содержании ЕГЭ, о школе, об ученике, об учителе. Сообщено: теперь ЕГЭ отвечает международным стандартам! Успокоились родители, ученики, политики, журналисты. ЕГЭ перешел в русло стабильности, говорили докладчики, стал штатным режимом на территории РФ. Удалось изменить общественное мнение, отношение к экзамену учащихся, и общество переходит в спокойное отношение к ЕГЭ. Так заявлено.

Звучали слова о совершенствовании ЕГЭ, укреплении МТБ опорных пунктов ЕГЭ; о новшествах. Теперь КИМы будут печатать непосредственно в аудитории и будет сканирование результатов; на сайтах есть демоверсии материалов; растет число высоких баллов; работает открытый банк заданий; не стало «ЕГЭ-туристов»; выстроена система оценки качества образования. Это главнейшая цель аппарата устроителей ЕГЭ – проверить и перепроверить успехи ученика, сравнить оценки, обнаружить, почему в школе высокие, а на экзамене другие. Во главу угла, говорили докладчики, поставлены объективность, честность! Словом, такое усердие, такое усердие: не упустить ни Ваню, ни Васю – вдруг у него в журнале «4», а на ЕГЭ – «3»… Почему это? И вспоминается мудрость народа: дела идут, контора пишет… усердно молись, да лоб не разбей.Сколько ребят, которые ничего не показали на экзаменационных бланках и получили «2», не сказано. А надо бы сообщить, кто будет работать с этими детьми, которые в первый класс пришли с букетами и улыбками, с верой в добро, а теперь от государства слышат: «Ты никто и ничто, это твои проблемы». Кого заинтересует судьба этих ребят? Найдутся ли в индивидуалистической атмосфере отношений такие педагоги, какими были советские А.С.Макаренко и В.А.Сухомлинский, чтобы полюбить этих «отверженных»?Проблема культуры речи подвигла авторов ЕГЭ на собеседование по русскому языку в 9‑м классе. Но мера половинчатая. Это не как в советской школе – устный экзамен на знание грамматики. Новая модель навеяна, видимо, советчиками от методики обучения иностранным языкам: беседовать о людях, о человеке, о стране.Диалог и монолог будет, и назвали это итоговым собеседованием и допуском. Что это значит? Почему допуск? По какой науке определили ценность этой беседы для ученика? Устного ответа по грамматике на «говорении» не будет. Вот и по поговорке – телегу поставим впереди лошади – от ученика, плохо знающего грамматику, будем требовать хорошего высказывания. Но с каких полочек своего мышления подросток возьмет правильную речь и грамотное письмо, если он не знает грамматики русского языка?ФИПИ старается сделать ЕГЭ безболезненным, развеять мифы о ЕГЭ: говорят, за 15 лет он изменился, а мифы остаются, потому надо работать над информированием, чтобы ЕГЭ не был пугалом. Сказано: ЕГЭ широко обсуждается на разных площадках; есть предметные комиссии; в ЕГЭ по русскому языку есть «творческая составляющая». Однако заметим, сделать надо бы серьезное исследование, насколько же все это «ценное» повышает языковую культуру молодых людей, когда они в вузовских аудиториях пишут лекции, курсовые и дипломные работы, выступают за кафедрой; когда становятся журналистами, редакторами, юристами, учителями, депутатами и т. д.Подчеркивалось: теперь нет заданий тестового характера, и ученик теперь думает, а не угадывает: «мы видим, пишет ли ученик «прекрасно» или «прикрасно». Ну надо же – достижение! Что диктант или сочинение! Напиши одно слово – и ты покажешь грамотность! Будет новое задание: исправить лексические ошибки в предложении. Только как знать, какое слово для задания составитель «откопает» в справочниках: ведь богатство русской лексики необозримо! И для этого надо бы услышать речь ученика, как важно работать со справочниками. Но экзамен не об этом. По литературе планируется экзамен ужесточить. Будет новая модель для тех, кто видит себя журналистами, артистами, писателями, филологами. Им надо показать знания и навыки в области литературы, а другим зачем она? Тем более революционно-демократический дух русской прозы, поэзии, журналистики… Это тоже веяния идеологии капиталистических отношений.Услышали важное: эксперты проверяют работы согласно напечатанным критериям, и они не могут позволить своего суждения: требование объективности! Но спросим: зачем этими жесткими критериями устраиваем прокрустово ложе для русского языка с его богатейшей стилистикой и лексикой для выражения мысли и чувства? Ведь критерии составлял человек, и как проверить его? На критерии нужны критерии?Не надо учить математике, как в советской школе. Надо знать, что базовый экзамен нужен всем мальчикам, а зачем всему классу пробовать себя в высшей математике? Это отвечает даже президентской концепции о математическом образовании, сказал докладчик. На это мы ответим: разве не ясно, что на уровне школы даются только элементы высшей математики и что подростковый возраст – это чистые листы мышления, а школа как раз обязана развить в детях способность к абстрактному мышлению, так как именно оно поднимает человека на высоту образованности. Аргументация ученого по поводу высшей математики получилась никакая, а вот опасность следующая.По закону подражания другие предметники могут заявить: зачем всем ученикам давать сложные законы физики, химии, биологии, истории, лучше согласиться с примитивным мышлением подростка. Вложить некоторые клипы – и этого хватит.На заседании коснулись священной коровы – закрытости экзамена. Родители должны знать, что на экзамене открыто, а что закрыто. Экзаменационный материал – это тайна! Надо знать только критерии, кодификаторы, спе­цификацию экзамена, и тогда можно быть спокойным; надо жить не в мире мифов, а в реальности, повторяли докладчики. Но родители как раз и живут в реальности. Они понимают, что никакой тайны в школьном экзамене быть не может по его природе. Кто заинтересован в закрытости экзамена? Не родители и не ученики. Это ведет к конфликту в обществе, и об этом надо говорить жестко, по мысли президента. Но вот докладчик уверяет, что при полной открытости материалов экзамена (КИМов) расцветет репетиторство. Ах! Вот оно что! Здесь собака зарыта!Оказывается, учителя-репетиторы – это конкуренты и враги всей структуры ЕГЭ, детей и школы. А по-нашему, зло не в сути репетиторства, ведь оно только помогает. Зло в тех папках экзаменационного материала, который весь год составляется, накапливается год от года и издается толстыми журналами. Не издавайте – и все станет на свои места. Подготовьте однажды требования к экзамену по предметам, распишите, как построены экзаменационные задания, и этого достаточно: учебник, требования к экзамену, консультация учителя. Выпускник будет готовиться сам или с учителем, репетитором – это уже никого не должно заботить. В этом только польза.Только два голоса против похвального слова о ЕГЭ. От Родительского всероссийского сопротивления Анна Кульчицкая сказала о негативном отношении родителей к ЕГЭ, о желании родителей обращаться к советским учебникам, об экзаменационных текстах, в которых проявляется некая идейная двусмысленность. Вполне возможно, что ученик, например, спросит родителей: «А что, правда, блокада Ленинграда была не нужна?» Эти двусмысленные толкования вредят нашим детям. Тишину тут же нарушил голос: возврата к прошлому не может быть, а «вырванные из контекста» суждения о писателе Д.Гранине – это неубедительный аргумент. Но то, что вредной двусмысленности не должно возникать в головах наших детей, – это замечание как бы и не нужно.От Донского университета Наталья Склярова говорила, что следует заняться исследованиями сути ЕГЭ как экзамена в интересах детей. И опять недовольная интонация: сомнительно, что выступающая что-либо читала из научных статей или проводила исследования. Так эти два выступления оказались как бы и ненужными. Ведь нельзя подвергать сомнению планы бесконечной реформы образования.Такие вот впечатления от важного заседания по итогам ЕГЭ. Изобретаются термины, понятия, планируются новые структуры ЕГЭ. Только научно подтвержденных фактов положительного влияния ЕГЭ на образованность и культуру выпускника по-прежнему нет. Есть только личные мнения специалистов, работающих по принципу «мне так кажется», «это мое мнение».Проблема ЕГЭ остается. Искусственно придуманная форма экзамена разрушает именно педагогическую сердцевину школы. Потому и вспоминается сказанное президентом: если в обществе есть конфликт интересов, то об этом надо говорить жестко. Оказывается, учителя-репетиторы – это конкуренты и враги всей структуры ЕГЭ, детей и школы. А по-нашему, зло не в сути репетиторства, ведь оно только помогает. Зло в тех папках экзаменационного материала, который весь год составляется, накапливается год от года и издается толстыми журналами. ​Александр ЦОКОЛОВ, почетный работник общего образования РФ, Ставрополь