На чтение: ≈ 5 мин.Есть, видимо, какая-то мистическая связь между Омском и творчеством английского математика Чарлза Латуиджа Доджсона, более известного в качестве писателя Льюиса Кэрролла. Один из первых и лучших переводов его бессмертной «Алисы в стране чудес» на русский язык был сделан омским журналистом Оленичем-Гнененко. А последний, девятый по счету и лучший по качеству, перевод поэмы Кэрролла «Охота на Снарка» осуществил омич Евгений Фельдман. Он недавно опубликован в серии книг «Шедевры классической поэзии для юных читателей», выпущенной московским издательством «Эксмо».
Приложил Евгений Давыдович руку и к Киплингу. Сборник стихов из той же, «детской» серии на треть состоит из переводов омича. Бернс, Киплинг, Конан Дойл, Кэрролл, Китс, Сабатини и Шекспир…
Всю свою жизнь Евгений Давыдович занимался английской литературой. О богатстве не думал, переводил из любви к искусству, в свободное от переводов время вел факультативы в омских школах и жил большей частью на заработок… дворника. Пока Евгений не стал признан в столице, его не знали и в Омске. Когда московские издатели поняли, что хорошо изданные детские книжки – продукция прибыльная, стали искать переводчика. Все дороги привели к Фельдману.
Теперь преподавать предложили сразу почти во всех вузах города, студенты одолевают вопросами. Несмотря на славу, Фельдман остался прежним – вежливым, доброжелательным, искренне желающим поделиться своими знаниями. Он выбрал Омский государственный педагогический университет – альма-матер. Правда, высшее образование Евгений Давыдович в свое время получил по другим направлениям – иностранный и история. В дипломе значится учитель, а не переводчик. Искусству «толмача» учился не в институте, а у Байрона, одно из стихотворений которого перевел 14 раз. Английскую литературу он предпочел американской, поскольку романтизма в ней больше. Хотя Шекспир, по мнению Евгения Давыдовича, в оригинале – тяжкое чтение даже для соотечественников, слишком груб.
– Переводы Филькеля – технические, то есть филологически точные, но не очень красивые. У Маршака они художественные, но несколько упрощенные. Еще в советское время Лев Озеров писал, что Маршак приблизил Шекспира к сознанию советского человека, хотя нужно бы наоборот. И все же пусть Маршак – не совсем Шекспир, он помогал людям познавать классику. Хороший переводчик должен обладать чувством меры. И если я тоже обнаружу у Шекспира что-нибудь «этакое», не значит, что буду это раздувать. Но Шекспира надо приблизить к Шекспиру, а не уходить в противоположную сторону, не улетать в заоблачные дали. А то бывает забавно. Шекспир пишет про Джульетту: «Это красота не для искусства», подразумевая плотский смысл, а в переводе Щепкина, допустим, звучит в высоком стиле: «Не для земных такая красота». Хороший переводчик – тот, который делает текст достоверным.
В Омске книги переводчика Фельдмана выходили мизерными тиражами при помощи спонсоров. Впрочем, в городе после перестройки вообще перестала выпускаться художественная литература. Даже детективы, не говоря о классике, тем более английской поэзии. А Фельдман человек совсем непробивной. Скромный, наивный, краснеющий от любого неловкого слова и робеющий перед напористыми студентками.
– У нас практически не тронут викторианский детектив, – переживает он. – Кто будет переводить его, вникая в эпоху? Кто будет издавать? Мне печально, потому что полвека я прожил и моих лет на это уже не хватит. Я пытаюсь сделать хотя бы то, что точно успею. Поэзию Конан Дойла перевел процентов на семьдесят. А остальное – кто? Так много еще неизвестно читателю! Я общался с некоторыми омскими издателями, рассказывал о проблемах литературы. Мне отвечают: «Старик, ты молодец. Поможем, если скажешь, где эту продукцию сбыть». Грустно.
Выбор читателей
Комментарии