На чтение: ≈ 32 мин.Есть профессии, в которых каждая минута на вес золота. Ректор – не исключение. Особенно если он возглавляет самый престижный вуз страны. И все-таки ректор МГУ Виктор Антонович Садовничий нашел в своем сбитом поминутно расписании “окно” и приехал в “Учительскую газету”. Накануне вступительных экзаменов у наших читателей накопилось много вопросов к ректору главного вуза страны. Шквал звонков последовал с первой минуты.
Вопросы образования волнуют всех. И каждому дозвонившемуся – родителям, студентам, школьным учителям и преподавателям вузов – Виктор Антонович давал подробные ответы.
Вячеслав Борисович Николаев, город Юбилейный Московской области:
– МГУ- главный вуз страны. Интересно, во сколько обходится там студенту платное обучение?
– У нас свыше 4 тысяч студентов принимаются на первый курс совершенно бесплатно. Это больше, чем мы принимали при советской власти. Кроме этого, мы набираем на контрактное платное обучение тех абитуриентов, которые не прошли по конкурсу. К примеру, им не хватало 2-3 баллов. Таких у нас в прошлом году было всего 600 человек, а это лишь 12-15 процентов. Так что МГУ – это в основном бесплатный университет. Ну а если говорить о внебюджетном образовании, то цены разные в зависимости от факультета. На естественных факультетах сейчас желающих учиться мало, так что стоимость там ниже. Идут больше на гуманитарные, и цены соответственно там выше. Тем не менее у нас есть принятое ученым советом МГУ правило – цена не должна быть ниже 1500 условных единиц. В зависимости от факультета она чуть-чуть колеблется. Например, на историческом и филологическом факультетах обучение примерно стоит 1500-2000 тысячи долларов в год. Конечно же, надо стараться поступить на бюджет, но если не повезет, тогда у вас есть возможность попасть в те самые 12-15 процентов.
Ирина Степаненко, учитель из Подольска Московской области:
– Виктор Антонович, насколько я знаю из различных СМИ, вы были противником ЕГЭ, как вы относитесь к единому экзамену сейчас?
– Я не изменил своей позиции. Считаю, что введение ЕГЭ – сложный процесс, и рубить сплеча не стоит, тут ведь много целей. Первая – повысить объективность подготовки в разных школах, и в этом смысле ЕГЭ как единый критерий оценки работы разных школ является приемлемой нормальной процедурой, унифицированной по всей стране. Я же выступаю против абсолютизации единого экзамена. Он не должен являться единственным показателем знаний школьника и одновременно паспортом для прохода в университет. Более того, в зависимости от количества баллов на ЕГЭ школьник еще и получает финансы для своего будущего обучения. Спросите, какие тут опасности? Во-первых, мы проводим этот экзамен в один или два дня по всей стране. Степень готовности одиннадцатиклассников к работе с тестом разная. Есть школьники, с которыми занимались репетиторы, они лучше подготовлены. Таким образом, создается неравенство. Во-вторых, тест, как правило, не выявляет глубину знаний выпускников. На экзамене же виден ход рассуждений школьника, поэтому он является более объективным показателем. Не отражают тесты и творческий потенциал школьника. Что, если он тугодум? Так Иван Георгиевич Петровский, бывший 21 год ректором МГУ, крупнейший математик XX века, будучи на стажировке за границей в Германии, от своего шефа – ведущего математика Германии Куранта – получил рекомендацию бросить заниматься математикой, так как он был тугодумом. Благо Петровский не последовал этому совету и остался легендой математики. Я не уверен, сдал бы он тесты или нет… Кроме того, я убежден, что среднестатистический аттестат в основном объективно отражает реальные знания, кроме отдельных случаев. Тест не учитель. Страны, которые ввели тесты, зачастую наряду с ними используют другие показатели: рекомендации учителей, характеристику группы, самооценку школьника, участие его в творческих конкурсах, успехи в школе, мнение ученого, если он знает этого школьника, и потом только тест. Идеальным было бы разработать комплексную систему оценки знаний поступающего. Было бы правильно, чтобы ведущие университеты и творческие вузы, где надо уметь играть, петь и танцевать, имели право на комплекс мер по отбору школьников. Оценка должна быть многопараметрической, мы ведь решаем судьбы людей. Так что ЕГЭ может быть одним из показателей при поступлении. Но при этом надо обязательно учитывать аттестат, творческие составляющие – участие в олимпиадах, мнение школьного коллектива, отзывы ученых, и обязательно посмотреть на этого школьника, чтобы не потерять талант. Особый разговор о сельской молодежи. Очевидно, что она с ЕГЭ не справится. Что же, тогда готовить еще один спецвариант ЕГЭ? Но в этом случае мы разобьем ребят на две категории, и сама идея равенства лопнет.
Ольга Вячеславовна Корецкая, преподаватель вуза, город Москва:
– В июле стартует первый эксперимент по ГИФО. Каковы, с вашей точки зрения, последствия планирующегося нормативного финансирования для вузов?
– Надо задать исходный вопрос – зачем мы вводим ГИФО? Весь мир финансирует свои университеты по программам. ГИФО в мире нет. Они есть в нескольких штатах Америки, и то применительно к школе. И там, кстати, против ГИФО развернута серьезная дискуссия. Вышла книга Сакса “Стандартизированные умы”, где он очень аргументированно доказывает, что ГИФО и ЕГЭ в школах стандартизируют мышление и неприемлемы для их страны. Университеты же, как правило, финансируются по программам. К примеру, университет заявляет государству о своей готовности обучать студентов по 28 программам, как мы в МГУ, – у нас 28 факультетов. Государство дает добро. Таким образом, утверждается программа, нужная государству, и необходимая численность студентов, а отсюда следует автоматически количество преподавателей, его утверждает орган управления. Государство также определяет зарплату профессоров и стипендию студентов. Кроме того, конечно же, учитываются коммунальные расходы, таким образом формируется бюджет вуза. Схема такая – государство финансирует программы, университет выполняет роль их исполнителя. ГИФО же предлагает противоположное. Государство дает деньги школьнику в виде ГИФО. Куда он их понесет, неизвестно. Может, и в негосударственные вузы. Ведь как рассуждает, например, избалованный школьник: поступлю в МГУ на мехмат, там все соки выжмут, мало не покажется – 8 часов лекций и еще 8 часов в читалках и дома. Пойду-ка я в другой вуз, где дают диплом по такой же специальности.
Отдельный вопрос – стоимость ГИФО. Называется цифра в 10-20 тысяч рублей в год. Получается 300 долларов. А у нас минимальная стоимость обучения – 1500 долларов без учета развития вуза. А на юридическом факультете может быть даже 5 тысяч долларов, на медицинском же все 20 тысяч. И потом – что же это за вуз, где профессорско-преподавательский состав сидит и ждет, сколько придет абитуриентов. Мы ничего не можем заранее планировать. Конечно, мы государственный вуз, и если будет решение о вводе ГИФО, подчинимся. Но я обязан предупредить о тех опасностях, которые подстерегают вузы.
Виктор Сергеев, Москва:
– Есть ли шанс у ребят из глубинки, чьи родительские кошельки не могут похвастать толщиной, оказаться студентами МГУ?
– Каждый год мы выезжаем в регионы России – на Камчатку, Дальний Восток, Кавказ, Якутию, Уренгой, Надым, Элисту. В прошлом году на олимпиадах посмотрели 11 тысяч ребят, в этом планируем свыше 15 тысяч. После олимпиад привозим их в Москву как фактически уже поступивших. Таким образом, половина набора в МГУ формируется за счет выезда в глубинку, и здесь не может быть никакой речи о кошельке. Выезжает бригада, местный орган собирает ребят на олимпиаду, затем наши преподаватели возвращаются в Москву, выставляют оценки и сообщают ребятам. Вторая половина абитуриентов набирается в июле в самом университете, в этом потоке, конечно, больше москвичей. Но есть и иногородние, кто не смог поучаствовать в олимпиадах. Экзамены у нас письменные. Билеты лежат у меня в сейфе и не доступны никому, в день экзамена все варианты вытаскиваются с помощью лототрона. Таким образом, вариант объявляется в день экзамена за 15 минут. Есть, конечно, родители, в основном это москвичи, которые нанимают репетиторов на год-полтора. Часто это преподаватели из МГУ или из того вуза, куда хочет поступать ребенок. Репетиторы берут положенную им плату за свои услуги, и школьник поступает. В результате создается неравенство. Москвич из состоятельной семьи, имеющий репетитора, разумеется, поступит легче. Может быть, репетиторы гарантируют этому школьнику поступление – я допускаю это. Отсюда создается мнение, что без кошелька поступить нельзя. Бороться с этим злом надо, но репетиторство было и при царской власти, оно есть во всех странах. Необходим общественный контроль, чем больше гласности, тем лучше.
Вадим Морозов, учитель из Солнечногорска:
– Подделывают ли дипломы МГУ, и как вы боретесь с этим злом?
– Такая беда есть. Кстати, подделывают сейчас больше дипломы о втором образовании. Это доказывает солидный поток писем различных прокуратур и следственных органов, которые запрашивают, не давали ли мы тот или иной диплом о втором образовании, но есть и случаи подделок и по первому. К сожалению, нередко дипломы продают в метро и подземных переходах. Я слышал, что гербовую печать и подпись можно заказать профессиональной фирме за довольно умеренную цену. Как бороться с этим злом? В нашем университете есть лаборатория, способная нанести неподделываемую метку на диплом. Она, как и на долларе, видна только при соответствующей подсветке. Это правда, дорого, но мы готовы к такой процедуре. Но ведь люди приносят дипломы и 1950-го и любого другого года, а они не меченые. Поэтому, я думаю, что подделки – не забота конкретного вуза. Этот вопрос надо решать на государственном уровне. А именно – государственные образцы дипломов должны быть надежно защищены, а вузы должны нести ответственность за те номера, что они получили.
Петр Владимирович Кузьмин, Санкт-Петербург:
– Почему вы не участвуете в министерском рейтинге вузов? Как вы вообще к ним относитесь?
– Всякий рейтинг приблизителен, и для его составления требуется множество параметров. Многое зависит от тех, кто его составляет. Я был в комиссиях по рейтингу. Одна комиссия выводит в число лидеров одни вузы, другая -другие. Так что рейтинги – необычайно тонкая структура. Но ни один рейтинг не может на сто процентов отразить лицо университета. Если вы нарисуете человека в виде точек – создадите его дискретную модель, – вы увидите некий контур, так вот разница между контуром точек и цветной фотографией человека такова же, как между реальным лицом вуза и его рейтингом. Я не против рейтингов, считаю, что это некий показатель, но надо быть очень аккуратным. Есть и другие показатели популярности университета – традиции его научных школ, общественное мнение – эти вещи я поставил бы выше. Рейтинги применяются иногда в конкретных целях. Я видел рейтинг, где МГУ на 86-м месте. Но я знаю с десяток рейтингов, где мы лидируем. Если же говорить конкретно, почему мы не участвуем в рейтинге Министерства образования, то тут проблема в чисто технической стороне. Дело в том, что в рейтинги вносятся параметры финансирования, для вузов министерства они автоматически берутся из компьютера. Мы же получаем эту информацию с опозданием, когда министерский рейтинг практически составлен. Но, думаю, это решаемая проблема.
Ирина Днепрова, студентка педуниверситета, город Орел:
– Сейчас такая неразбериха с выплатой академических и социальных стипендий. Выплачиваются ли они в МГУ?
– Это было предметом разбирательства на моем прошлом ректорате. Наши службы тоже затянули этот вопрос. Проблема в том, что собесы не давали справок. И тогда я принял волевое решение – издал приказ выдать социальные стипендии без всяких справок, и мы выплатили академическую стипендию по успеваемости – 200 рублей и социальную – 300 рублей. Вообще в МГУ отличники получают на 25 процентов больше, хорошисты – на 15. Кроме того, есть около 100 разных стипендий МГУ – имени Колмогорова, Петровского… Вопрос об их выдаче решает ученый совет.
Олег Смирнов, ученик 11-го класса, Нижний Новгород:
– Какой факультет в МГУ самый престижный?
– Мехмат – там 10 человек на место. Есть конкурс и более высокий, к примеру, на факультет наук о материалах, – 20 человек на место, но там набор всего 15 студентов. На мехмат же – 400. А среди новых, наиболее престижных, высокий конкурс на госуправление, иняз.
Екатерина Степановна, город Владимир:
– Мой сын собирается поступать в ваш университет в этом году. Посоветуйте, как лучше подготовиться к экзаменам.
– Ну, во-первых, не бояться. Быть настойчивым на экзаменах, иметь смелость возразить или повторить свой аргумент. И главное, уметь рассуждать. В смысле подготовки времени уже слишком мало. И я бы советовал оставшиеся дни посвятить не столько программе 11-го класса, сколько повторению азов. Математику нужно начинать с уравнений, функций, логарифмов. В общем – начинать с базы. Что касается русской литературы – обязательно читайте классику. Главная беда сегодняшнего абитуриента – незнание классики. Мне даже говорили – сейчас появилась “Война и мир” на 15 страницах! Иностранный в МГУ сдается письменно, так что требуется специальная подготовка, тут я затрудняюсь дать совет, думаю, надо тренироваться писать со слуха фразы, отвечать на вопросы письменно. Ну а историю советую учить по хорошим учебникам. Это, собственно, и все наши экзамены. И главное: не верьте в мифы, ничего не бойтесь, поступайте в МГУ!
Игорь Степанович, учитель математики, город Дубна, Московская область:
– Виктор Антонович, сколько студентов обучается в МГУ?
– На сегодняшний день сорок одна тысяча. Это в два раза больше, чем десять лет назад. Такого увеличения нам удалось добиться за счет открытия новых факультетов. За десять лет их появилось целых восемь, причем таких, которые отвечают современным требованиям науки и общества. Например, факультет наук о материалах. Это направление – будущее многих технологий. Или факультет фундаментальной медицины, где мы соединили университетское образование в области биофизики, биохимии, генетики, физиологии, математики с изучением человека. Врач не должен просто лечить простуду, он должен понимать глубины болезни на уровне гена, молекулы, иона. И наши выпускники это понимают, потому что факультет готовит суперэлиту медицины. Открыли мы и факультет государственного управления. Он сейчас один из самых популярных. А продиктовано это тем, что государство организовано по-новому и им по-новому нужно управлять. В этом году появится еще один новый факультет – биоинженерии и биоинформатики. Возглавляет его академик, биохимик мирового класса, выдвигавшийся на Нобелевскую премию, Владимир Петрович Скулачев.
Почему мы сделали такой выбор? Потому что за биоинформатикой, то есть изучением живой клетки, будущее. Ученые посчитали, что человеческий организм имеет двадцать шесть тысяч генов. Сорняк, который растет у дороги, тоже имеет двадцать шесть тысяч генов. Однако организация у человека и травы разная. Генная программа могуча, но как она организована? Биоинформатика занимается изучением генов, каждый из которых отвечает за свою функцию, канал связи. Ведущие страны мира на развитие этой науки выделяют баснословные суммы. Я знаю, что в США бюджет на биоинформатику больше, чем бюджет России на всю науку. Московский университет также будет готовить научную элиту в этой области, способную конкурировать с западными учеными.
Иван Морозов, Калужская область:
– Нередки случаи избиения чернокожих студентов. Как часто вам приходится сталкиваться с такими проблемами? Считаете ли вы, что скинхеды представляют реальную угрозу?
– Фактов нападения на афроамериканцев у нас не было, но в этом году было 3-4 случая избиения граждан Китая и Кореи. И каждый раз я писал мэру Москвы Юрию Лужкову и в ГУВД Москвы. В самом университете и на его территории иностранных студентов не трогают: за этим следит наша охрана. В городе в основном нападают на трамвайных и автобусных остановках, по пути из общежития на учебу. Это безобразные поступки, на которые надо жестко реагировать силовым структурам. Я не думаю, что скинхеды – сила, способная составить угрозу. Допустим, их организация насчитывает 500 человек. Разве это сила для 12-миллионной Москвы? Пугает другое. Мы потеряли воспитательную работу с молодежью. Подростки все чаще попадают под влияние взрослых, заставляющих их брить головы и тупо избивать иностранцев. Это очень тревожно. Я считаю, что с этим нечеловеческим движением надо бороться всем миром.
Мария Орлова, Латвия:
– В 1997 году я поступала на журфак МГУ, однако у меня не приняли документы. В приемной комиссии недвусмысленно намекнули, что все можно устроить за определенную плату. Как вы боретесь со взятками?
– Мы принимаем документы граждан из любых государств СНГ и Балтии. Для нас важно, чтобы абитуриент выдержал вступительные экзамены, а не его национальность и паспорт. В 1992 году мы ввели правило, по которому каждый студент Московского университета из любого государства получает стипендию, место в общежитии, в общем, имеет те же права, что и российские граждане. За это нас часто критикуют. Недавно одна газета написала, что университет на чужих студентов тратит деньги российских налогоплательщиков. Но я считаю, что МГУ должен учить талантливых людей из всех государств. И это также в интересах России. Сейчас у нас обучаются полторы тысячи граждан из стран СНГ и Балтии, прошедших по конкурсу. А вот за обучение в аспирантуре они платят.
Что же касается описанного случая, то это самоуправство факультета. Если у вас отказываются принимать документы, обращайтесь в центральную приемную комиссию и не думайте о взятке. Вообще, как мне кажется, тема взяток, в связи с введением ЕГЭ и ГИФО, сильно раскручена. Я двадцать лет принимаю вступительные экзамены, и, несмотря на то, что неоднократно обращался к родителям сообщить о каком-либо факте вымогательства, ни одной жалобы не поступило. Часто взятками считают репетиторские занятия с преподавателями МГУ, которые якобы гарантируют поступление. Но знать, что будет на вступительных экзаменах, они не могут. Потому как все вступительные экзамены в МГУ письменные. Все варианты, а их может быть и двести, и триста, хранятся в сейфе у ректора и абсолютно недоступны никому вплоть до дня экзамена. Задания выбирает лототрон за 10-15 минут до начала экзамена. Конечно, я не исключаю, что какие-то договоренности на уровне преподавателей существуют, но если бы я о них знал! Если бы хоть один родитель хоть раз сказал об этом, я бы гарантировал поступление ребенка, а по отношению к взяточникам принял соответствующие меры.
Ирина Анатольевна, город Москва:
– Какие на сегодняшний день главные заботы у МГУ?
– Московский университет по своей природе – эталон качества образования. Уже много лет мы держим максимально высокую планку. И это главная забота университета.
За все время “Прямой линии”, а это час с лишним, телефон не звонил несколько минут. Однако нам и этого хватило, чтобы воспользоваться своим служебным положением и поговорить с Виктором Садовничим о личном.
– Виктор Антонович, ректорство – это работа с утра до вечера, человек фактически не принадлежит самому себе. А вы живете по графику ректора уже много лет, не устали?
– Любой ректор работает на пределе сил. В последние годы он вынужден быть и ученым, и профессором, и управленцем, и менеджером, и юристом, и общественным деятелем. Мне очень жаль, что наше предложение о статусе ректора, которое было принято президентом, впоследствии отменили. Устал ли я от своей должности? Я больше думаю о намеченных планах, нежели об усталости. Во-первых, нас ожидает грандиозное событие – в 2005 году Московскому университету исполнится 250 лет. Во-вторых, впервые в истории университета мы затеяли строить библиотеку, хотим построить клинику, куда для обмена опытом будут приезжать иностранные студенты. Задумали издать 150 классических университетских учебников, куда войдут все жемчужины университетской научной мысли. А еще будет издано 30 томов энциклопедии университета. Идей много, и хочется, чтобы все они удались.
– Виктор Антонович, а хобби у вас есть?
– Я заядлый автолюбитель. Начинал с “Запорожца” и остановился на “Жигулях”. Правда, “четверку” свою продал месяц назад. Сейчас на распутье: выбираю, что купить. Скорее всего опять “Жигули”. А выходные обычно проходят на пятнадцати сотках. Там вы меня не узнаете. Как обычный дачник, кстати, в майке с эмблемой “Учитель года”, сажаю картошку и хожу по выращенному мною саду: яблони, сливы, груши, вишни и 40 ягодных кустов. Это было чудо, как цвел сад в этом году!
– Дети на огороде помогают?
– Нет, что вы!
– А чем они занимаются?
– Сын и две дочери окончили мехмат МГУ и аспирантуру. Сын – кандидат наук, преподает в университете. Младшая дочь – тоже преподаватель. Кстати, месяц назад защитила кандидатскую. Средняя дочь работает в Центре международной торговли главным специалистом.
Так уж получилось, что в нашей семье математика никого не обошла стороной. Мы с женой математики, и дети у нас тоже математики. Причем поженились они все на математиках.
– Что нового произошло в вашей жизни?
– Вышли две мои книги. Одну я написал совместно с ведущим мыслителем Японии Дайсаку Икэда. Он руководитель общества Сока-Гаккай, которое объединяет 10 миллионов японских граждан, проповедующих светский буддизм. Главный принцип общества – образование. Икэда организовал образовательную пирамиду, в которую входят детские сады, школы, а вершиной является токийский университет Сока.
Книги Икэда – беседы с ведущими людьми мира – всегда идут нарасхват. Предыдущие “разговоры” у него были с выдающимся философом Тойнби и с Горбачевым. В нашей беседе мы затронули ряд проблем: общество, воспитание, образование, взаимоотношения отцов и детей, истина и ложь, религия и вера. Как видно, книга построена на противопоставлении. Икэда занимает одну точку зрения, я – другую. Презентация книги состоится в Токио, куда я приглашен. Но сейчас я бы хотел подарить “Учительской газете” книгу, которая называется “Образование, которое мы можем потерять”. Это книга, в основе которой лежит 100-страничный доклад “Пока еще не слишком поздно” национальной комиссии по образованию США, адресованный Бушу. Этот документ у нас замалчивался.
Суть доклада в том, что при запуске первого советского спутника Америка увидела пропасть между двумя системами образования. Наступил XXI век, США опять оказались перед вызовом, потому что система образования страны не отвечает реалиям времени. Комиссия предложила резко изменить математическое и естественно-научное образование. На этот проект конгресс выделил пять миллиардов долларов, а Буш взял доклад в основу своей образовательной программы. Сейчас Америка в спешном порядке делает то, что мы сокращаем, от чего отказываемся. Я опубликовал доклад комиссии, программу Буша, выступление Владимира Владимировича Путина на Госсовете и попросил десятерых выдающихся российский ученых, среди которых нобелевские лауреаты Александр Солженицын и Жорес Алферов, написать статьи. Книга не спорит, а защищает фундаментальное образование. Это не элемент борьбы. Это моя позиция.
“Горячую линию” провели
Светлана РУДЕНКО и Джамиля САЙРАМОВА,
Михаил КУЗМИНСКИЙ (фото)
Конкурс в Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова (количество поступающих на одно место)
Выбор читателей
Комментарии